— Нет, нет! — вскинулся мальчик. — Не заболею и шляпу не буду снимать! И Ксюшу во всем буду слушаться, только отпустите нас завтра покататься. С Евсеем ничего не страшно.
— Не знаю, — сказала рассеянно Наташа и провела пальцами по голубым венчикам цветов. — Похоже, опять зарядят дожди, поэтому и речи не может быть о прогулках, но если погода будет хорошая…
— Ура! — вскрикнул Павлик, однако, заметив строгий взгляд тетки, мгновенно зажал рот ладошками.
Графиня тоже заметила этот торопливый жест, но не пожурила сына, а улыбнулась.
— Если эти прогулки пойдут тебе на пользу, то я, пожалуй, велю покатать нас на лодках по озеру. Но при условии, что всю эту неделю ты будешь слушаться Ксюшу и не допускать баловства на прогулках. — Она принялась загибать пальцы. — Не лезть в муравейники, не дразнить собак, не прыгать с заборов, не подходить близко к лошадям, держаться подальше от кузницы, озера и опушки леса. Опасаться змей в камнях и ос в малине. Помнишь, в прошлом году шершни насмерть зажалили мальчика из Завидова? Он нечаянно наступил на их гнездо.
Павлик знал и про мальчика, и про шершней, равно как уже не первый раз выслушивал наставления и запреты матушки. Но сегодня он воспринял их беспрекословно, не возмутившись, и без требований ослабить материнский гнет. Иногда, правда, он посматривал на Ксюшу с видом заговорщика, и озорные искорки то и дело вспыхивали в его хитро прищуренных глазах. После обеда Павлику полагалось два часа поспать, но он попросил Ксению немного почитать ему, и Наташа, удивительное дело, разрешила. Сама она отправилась в кабинет, велев пригласить туда управляющего.
Тучи окончательно затянули небосклон. В детской было сумрачно, и Марфуша зажгла свечи. Павлик нырнул под одеяло. Ксения присела рядом. В руках она держал глобус, на котором оба тотчас нашли Аргентину.
— Да-а, — протянул разочарованно мальчик. — И вправду далеко! На другом конце света. — Он обвел пальцем контуры страны. — Они, что ж, вниз головами там ходят?
Ксения рассмеялась и объяснила племяннику, почему аргентинцы передвигаются тем же способом, что и жители Северного полушария. Затем она взяла огромную книгу, переведенную с испанского языка на французский. Это был подробный и очень красочный рассказ о приключениях испанского авантюриста Арейро Серхио де Санчеса в сельве Амазонки и в пампасах долины реки Парана.
Но прежде она прочитала племяннику о том, почему Аргентина получила такое странное название, то есть почему ее назвали «Серебряной» страной:
— «Столица страны — Буэнос-Айрес — расположена на берегу длинного морского залива Ла-Плата. И хотя жители его называют себя „портеньос“, то есть жителями порта, многие из них никогда не видели океана. До него около двухсот миль. В начале шестнадцатого века мореплаватель Себастьян Кабот отправился вверх по реке Паране…»
Здесь они отвлеклись, чтобы найти на карте залив Ла-Плата. Оказывается, он образовался от слияния двух рек, Уругвай и Парана, и был их общим устьем, так что Ксения и Павлик без труда нашли на карте и саму реку Парану.
— «Кабот искал золото и драгоценности, — рассказывал де Санчес, с присущей испанским путешественникам страстью ко всякого рода легендам. — Индейцы, которых он встретил еще в устье реки, подарили ему серебряные украшения. Кабот решил, что именно в этих краях жители горной страны Анд — инки, добывают серебро. Поэтому он назвал устье Параны и Уругвая — Ла-Плата, что с испанского переводится как „Серебряная“. Но позже выяснилось, что залежи серебра находились в другой стране, которую после восстания Боливара стали называть Боливией, но Ла-Плата так и осталось Ла-Платой…».
Павлик слушал ее с открытым ртом, как не слушал ни один урок. Не перебивал, лишь иногда просил объяснить значение незнакомых слов.
— «Буэнос-Айрес был основан испанскими конквистадорами в 1535 году», — читала дальше Ксения. И они тут же нашли столицу Аргентины на карте. Затем принялись рассматривать рисунки в книге: улица Ривада-виа, что протянулась чуть ли не на десяток миль, площадь Пласа-де-Майо, президентский дворец, здание Кабильдо, в котором аргентинцы пятнадцать лет назад, то есть в 1810 году, провозгласили республику…
Тут Ксения отвлеклась, чтобы объяснить Павлику, что такое республика. Для этого пришлось вернуться в античные времена. Словом, когда Наташа заглянула в детскую, оказалось, что Павлик и Ксения увлеклись настолько, что не заметили ее появления. Некоторое время графиня стояла молча, держась за ручку двери, затем подошла ближе. Сестра и сын с упоением разглядывали переложенные папиросной бумагой гравюры в каком-то старинном фолианте с толстой картонной обложкой. Заглянув через их головы, она увидела странных людей на фоне еще более странных пейзажей.
— Кто это? — спросила она.
— Это индейцы, жители аргентинской полупустыни, — ткнул Павлик пальцем в изображение, на котором американские аборигены, слава богу, были одеты в какое-то подобие штанов и тужурок. — Она называется Патагонией, — пояснил он матери и, перевернув страницу назад, ткнул пальцем в другую гравюру. — А эти живут в лесах Амазонки. Говорят, что они поедают своих врагов.
Наташа с осуждением покачала головой. На заднем плане одной из гравюр хорошо просматривались деревянные шесты с черепами. Но свирепые физиономии изображенных на ней типов и без того однозначно подтверждали их занятия. Все они были в причудливых головных уборах. Из одежды носили лишь набедренные повязки или юбочки из перьев и листьев тропических растений. И графиня неожиданно подумала, что за набедренными повязками скрывалось как раз то, чего индейцы менее всего стеснялись. Вернее всего, это художник застыдился подобной откровенности нравов и нашел, каким образом упрятать мужскую гордость. Впрочем, этим способом впервые воспользовался Адам…
Наташа с опаской посмотрела на Ксению. Уж не заметила ли она столь пристального внимания своей сестрицы к некоторым подробностям мужской анатомии? Но сестра в этот момент объясняла Павлику новое для него слово «льянос»[10] и не заметила ее смущения. Графиня отвела взгляд от гравюр, вызвавших у нее совершенно недопустимые мысли, погладила сына по голове и поднялась на ноги.
— Очень похвально, что ты увлекся географией, но не стоит пропускать дневной сон, — сказала она укоризненно и посмотрела на сестру. — В следующий раз проводите занятия в отведенные для них часы.
— Хорошо, маменька, — ответил покорно Павлик. — Прости нас с Ксюшей, сегодня мы так увлеклись, что не заметили, как пролетело время.
— Похоже, ты взрослеешь, — произнесла Наташа задумчиво. — Перестал мне перечить… Что ж, — вздохнула она, — надеюсь, это не принесет нам новых неприятностей.