— Ну так спроси, невозможно наблюдать, как ей очистки от овощей прямо на солому выкинули.
— Я тоже это видел, не по-христиански это, даже если она настоящая тварь, как ее здесь расписывали. — заметил Монах.
— Вот ты и займись этим. Только не забудь для начала предложить часовым по кружке вина, чтоб заранее задобрить.
Монах щедро разлил по кружкам и отбыл в сторону стражников. Пользуясь тем, что добрая половина отряда отказалась от выпивки, плеснув себе лишь на дно ради получения эстетического наслаждения и согрева, Старшина, мигом воспользовавшись этим моментом, хватанул себе вторую порцию и теперь удовлетворенно прислушивался к реакции организма.
— Слышь, Иоланда, расспросила бы ее про специализацию. Вот ты, например, ворожея, это слово понятно даже малышне. Умеешь глюки двойников в жизнь притворять, зелья выдумывать, даже от небольших ран исцелять. А она, раз такая опасная, что умеет? Если только совращать, то этим любая шлюха похвастаться может, дело нехитрое.
— Сам спроси. Как по мне, так она грохнутая на всю башку, кем бы она не была, раз позволяет так с собой обращаться. Я б на ее месте убилась давно.
— И спрошу! Дождусь, когда караульные сменятся, возьму вина и пойду к ним в гости. Если фишка удачно ляжет, расспросим убогую, как до такой жизни докатилась…
Старшина смачно сплюнул в костер, вытащил оттуда полуобгоревший прутик и проверил им уровень вина в амфоре.
— Хватит, чтоб языки разболтались и подобрели много не надо. Ночь стылая, не для отказов от согревающего плоть и душу — ухмыляясь, заметил он и, расстелив плащ, подбитый изнутри козьей шерстью, лег на него, уставившись на звезды.
У костра наступила тишина, лишь иногда ветки потрескивали, перегорая и выпуская в воздух немногочисленные мелкие искры. Бойцы, глядя на Старшину, тоже поудобней устраивались, поочередно подставляя остывшие части тела живительному теплу, исходившему от пламени. Лагерь потихоньку погружался в сон, только Рога напряженно всматривался в черноту окружающей ночи, пытаясь высмотреть что-то невидимое за расставленными вокруг шатров телегами.
— Чуешь что?
— Чую. — негромко подтвердил Рога. — Такое ощущение, будто невидимый собрат по классу недалеко.
— Где? — заинтересовался я.
Рога неопределенно указал в темноту.
— Я говорил, что на этом уровне только ощущаю, но увидеть не могу, если он сильнее по классу. Так вот, сейчас подозрение, что кто-то невидимый крутится вокруг лагеря, его присутствие то появляется, то пропадает. Неприятно. Может, я поброжу за телегами, вдруг чего замечу?
— Отставить, — жестом я остановил вора. — Одного тебя запросто прибьют, а будить лагерь, основываясь на всего лишь подозрениях, не очень хорошая идея. Сиди дальше у костра и продолжай вслушиваться. Все равно, пока лагерь окончательно не уснул, никто напасть не осмелится, слишком большой конвой для любителей поживиться с помощью клинков.
Мы замолчали, вслушиваясь в ночные звуки. От телеги с клеткой вернулся Монах, сообщивший, что поговорить с пленницей, скорее всего удастся, но не сейчас, поскольку начальство еще не погрузилось в сон, а оно у них строгое и суровое на расправу при нарушении дисциплины. Повернувший к нему голову Старшина выразился в духе, что все это херня, через часик, когда все угомонятся, часовым станет на все насрать, лишь бы вкусить горячительного халявного пойла, чтобы скрасить холодное время караула. Он приставил посудину с вином поближе к углям и снова лег, укутавшись с головой в плащ.
Наконец, к клетке подошла очередная смена. Перекинувшись парой непримечательных тихих фраз, караулы поменялись местами, и подмерзшие стражники весело помчались отогреваться к костру. Старшина через некоторое время высунул голову из-под плаща, прислушиваясь к окружающим звукам, моментально оживился, встал, и прихватив амфору, энергично направился к телеге с ведьмой. Вернувшись через несколько минут, он весело заявил, что вопрос улажен, и у всех желающих пообщаться с пленницей есть полчаса для удовлетворения своего любопытства. Задерживающихся с душещипательными беседами после истечения времени начнут колоть в копчик копьями. Стараясь не привлекать внимания, большая часть отряда по одному потянулась к заключенной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй, убогая, ты еще в игре? — тихо позвал Старшина ведьму, когда мы расселись перед клеткой, а часовые интеллигентно встали в тридцати шагах, делая вид, что нашествие пытливых чужих дознавателей прошло для них незамеченным.
Ответом ему слала всклокоченная голова, неожиданно вынырнувшая из соломы в непосредственной близости от решетки. Внимательно рассмотрев пришедших в темноте, пленница весело оскалилась.
— Мальчики, вас для меня слишком много, каждого до утра обслужить не успею. А девочки вообще тут лишние, нельзя детей приводить на ужастики, да еще с немалой долей порно.
— Значит, жрать не хочешь! — заключил Старшина, отводя назад руку Майки с миской каши от клетки.
— Я такого не говорила! — заверещала ведьма, жадно вперяясь взглядом в еду.
— Тогда не болтай попусту, а расскажи честным людям, за что здесь находишься. Майка, не отдавай ей все сразу, а то сожрет и кино закончится, не начавшись.
— Но, но! — запротестовало существо в женском обличье, не отрывая голодный взгляд от миски. — Без еды от меня ни слова не выбьете!
Опустошив миску за считанные секунды, она блаженно потянулась и вопросительно уставилась на Старшину.
— У нас тут небольшой спор вышел насчет твоей специализации. — немедленно начал тот, — мой товарищ утверждает, что ты дешевая шлюха, к своему несчастью обокравшая клиента, но ему не верят.
Ведьма зло поглядела на Старшину.
— И правильно делают, у таких старых пней фантазия слишком замшелая, чтоб разглядеть в несчастной оборванной девушке настоящую красавицу, будоражившую воображение не одного сановника в этой задрипанной Империи.
— Класс какой? — повторил вопрос Старшина.
— Шельма, — неохотно выдавила из себя ведьма. — По заданию клана под личиной светской львицы внедрялась в местную знать и добывала информацию. Если бы не этот урод…
— Точнее, давала внедряться в себя. — поправил Старшина. — Монах, будешь должен.
— Кто именно? — заинтересовался я.
— Герцог Фессалийский. Редкостная сволочь. Именно из-за него меня объявили ведьмой и лишили всех богатств.
— Чего ж твои такой ценный добытчик информации из подземелья не вытащили? — спросил Гном, почесывая спину корявой сосновой веткой.
— Думала, обойдется, а потом охрану поменяли и лысого начальника стражи, который при моем виде уже слюнями захлебывался, сослали на войну, а меня велели первый раз казнить. Выпить есть?
— Во, наглая! — пробурчал Старшина, вытаскивая небольшую флягу из-за голенища. — Пару глотков, не больше! — предупредил он. — И что, все на твою красоту западали, как безусые юнцы?
— Думаешь, ты — исключение? — презрительно фыркнула ведьма. — Такие бравые усачи пачками валялись у меня в ногах и целовали одежды, умоляя подарить хоть один поцелуй!
— Это точно не про меня, особенно при таких обстоятельствах. Хоть женщины и водка всегда на первом плане, но чтоб заставить без ума влюбиться в ободранные коленки с язвами, никакого пойла не хватит. — заявил вояка, решительно отбирая флягу и тщательно протирая ее тряпкой.
Ведьма только с легкой хрипотой рассмеялась и нарочито высунула язык, вызывающе облизнув губы. В сочетании с ее видом вышло не слишком сексуально, скорее наоборот. Потеряв всякий интерес к пленнице, мы вернулись к догорающему костру.
— А она ничего, — заметил Гном. — Если, конечно, отмыть, залечить и переодеть.
— И выбить, как из ковра, всю дурь про собственное совершенство. — добавил Старшина. — Непонятно, на что надеется, раз аккаунт не удаляет.
После этой фразы мы с Рогой переглянулись. Если действительно неизвестный невидимка шарился вокруг лагеря, то слова ведьмы о ее связи с кланом многое объясняли. Значит ждет, падла, чает, что дружки по дороге из плена вызволят. Потому сегодня в игру вошла и не выходит. А нам предстоит в ближайшие дни очередная жаркая схватка. Вот ни разу не жалею, что взял этого молчаливого паренька в отряд.