В те дни многие ежедневно прибегали в Запретный город или присылали прошения все с той же целью получить желтую куртку, чтобы при составлении в будущем родословной семьи написать чиновничий титул Цинской династии, а после смерти иметь посмертный титул. Некий Лян Цзюйчуань, по прозвищу Сумасшедший Лян, даже бросился в пруд, променяв таким образом свою жизнь и намокшее от воды прошение на посмертный титул "честный и прямой". Позднее просителей стало слишком много, и, чтобы не подорвать престиж малого двора, было решено ограничить число награждаемых. Еще строже были ограничения для желавших получить разрешение въезжать во дворец верхом, на носилках и на распределение написанных мной новогодних парных надписей и свитков. Не только князья и сановники, но и республиканские генералы в те времена считали за высокую честь получить одно из почетных званий, тем более что добиться их стало действительно трудно. Сравнительно низкие чины или те, кто не имел "особых перспектив" в ближайшем будущем или таких денег, как Ван Цзючэн, хотя и не могли войти в Запретный город, например купцы и шэньши [44], но тоже не оставляли своих намерений. Они просили людей, служивших в прошлом во дворце, сделать надгробную надпись или надпись на табличках духов на могилах умерших предков или быть почетным гостем на свадьбе дочери или сына. В то время некоторые так называемые новые литераторы, такие как Ху Ши, Цзян Канху и другие, нередко поступали так же. О докторе наук Ху Ши, проповедовавшем распространение байхуа [45], я узнал в пятнадцать лет из разговоров с Джонстоном. У меня появилось желание посмотреть на этого человека. Как-то из простого любопытства я позвонил ему по телефону и пригласил к себе. Вопреки моему ожиданию он пришел. Об этой встрече я расскажу немного позже. Здесь же я хочу только подчеркнуть, что, как явствует из письма Ху Ши к Джонстону, после этой короткой и незначительной встречи у этого "иностранного" доктора, оказывается, были те же мысли, что и у приверженцев монархии. Вот отрывок из этого письма:
"Не могу не признаться, что был глубоко тронут встречей. Я видел последнего императора своей страны, последнего представителя великих монархов".
Куда более важной для Запретного города была моральная поддержка иностранцев. О ней в свое время немало рассказывал мне Джонстон. По его словам, очень многие иностранцы считали, что реставрация монархии — мечта рядовых китайцев. Джонстон тогда приносил мне иностранные газеты и рассказывал, о чем они пишут. Таким же образом я узнал и о передовой, озаглавленной "Происходит ли еще одна реставрация?", опубликованной 19 сентября 1919 года в тяньцзиньской газете на английском языке "Норз чайна дейли ньюс".
"История республики была печальной, а сегодня мы видим, что Север и Юг снова обнажили свои мечи. Напрашивается единственный вывод: республиканская система в Китае после проверки обнаружила ряд недостатков. Купцам и шэньши — основной опоре страны — надоели эти междоусобные войны, и мы твердо верим, что они всем сердцем поддержали бы любую форму правительства, которое гарантирует мир восемнадцати провинциям.
Не следует забывать, что существует сильная фаланга монархически настроенных людей, которые никогда не примирялись с республиканской формой правления, но по вполне понятным причинам в течение последних лет хранили молчание. Совершенно очевидно, что их симпатии на стороне нынешнего милитаристского движения, и то, что некоторые из них, наиболее известные, активно посещают различные места, где обычно собираются официальные лица, не лишено смысла.
Рассуждения тех, кто втайне согласен и надеется на успешную реставрацию бывшего императора, сводятся к тому, что республиканцы уничтожают страну, а это означает необходимость возродить прежнее процветание и мирные условия, какие бы крутые меры ни пришлось для этого применить.
Возвращение к монархии, конечно, ни в коей мере не встретит одобрения во всех кругах. Наоборот, оно вызовет значительное противодействие многих иностранных миссий. Однако даже подобная оппозиция обречена на поражение в случае успешного переворота, а известно, что успех порождает успех".
Хотя в иностранных газетах и появлялось довольно много вдохновляющих слов, благополучие и будущее малого двора все же непосредственно решали солдаты с винтовками. Я помню, что во второй половине 1919 года малый двор в Запретном городе установил довольно тесные отношения с военными чинами вне бэйянской клики, и прежде всего с генерал-инспектором Чжан Цзолинем, главарем фэнтяньской клики в Маньчжурии.
Началось с того, что Запретный город в лице моего отца получил из Фэнтяня деньги за продажу императорских земельных угодий. Отец послал благодарственное письмо, а в Департаменте двора выбрали антикварные вещицы — картину и две фарфоровые вазы с надписями императора Цяньлуна — и от имени моего отца преподнесли Чжан Цзолиню. Подарки отвез непосредственно в Фэнтянь посыльный Тан Миншэн. Чжан Цзолинь в свою очередь отблагодарил отца, направив в Пекин вместе с Тан Миншэном своего названого брата — заместителя главнокомандующего Чжан Цзинхуэя (впоследствии премьер-министра Маньчжоу-Го). С тех пор связи между резиденцией князя Чуня, представляющей малый двор, и фэнтяньскими войсками стали более тесными. В реставрации, осуществляемой Чжан Сюнем, лично участвовали три фэнтяньских генерала: Чжан Хайпэн, Фэнь Дэлинь, Тан Юйлинь. Теперь же Чжан Цзинхуэю и Чжан Цзунчану было пожаловано разрешение ездить по территории дворца верхом. Чжан Цзунчан в то время был командиром дивизии. Когда в Пекине отмечалось восьмидесятилетие его отца, мой отец лично поздравил его. В девятый год республики, в разгар войны между чжилийской и аньхойской группировками, чжилийская группировка объединилась с фэнтяньской и нанесла поражение аньхойской группировке. Глава чжилийской группировки Цао Кунь (Фэн Гочжан к тому времени уже умер) и глава фэнтяньской группировки Чжан Цзолинь, войдя в Пекин, были тепло встречены представителем малого двора Шао Ином. В резиденции великого князя Чуня шли спешные приготовления. Услыхав о том, что Чжан Цзолинь хочет нанести дворцу визит вежливости, сановники специально отправились в резиденцию великого князя Чуня посоветоваться о подарках. Вместе с традиционными подарками предполагалось поднести ему еще древний меч. Я помню, что тогда Чжан Цзолинь во дворец не явился, а вернулся в Фэнтянь. Спустя два месяца самый молодой князь из окружения великого князя Чуня получил пост советника Чжан Цзолиня и сразу же выехал в Фэнтянь. После поражения аньхойской клики, когда чжилийская и фэнтяньская группировки стали действовать совместно, пекинский Фэнтяньский клуб превратился в место встреч фэнтяньских лидеров. Здесь же появлялись и некоторые маньчжурские князья. Даже главнозаведующий резиденцией великого князя Чуня Чжан Вэньчжи стал там постоянным гостем и побратался с Чжан Цзинхуэем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});