привел сам. Надо полагать, численность войск была более значительной, чем могли выставить рязанские князья в битве на Воронеже или при осаде Рязани. Армию не стали размещать за стенами Коломны, а поставили снаружи: об этом говорит то, что в итоге ее оттеснили «к надолбам», то есть к косому частоколу, предназначенному для ограничения действий кавалерии.
Со стороны монголов в бое также принимали участие основные части армии Бату, та же примерно 70-тысячная орда, которая осаждала Рязань. Перевес сил, конечно, был на стороне нападающих, но русские войска имели значительные преимущества в снаряжении, качестве доспехов и знании местности. Исследователь русского военного искусства А. А. Строков считал, что «при исключительной опасности Русь могла выставить и более 100 тысяч человек» войска[221]. С такой цифрой согласны многие другие исследователи. Однако предполагается, что только половина этой цифры приходилась на северо-восточный регион, включающий Новгород. Потенциально великий князь Юрий Всеволодович под своей рукой мог собрать против Батыя не более 50 тысяч воинов, что, конечно, очень много даже по монгольским меркам. Реальность оказалась менее выразительной.
Подсчеты М. Н. Тихомирова показывают, что концентрация населения вокруг крупных административных центров была невысокой. Лишь 6 русских городов имели по 20–30 тысяч жителей (Киев, Новгород, Галич, Владимир Волынский, Чернигов, Владимир Залесский), что позволяло им выставить от 3 до 5 тысяч воинов (не более пятой части населения). В менее крупных городах (Ростов, Суздаль, Рязань, Переяславль) жили от 5 до 10 тысяч человек, а в основной своей массе в поселениях не набиралось более 1000 человек одновременно[222]. Если предположить, что Юрий Всеволодович решил в неспокойную зиму 1237/38 гг. постоянно содержать до 5–6 тысяч воинов, то под рукой воеводы Еремея было около 2–3 тысяч ратников. Позднее в аналогичной ситуации перед битвой на Сити Юрий послал «пытати татаръ» (= поджидать татар или «в сторожах») отряд Дорофея Семеновича («Дорожа») в составе трех тысяч всадников[223]. Вероятно, равноценный отряд отправился к Нижнему Новгороду, а часть была оставлена во Владимире. Роман Ингваревич вместе с коломенскими ополченцами располагал примерно тысячным полком. Владимир Залесский с ближайшими городами и сельской округой в случае экстренной мобилизации мог выставить около 8 тысяч воинов. Как сообщает южнорусская повесть, князь Юрий послал своего сына против татар «со всеми людми»[224], то есть все наличные силы были брошены к Коломне. Таким образом, с русской стороны в битве на Оке должны были принимать участие никак не более 20 тысяч человек, из которых не более трети было знакомо с воинским делом.
Ни о каком противостоянии равных сил, конечно, речи идти не могло, но события показали, что противники были достойны друг друга. Об ожесточенности сражения говорит не только летописный текст («бысть сеча велика»), но и гибель важных лидеров из враждующих сторон. Кроме бежавших москвичей, которые, возможно, находились в резерве или подошли уже в разгар битвы, русские полки в большинстве своем были уничтожены («много мужеи побиша»). Были убиты владимирский воевода Еремей Глебович и коломенский князь Роман Ингваревич, старейший представитель рязанской династии. У монголов тоже были потери. В сражении был ранен и потом умер хан Кулькан, младший сын Чингисхана, единственный чингизид, участвовавший в Западном походе, и единственный Чингизид, погибший на поле боя — за всю историю империи:
«…они овладели также городом Ике [Коломна]. Кулькану была нанесена там рана, и он умер. Один из русских эмиров, по имени Урман [Роман], выступил с ратью (против монголов), но его разбили и умертвили»[225].
В рассказе о монгольском нашествии на Русь Рашид ад-Дин упоминает по имени и сообщает о деятельности только трех русских князей — остальные имена используются как топонимические ориентиры. Из этих трех об одном говорится, что он был убит, о другом — что он бежал в лес, а затем был пойман и умерщвлен, и лишь о Романе говорится, что он выступил против монголов и бился с ними (!). Эта неожиданная дань уважения коломенскому князю была высказана спустя 70 (!) лет в далекой Персии, причем его имя, в отличие от многих других, приводилось практически без изменений: Урман / Роман. Пожалуй, сложно придумать лучший памятник храброму воину.
Гибель Кулькана, единственного сына Чингисхана, участвовавшего в Западном походе, должна была произвести на Бату и войско большое впечатление, вызвав прилив мстительности. Кроме того, она должна была отражать потери, понесенные татарами. Судя по всему, тумен Кулькана был разгромлен, что говорит о почти 10 тысячах убитых и раненых. В южнорусской версии повести о Батыевом нашествии также отмечены большие потери с обеих сторон: «…и падъшимъ многимъ от нихъ от обоихъ»[226]. Захватчикам немедленно требовались новые победы, чтобы заполнить этот пробел покоренными народами.
* * *
Не задерживаясь у Коломны, монгольская армия двинулась вглубь Залесского края. Кочевники демонстрировали удивительную скорость передвижения по заснеженной местности, практически лишенной дорог. Рязань пала только 21 декабря 1237 г., а 2 февраля 1238 г. интервенты уже подошли к Владимиру. Скорость перемещения войска, превышающего 50 тыс. чел., по незнакомой местности зимой в лучшем случае может составлять 10–15 км в сутки, а ведь это было наступление, которому иногда оказывали сопротивление. Монголы двигались от Рязани к Владимиру по рекам, через Коломну и Москву, а следовательно, должны были преодолеть не менее 450 км за 43 дня. Совершенно ясно, что дневных остановок они не делали и, судя по всему, гарнизонов на захваченных территориях не оставляли.
Коломенское сражение произошло в первых числах 1238 года, так как уже 20 января 1238 г., как считал В. Н. Татищев, монголы штурмовали Москву:
«Тое же зимы взяша Москву Татарове и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру, а князя Володимера яша рукам сына Юрьева, а люди избиша от старца и до сущаго младенца, а град и церкви святыя огневи предаша и манастыри вси и села пожгоша и много именья въземше отидоша»[227].
Маленький городок на Москве-реке не мог оказать серьезного сопротивления. У нас даже нет прямых указаний на то, что город оборонялся. Согласно летописи, местного воеводу убили «за веру», а князя просто взяли в плен, без боя, «руками». Сам факт упоминания гибели безвестного воеводы подчеркивает необычность ситуации: скорее всего, его смерть имела какой-то религиозный подтекст или отражает позднейшую легенду. В случае, если некий городской воевода погибал от вражеской руки, это чаще всего не отмечалось летописью.
Вторжение монголов на Северо-Восточную Русь. Декабрь 1237 г. — март 1238 г.
С другой стороны, примечательные сведения о падении Москвы содержатся в «Истории Угэдэй-каана», написанной Рашид