поворачивается ко мне. – Не нужно видеть везде врагов. Прячь колючки и беги за мамой. Я подожду в машине.
Я не спорю. У меня слишком мало аргументов, чтобы доказывать ему или даже себе что-то, пока сама не поговорю с родительницей. Выходу из авто и торопливо шагаю к знакомой двери.
Мама уже ждет меня на пороге. Мы опоздали почти на час, и она явно вся изнервничалась.
– Сонечка! Доченька! – бросается обнимать меня. – Живая, здоровая! Слава богу! – слышу слезы радости в голосе.
– Живая, – целую ее щеку. – Что со мной будет? Ты готова?
– Конечно, конечно! Оладушек напекла, Илюшиных любимых, – показывает прозрачный пакет с выпечкой. – Соскучилась по вам. Я не говорила тебе, но у меня каждый вечер давление шпарит. Сердце не на месте.
– Я же звоню постоянно.
– Да я понимаю, – вздыхает она. – Но тревожно.
– Мам, – закусываю губу, – скажи, пожалуйста, на каких условиях Кравицкий предложил тебе оформить на меня новую квартиру? Что обещал взамен?
Она удивленно хлопает глазами.
– Он сказал, это просто благодарность. Ничего не просил. Я все документы досконально проверяла. До последней буковки. А что-то не так?
На душе легчает. Значит, Герман не соврал.
– Все в порядке. Но не нужно было этого делать. По крайней мере, не предупредив меня.
– Он сказал, что хочет сделать сюрприз.
– А о чем вы до этого разговаривали?
– О тебе, об Илюше. Я ему все высказала! – мгновенно заводится она. – В лицо! И как они поступили с тобой тогда, и как совести хватало потом травить. Все-все припомнила. Он даже в конце прощения попросил.
В последнее верится с трудом.
– Ладно. Пойдем. Герман Львович ждет нас в машине.
Мама кладет заботливо испеченные оладушки в пакет и спешит за мной. По дороге нам встречается соседка, которая подозрительно любопытным взглядом окидывает нас обеих. Видимо, слухи уже расползлись, что, в принципе, неудивительно для общежития.
Мама смущенно отворачивается, я открыто здороваюсь. Мне стыдиться нечего. Не хватало еще переживать за общественное мнение.
Мы выходим во двор, садимся в машину и трогаемся в путь.
В дороге практически не разговариваем. После нашей близости с Германом мне кажется, что мы с ним сильно сблизились. И стоит мне сказать ему хоть слово – это тут же станет заметно со стороны. Да и Герман погружен в свои думы настолько, что я не решаюсь его отвлекать. Он даже на перекрестке чуть было не пролетел на красный свет, вовремя спохватившись.
Мама тоже чувствует себя неловко в его присутствии. Она явно еще не определилась со своим отношением к отцу моего малыша и предпочитает пока помалкивать, наблюдая за ситуацией со стороны.
Несмотря на вышеперечисленные неудобства, до особняка Кравицких мы доезжаем довольно быстро и без происшествий.
– Идите в дом, я присоединюсь чуть позже, – тепло улыбается Герман. – Распорядись насчет ужина. И проверь Илью.
Я согласно киваю, выходя из авто. Беру за руку маму и направляюсь к центральным дверям.
Она растерянно оглядывается вокруг. Спотыкается несколько раз.
– Это их дом? – шепчет, наклоняясь ко мне. – Они тут живут вдвоем с женой? – Мама явно обескуражена размерами здания и прилегающей территории.
– И с кучей прислуги, – добавляю машинально.
Я не удивлена ее реакции. Сама в свое время так же таращилась, боясь даже представить, сколько здесь все стоит. Страшась озвучивать цифры вслух.
Мама поджимает губы, осуждающе качая головой, но вслух ничего не комментирует.
Просто замыкается в себе и молча следует за мной.
Показная роскошь не вызывает в ней одобрения, а именно таким и кажется жилье Германа на первый взгляд. Да и на второй тоже.
Мы переступаем порог дома, останавливаемся на секунду, и… я интуитивно улавливаю странное напряжение, витающее в воздухе. Что-то, что бьет наотмашь волной негатива.
Я не сразу понимаю, в чем дело. Пытаюсь успокоить пустившееся вскачь сердце, объяснить самой себе, что все в порядке, пока не улавливаю ноты знакомого голоса.
Александра!
Она здесь.
Она вернулась.
И сейчас раздраженным тоном командует где-то наверху.
Стук каблуков по полу действует подобно хлысту по оголенным нервам.
И неважно, что там Герман говорил про развод. Александра по-прежнему хозяйка в этом доме, и часть имущества принадлежит ей, а значит, она имеет полное право голоса как на своей территории, так и в его жизни.
– Соня? – замечает она, спускаясь вниз по лестнице.
На лице расцветает издевательски-приветливая улыбка.
– Добрый вечер, – выдавливаю с трудом.
Горло стягивает невидимой удавкой.
Александра идет к нам с видом победительницы. Так, что даже корону хочется ей поправить.
Я чувствую, как внутри меня рассыпается хрупкая, едва проклюнувшаяся надежда на то, что все будет хорошо. Что я смогу отвоевать свое право на сына. Что буду счастливой вопреки…
Мама тоже бледнеет при виде властной фигуры в юбке.
– А можно поинтересоваться, что ты здесь до сих пор делаешь? – Вскинув вопросительно бровь, останавливается в двух шагах от нас. – Мой сын, – выделяет с нажимом, – давно выздоровел, няня неделю обивает пороги. Тебе не кажется, что ты тут немного задержалась?!
– Не кажется. Мы с Илюшей к вам вообще не рвались. Я хоть сейчас готова уйти. Лишь бы вы не препятствовали, – натягиваю ответную улыбку.
Александра выдерживает паузу.
– Так и уходи. Тебя тут не держат.
– Правда? Отлично! Пойду соберу сына.
Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти ее, но Александра тут же встает стеной на моем пути.
– Тебе здесь собирать нечего. Вещи передам курьером, – цедит она.
– У меня тут сын. И вам я его не оставлю!
– Как ты смеешь, дрянь?! – срывается Кравицкая в одно мгновение. С нее слетает маска уверенности, и красивые черты лица искажаются яростью. – Я выбрала тебя, дала тебе шанс, обеспечила всем необходимым, заплатила кучу денег – и что получила взамен? Кем ты себя возомнила?! Решила выбить себе получше условия? Или положила глаз на моего мужа? Так вот, милочка, забудь! Я слишком долго была к тебе лояльна, ждала, давала время, но ты этого не оценила. А теперь все, отсрочек больше нет. Я обещала тебе веселую жизнь? Я предупреждала, чтобы ты со мной не связывалась? – брызжет она ядом.
Перед глазами тут же всплывают кадры ее угроз. Видео, на котором меня обвиняют в избиении чужого ребенка, обещания вкатать уголовный срок. Спина покрывается холодным потом.
– А вы нас не пугайте! – внезапно включается мама. – Мы вас не боимся. На всех найдется управа! И на вас, наглых-богатых, тоже!
Александра окидывает удивленным взглядом мою родительницу. Будто увидела перед собой восьмое чудо света.
– А ты вообще кто, чтобы я боялась? – тянет она с издевкой.
Мне становится не по себе.