Читать интересную книгу Башня из красной глины - Михаил Ежов

17 апреля 1992 года

Это случилось! Даша оставила мне документы на развод, чтобы я их прочитал и подписал. Я демонстративно их порвал и выбросил в мусорное ведро. Когда я это делал, то почти ничего не видел: у меня в глазах стояли слезы. Даша усмехнулась, взяла два чемодана и вышла. Дима и Марина вынесли остальные ее вещи. Странно: до сих пор они считались нашими с ней общими друзьями, а теперь оказалось, что дружат они только с Дашей. Впрочем, я не удивлен. К тому же они мне никогда не нравились.

Я знаю, то, что я выбросил документы, ничего не решит. Скоро мне пришлют новые. Или вызовут в суд, что более вероятно. В конце концов, если Даша будет настаивать, развод ей дадут. Я сделаю все, чтобы этого не допустить, но чувствую, что уже ничего не изменить. Однако у меня нет силы воли, чтобы просто поставить подпись — это сильнее меня. Вдруг случится чудо, и Даша передумает. Только на это мне и остается надеяться.

4 мая 1992 года

Сегодня в половине пятого нас развели. Все кончено, нет ни мыслей, ни чувств, ни желаний — я совершенно опустошен. Делая эту запись, я думаю лишь о том, что должен отчитаться о произошедшем, потому что всегда так делаю. Мне больше незачем что-то делать, ведь только Даша наполняла мою жизнь смыслом. Хочется просто лечь на диван и заснуть. Не могу больше писать: буквы на клавиатуре расплываются перед глазами.

15 июля 1992 года

Я снова напился, но еще не до бесчувственности. Сегодня мне вдруг стало ясно, что я просто продлеваю свои мучения. Зачем? Я уже ничего не могу дать студентам, и я вижу, что они смеются надо мной и презирают меня. Я их хорошо понимаю. Я сам себе омерзителен!

Вчера на лекции я упал. Когда поднялся, то понял, что в аудитории никто не удивился. Наверное, студенты не понимали, почему этого не случилось раньше. Они смотрели на меня снисходительно, а некоторые девушки просто отвернулись.

Декан тоже нос воротит. Он меня терпит только за прежние заслуги.

От меня никому нет никакой пользы, я просто занимаю чужое место. Но это ненадолго. Теперь, хоть я и пьян, в голове у меня прояснилось: я должен поставить жирную точку.

Даша на Кипре со своим хахалем. Тарасовы говорят, они собираются пожениться. Теперь я могу сказать: совет да любовь!

Я принял снотворное и открыл газ. Теперь осталось только лечь и закрыть глаза, ни о чем не думать. И не бояться. Мне не о чем жалеть, я ухожу для того, чтобы избавить окружающих от своего общества. И еще чтобы прекратить это нелепое существование, которое приносит мне только боль и унижение.

28 июля 1992 года

Вчера выписался. Все сорвалось из-за идиотов-соседей, которые не могли подождать полчаса — этого бы вполне хватило на то, чтобы я наконец сдох! Так нет же, они учуяли запах газа и принялись звонить в дверь. Надо было не обращать внимания, и пусть бы этих дураков разорвало вместе со мной, думаю я теперь. Но тогда я не выдержал и открыл. Они распахнули окна, а когда увидели пустой пузырек из-под снотворного, вызвали скорую. Мне сделали промывание прямо в машине. Врач был очень горд, что вытащил меня с того света.

Думаю, теперь уже ничто меня не удержит. После такого скандала меня выкинут с работы, так что, даже если бы я передумал вторично сводить счеты с жизнью, ловить мне нечего. Два дня назад вышла моя последняя книга, но я даже не испытал радости — словно это событие не имело ко мне никакого отношения. А я ведь потратил на нее не один год. Больше я уже ничего не напишу.

27 октября 1992 года

Я пытался измениться. Даже бросил пить, правда, ненадолго. А все из-за того, что меня не уволили и даже, наоборот, поддержали. Меня это здорово удивило, если честно. Наверное, люди лучше, чем я думаю. И все-таки это было ни к чему: я все равно не вижу смысла продолжать жить. У меня нет цели, а исследования и работа не приносят ни радости, ни удовлетворения — все ушло после того, как меня бросила Даша.

Кажется, у нее все хорошо. Я по этому поводу не испытываю ничего, даже ревности. Я смирился с ее уходом, но это не помогло мне начать новый этап в жизни. Увы, все кончено. На этот раз я не промахнусь. Никакого газа, который можно учуять. Мои соседи теперь постоянно принюхиваются. Иногда я слышу, как они останавливаются возле моей двери. Их можно понять. Но они напрасно беспокоятся: я все обдумал и не стану никого подвергать риску. На этот раз я воспользуюсь бритвой и горячей ванной. Думаю, я засну раньше, чем умру. И не надо никаких таблеток. Сейчас допишу и пойду набирать воду. Голова раскалывается от алкоголя, может, кровопускание облегчит мои страдания.

Прощайте все, простите. В моей смерти виню только себя одного. Считайте это моей посмертной запиской — я нарочно оставляю дневник открытым на мониторе.

12 ноября 1992 года

Пишу в реабилитационном центре. Рита принесла мне ноутбук, чтобы я не скучал. Это из-за нее сорвалась моя вторая попытка. Этого я никак не ожидал. Может, Бог не хочет моей смерти? Придется обдумать все хорошенько, прежде чем поставить на моей жизни окончательную точку. На этот раз я спрыгну с крыши, чтобы избежать чьего бы то ни было вмешательства. Говорят, что самоубийцы редко повторяют свои попытки — наверное, я исключение. Мне страшно жить, потому что я вижу пустоту тех лет, которые меня ожидают. До сих пор меня ничего не интересует и не увлекает. Моя душа — выжженная пустыня.

И все же очень странно, что я снова избежал смерти. Не прошло и десяти минут после того, как я влез в ванну и перерезал вены, как в квартиру ввалилась Рита. У сестры был ключ, и она приехала из Воронежа присмотреть за мной — без предупреждения. Прямо скажем, вовремя. Она выволокла меня из ванны, забинтовала руки и вызвала скорую.

Когда меня подлатали, Рита договорилась, чтобы меня направили в реабилитационный центр. Здесь я живу среди самоубийц, санитаров и психиатров — разве можно пожелать более веселого общества? Сестра живет в моей квартире и приходит каждый день, пытается вселить в меня волю к жизни, как она это называет. Рита увлекается эзотерикой и думает, что книжки, которые она мне приносит, могут мне помочь. Я не выбрасываю их только потому, что не хочу ее расстраивать.

Сегодня мне удалось припрятать кое-какие лекарства на случай, если станет совсем невыносимо. Здесь на окнах решетки, и мне не выброситься, да и в клинике всего четыре этажа. Поломаешь ноги скорее, чем разобьешься насмерть. Или повредишь позвоночник, не сможешь ходить и шевелить руками. Тогда даже убить себя не сможешь. Я так рисковать не могу.

Я обдумывал разные способы, но тут работают люди поумнее меня. Нельзя найти стекла, только пластик. Столовые приборы одноразовые. Стекла не бьются, табуретки привинчены к полу, веревку не сыскать днем с огнем. И постоянно крутятся санитары, следят. Придется подождать, пока меня отсюда выпустят.

21 ноября 1992 года

Сегодня сидел в общей комнате, читал детектив — это единственный род литературы, который я теперь признаю. Вдруг подошел доктор Бубов и сказал, что ко мне явился посетитель. Я решил, что это Рита, но ошибся. Меня отвели в отдельную комнату, где меня ждал мужчина. Он представился как Анатолий Жеребин и сказал, что у него есть для меня интересное предложение. Через четверть часа я уже понял, что он представляет собой структуру, которой требуются уникальные исследования. Меня выбрали, потому что мне нечего терять, а значит, я ничего не побоюсь. Жеребин мне это сказал прямо. Он утверждал, что от меня потребуется клонировать человека и смоделировать его генетический код — в соответствии с определенными требованиями. Если я соглашусь, в моем распоряжении будут огромные средства. Я сам сформирую команду ученых, с которыми буду работать. В качестве фасада мы будем лечить детей, страдающих генными заболеваниями. Жеребин сказал, что у его ведомства есть на примете и другие люди, к которым они обратятся в случае моего отказа, но моя кандидатура кажется идеальной.

Я не согласился, но и не отказался. Взял время на раздумье. Жеребин сказал, что скоро придет снова. С тех пор я все время думаю о том, что он сказал. Такой шанс выпадает один на миллион! Впервые меня что-то заинтересовало с тех пор, как я развелся. Кажется, Бог и правда не хотел моей смерти.

26 ноября 1992 года

Приходил Жеребин. Я сказал, что согласен. Думал, он меня сразу заберет отсюда, но он ответил, что сначала нужно закончить курс реабилитации — чтобы я был чист в глазах общественности. Жеребин заявил, что очень скоро я стану известной личностью. По его словам, слава — лучшее прикрытие. Он спросил, какую научную литературу я хочу получить, и я составил список. Придется вплотную заняться генной терапией и изучить новейшие работы в сфере клонирования. Жеребин обещал обеспечить всем необходимым.

Жду не дождусь, когда меня выпишут и я приступлю к обустройству лаборатории. Сейчас прикину, кого можно будет позвать в мою команду. Думаю, Базарова надо уговорить обязательно — лучше его я никого не знаю. Уверен, он согласится. Сейчас такое время, что ученые никому не нужны, — приходится хвататься за любую работу. А Жеребин обещал платить немалые деньги. Так что с набором персонала возникнуть проблем не должно.