поверить не может, что всё в прошлом. Хотя после той страстной и нежной ночи просто нереально отрицать наши чувства. Слишком уж самозабвенно мы их выплёскивали, купали в них друг друга, ныряли с головой, утопали даже.
И сейчас, стоит только вспомнить об этом, откликаюсь на одни только мысли горячим трепетом. Уверена, что Давид видит это в моих глазах.
Усмехается.
— Это, конечно, тупейший вопрос из всех возможных… — заговаривает хрипло. — Но о чём ты так размышляешь с утра?
Тоже ухмыляюсь. Да, вопросы в стиле: «О чём ты думаешь?» между влюблёнными уже своеобразное клише глупого поведения. Впрочем, с Давидом можно всё — и задавать их самой, и отвечать. Совершенно иначе воспринимается.
И даже хочется поделиться. Нет напряга — в том числе и из-за того, что ответ не о нём:
— О том, что пора бы перестать иметь секреты от бабушки.
Давид задумчиво хмурится, явно пытаясь прикинуть, с чего я вдруг задалась такими мыслями. Улыбаюсь. Всё очень просто — из-за него.
— Она знает, что ты здесь?
Усмехаюсь. Вот как он вообще мог предположить, что и его буду держать в секрете? Да Давид прямо при бабушке обозначал своё отношение ко мне, говорил с ней об этом даже. И она только приветствовала.
— Да, — не просто утверждаю, а ещё и, склонившись к нему, целую в губы. Коротко, но очень-очень ласково, погружая нас обоих в особенную нежность. — Я про байк и умение драться, — поясняю, глядя в его немного шальные и счастливые глаза.
— Сомневаюсь, что она не замечала, — усмехается Давид. Но тут же серьёзнеет, вглядываясь мне в глаза. — Давай вместе подготовим почву. Например, сначала я привезу тебя на твоём же байке при ней. Отреагирует нормально — посадим за руль тебя. А потом и сознаемся, что он твой.
С этими словами он тянет меня к себе, укладывая сверху и явно давая понять, что это подождёт. А я и не против… Расплываюсь в улыбке, чувствуя поцелуй в щёку. Идея Давида мне нравится. Как и то, что он будет в ней участвовать.
Ведь и правда с ним всё гораздо проще кажется, приятнее. И справляюсь с препятствиями, сама того не замечая.
Ещё некоторое время отрицала бы это, но сейчас легко и с удовольствием признаю — Давид мне нужен.
* * *
Мы осуществляем идею Давида почти на следующий же день. Назначаем бабушке встречу в ресторане, специально чуть задерживаемся, чтобы она уже ждала возле него. А сами подъезжаем на мотоцикле.
Как и договаривались, водит Давид. Мне непривычно сидеть пассажиром, но если и доверять кому-то бывший папин мотоцикл, то только этому парню. И дело не столько в том, насколько уверенно он ездит. Просто доверяю, как никому другому. Обнимаю и прикрываю глаза, полностью принимая эту поддержку. Она окутывает даже сейчас, когда мы только едем.
Причём навстречу испытанию, которое ещё некоторое время назад для меня непреодолимым бы казалось. Да и сейчас не по себе от того, что всё-таки вот-вот и раскрою бабушке правду. Да, мы оставляем себе шанс отыграть назад, но даже если она осудит именно Давида за то, что это якобы его байк, на который посадил меня — будет неприятно.
Прижимаюсь крепче. Всё-таки присутствие Давида успокаивает и вселяет надежду, что всё будет хорошо. А потому очень правильно, что мы едем на это дело вдвоём. Мне действительно стоило ему рассказать и самой же предложить помочь. Впрочем, какая разница, чья идея — главное, что необходимая такая. После всего, что было, Давид для меня как символ надёжности, тепла и поддержки. Как же хорошо, что он оставался рядом, боролся и не отступал.
Но вот мы уже подъезжаем и спешиваемся, снимая шлемы. Свежий утренний воздух тут же обдаёт мне лицо, а я автоматически ёжусь. Но не из-за того, а из-за взгляда бабушки, который остро чувствую прямо сейчас. Она ждала нас на улице недалеко от ресторана: там как раз лавочки рядом с парковкой.
Конечно, мы и так собирались оказаться замеченными, но получается, и стараться не пришлось. Бабушка поднимается с места, идя к нам навстречу, и Давид берёт за руку меня, тоже двигаясь к ней. Я, конечно, следом иду.
С одной стороны, мне почти спокойно, но с другой — удержать взгляд бабушки почему-то не могу. Слушаю, как они с Давидом здороваются между собой, улыбаюсь наверняка чуть нервно. Улавливаю её взгляд на мотоцикл недалеко от нас.
— А не жутко на такой махине ездить? — бабушка спрашивает настороженно, обращаясь к Давиду.
Подавляю в себе порыв вмешаться и ответить за него, начиная глупо уверять её, что всё в порядке и приводить все возможные аргументы, почему. Но Давид и сам не медлит, спокойно заявляя:
— Если уметь ею управлять, совсем нет. Я умею. И могу хоть вас научить, — улыбается, причём очень заразительно: бабушка тоже расплывается в улыбке.
Да и я расслабляюсь. Такая её реакция — уже хорошо, даже если недоверие к мотоциклам всё ещё проступает.
— Да меня не надо, — миролюбиво возражает бабушка. — А вот Вика наверняка хочет, — говорит вроде бы так же весело, но смотрит внимательно, серьёзно.
У меня аж дыхание сбивается. Мы вообще-то собирались сами к этому подводить, а тут она то ли предлагает, то ли подшучивает. Довольно быстро мы к этому приходим… Теперь даже не знаю, как реагировать.
Да и Давид молчит. То ли тоже не ожидал, то ли думает, что тут лучше не вмешиваться. А может, считает, что вот оно, проблема закрыта сама собой?
— С чего ты взяла? — да уж, и сама слышу, как чуть ли не робко звучит мой вопрос.
Бабушка по-доброму усмехается, окидывая меня взглядом.
— Я ведь приезжала к вам в гости, когда папа твой был жив. Помню, как вы застревали в гараже, то стреляли там, то ещё чем занимались.
Неловко улыбаюсь ей в ответ. Да уж, я, возможно, сама же создавала себе лишние проблемы своей щепетильностью. Да, бабушка действительно хотела привить мне более «девчачьи» интересы, но ведь никогда ни в чём не давила. Да и не такая уж чувствительная, чтобы испытывать сердечные приступы от моих увлечений. При жизни папы же не особо сопротивлялась нашему времяпрепровождению…
— Но ты не приветствовала, — всё-таки возражаю чуть тише.
— Потому что ты одна была, — вздыхает бабушка. — Всё сама, вся в себе. Вот я и думала, что если тебя заинтересовать чем-то более женским, то и парней будешь воспринимать иначе, захочешь присмотреться к кому-то. Всё-таки не стоит одной быть.
Ну офигеть просто. Так