на лечение в очень хорошую клинику — они это сделали. Сначала она кричала, плакала, сопротивлялась, — прикрыв глаза, вспоминал он, — после пришла апатия и мы не знали что делать. Я тогда пришёл к Артёму, умолял повлиять на сестру, хотя бы заставить ту принимать пищу. Он не хотел, долго противился, но я настоял. И, после разговора с ним она и вправду ожила, начала есть, принимать лекарства, разговаривать. Врачи на неё не могли нарадоваться… Когда её выписали, мы некоторое время боялись срыва, но она снова стала такой, как прежде, милой молодой девушкой с солнечной улыбкой. Убедившись, что всё в порядке, я спокойно принял предложение стипендии и уехал на учёбу в Англию. Это стало ошибкой.
Богдан больше не обращал на меня внимание, сидел, уставившись в одну точку, пребывая всем своим существом в тех событиях, снова проживая свою трагедию. А что это была именно трагедия, у меня не осталось сомнений.
— В один день она просто исчезла, — продолжил он после длительной паузы, — родители забили тревогу и срочно связались со мной, надеясь, что она просто улетела к любимому брату, но их надежды не оправдались. Сразу же вернувшись в Россию, я подключился к поискам и узнал, что перед тем, как сбежать, она опять виделась с Артёмом. Эта глупышка призналась ему в своих чувствах, лелея надежду, что он ответит ей взаимностью. Но мой бывший друг всегда отличался особенным безразличием к чужим переживаниям и женским просьбам, хотя это никогда не отпугивало от него дам, наоборот, притягивало, словно мотыльков на свет. И на этот раз он не сделал исключения, хотя прекрасно знал о её состоянии. Он спокойно рассказал мне об этом, не чувствуя за собой никакой вины.
— Ты нашёл её? — озвучила вопрос, появившийся в пустой голове.
Меня словно приласкали чем-то тяжёлым, избавив мою черепную коробку от способности к размышлению.
— Нашёл, — горько усмехнулся Богдан, найдя глазами моё лицо. — Но видит Бог, лучше бы это сделал кто-то другой. Я никогда уже не смогу забыть какой она стала к тому времени, когда мне удалось её разыскать, — он встряхнул головой, словно пытаясь избавиться от плохих картинок. — До сих пор не знаю, что точно происходило с моей сестрой за те полгода, но обнаружилась она в одном из притонов, неслезающая с иглы и позволяющая делать ради очередной дозы с ней всё, что угодно. Каждую ночь я вижу тот день в своих кошмарах, каждую грёбаную ночь. Моей сестры больше нет, — безжизненно произнёс он, заставив меня в ужасе прикрыть рот ладонью. — Её тело всё ещё живо, доктора поддерживают в нем жизнедеятельность, но она не реагирует ни на что, словно внутри уже никого нет, моей Сони нет. И за это я никогда не прощу твоего мужа, слышишь? — внезапно горе сменилось злостью. — Я хочу, чтобы он страдал, мучился. Моим инструментом мести должна была стать ты, — признался он. — Казалось бы, что проще: отбить женушку у этого дегенерата, неспособного на чувства, тем более, что ты мне понравилась, мы бы даже могли бы неплохо развлечься, — в противовес словам в его глазах застыл арктический холод. — Но всё оказалось намного сложнее, прости, вы не оставили мне выбора, — на этих словах в моё бедро вошла игла.
Прежде чем отключиться, я постаралась дотянуться до мужа по нашей связи, надеюсь он меня услышал, надеюсь он сможет меня найти до того момента, когда станет слишком поздно.
Приходила в себя очень тяжело, а когда пришла в сознание почувствовала полное бессилие, чтобы открыть глаза мне пришлось затратить некоторое время. Тело затекло от пребывания в одной позе, задрав голову я увидела, что мои руки привязали к железным перекладинам спинки кровати. Спустя несколько неудачных попыток удалось приподняться и сесть. Следующим шагом стало возвращение конечностям чувствительности и осмотр места, в которое я попала.
Небольшая комнатка, стены когда-то видимо были побелены, но сейчас я смотрела на удручающую картину: по стенам и потолку проходили трещины, вздутия, какие-то желтые разводы, побелка отсутствовала целыми пластами. Пол выложен трухлявыми досками, стекло на единственном окне закрашено белой краской, так что понять где я примерно нахожусь не представляется возможным. Хотя, не думаю, что такое помещение может быть обитаемым и многоэтажным, правда, в нашей стране все возможно.
Сделав попытку почувствовать мужа действительно почувствовала страх. До этого я и не понимала, как на него надеялась, но сейчас, вместо привычных ощущений живого тепла и эмоций наткнувшись на глухую стену, начала впадать в отчаяние. Как мне сладить с этим ненормальным и выбраться отсюда в одиночку?
Пока я пыталась хоть что-то придумать, с раздражением отбрасывая варианты из просмотренных фильмов: ну нет у меня суперспособностей, острых предметов, навыков выкручивать руки таким способом, чтобы избавиться от пут. Телефон был в сумке и сейчас скорее всего выключен моим похитителем. Попробовать покричать — вдруг здесь поблизости все же кто-то бродит?
— Эээй, — пересохшим горлом позвала на помощь, — здесь кто-нибудь есть? Помогите! Пожалуйста, хоть кто-нибудь…
Но единственное чего я добилась — появление Богдана.
— Можешь не кричать, в этой деревне и так осталось всего несколько глухих стариков, так дом еще на отшибе стоит — не жди, что бедную Катю прибежит кто-то вызволять, — только посмеялся над моими попытками. — Как ощущения? Если я прав, тебе сейчас очень несладко, — с горящими глазами подошел ко мне похититель.
— Чего ты хочешь? — не испытывая ничего кроме отвращения к этому больному на всю голову, спросила я.
— Отомстить, — с перекошенным лицом поведали мне, — хочу, чтобы Никитину перекрутило все нутро от боли, хочу, чтобы он понял, каково терять дорогого человека.
— Почему Артём? Ты не думаешь, что Соня сама виновата в том, что с ней произошло? И ее близкие, — не верила в успех, но сделала попытку достучаться до Богдана, — вы ведь все знали о ее чувствах и состоянии, но смотрели сквозь пальцы до того момента, как все зашло слишком далеко. И потом, это ее нужно было увезти подальше от объекта помешательства, не давать им встречаться, во избежание рецидивов, а не самому сваливать за бугор. Но нет, решили, что девочка здорова и расслабились!
— Нет, — помотал головой на мои слова, — нет! — закрыв уши руками, выкрикнул Богдан. — Это все он! Если бы его не было, моя сестра сейчас бы успешно сдавала выпускные экзамены, решала какое платье ей надеть на выпускной, а не лежала бесчувственным овощем на больничной койке. Это он виноват!
Ясно, Богдан нашел крайнего в своем горе и теперь никто не сможет переубедить, что в действительности