Читать интересную книгу Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Черт!

Телефон Дайнеки был недоступен. Скорее всего, она не успела включить его после посадки.

«Перезвоню позже», – Вячеслав Алексеевич взглянул на вокзальные часы и поспешил на посадку.

Глава 22

Красноярск, наши дни

Дайнека вернулась в Красноярск тем же самолетом, что улетела. Встретив ее на стоянке, Ирина распахнула дверцу машины.

– Привезла?

– Привезла.

– Рассказывай.

– Нечего рассказывать.

И действительно, все самое интересное в этой истории произошло на глазах у Ирины. А именно: выслушав Роксану, они с Дайнекой пришли к выводу, что, похитив счастливый галстук, Шепетов хотел морально уничтожить Турусова еще до решающей схватки в теледебатах.

Сцена его триумфа могла выглядеть так. Кандидаты садятся в кресла перед телекамерами. Расстроенный необъяснимой пропажей Турусов с ужасом видит свой талисман на шее у оппонента и теряет дар речи. Естественно, Шепетов побеждает.

Но, к счастью, Дайнека догадалась спросить у Роксаны:

– Вы сказали, что галстуков было два…

Выяснилось, что еще один галстук Роксана видела у академика Петрова, друга Турусова. Он жил в Москве и был человеком очень известным. Правильный вопрос и нужный ответ позволили спасти дочь цыганского барона, а заодно и Турусова. В записной книжке Роксаны отыскался номер Петрова. Позвонив академику, она убедила его на время передать галстук другу.

Дайнека вылетела в Москву. Ей не пришлось никуда ехать. Вопреки договоренности, академик сам встретил ее в аэропорту. Петров был очень крупным мужчиной и заметно возвышался над толпой. Над головой он держал оранжевый галстук.

– Я знал, что вы меня увидите! – весело сообщил он Дайнеке. – Поэтому решился сам приехать в аэропорт. Теперь вы сможете быстрей улететь обратно.

Академик протянул ей реликвию и, прощаясь, задумчиво произнес:

– В конце концов, чего еще мне желать? Всего, что хотел, я добился, а Геннадию еще предстоит стать губернатором. Ведь дело, собственно, не в счастливом галстуке, а в вере. Я давно это понял.

После возвращения Дайнеки в Красноярск они с Ириной помчались к Роксане, потом в штаб. Готовясь к теледебатам, Ирина весь день просидела в кабинете Турусова, а Дайнека маялась в своем закутке.

В принтере она заметила забытый листок, достала его и увидела почерк Резанова. А внизу красовался рисунок: милая головка Кончиты и какое-то украшение. Дайнека свернула лист и сунула в задний карман джинсов.

До конца рабочего дня она просидела в Интернете, разыскивая информацию о командоре. Увидев заголовок «Последнее письмо Резанова», кликнула по нему, пробежала глазами.

24 января 1807 года Резанов писал из Иркутска в Санкт-Петербург родственнику своей умершей жены – Булдакову:

«Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском, под куском мрамора, а здесь – следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Консепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь я, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну».

Дайнека повторила вслух фразу Резанова:

– И плачу о том, что нет ей места в сердце моем… – она склонила голову и прошептала: – Значит, не любил. Ирина была права.

Вечером Дайнека поехала к Ирине домой, смотреть по телевизору дебаты Турусова с Шепетовым.

Устроились на ковре посреди гостиной. Притихший Эдик сидел на диване.

Телеведущий деловито читал текст с суфлера:

– …В ближайшие выходные в Красноярском крае пройдет второй тур губернаторских выборов. С самого начала предвыборной гонки было ясно, что второго тура не миновать…

– Это Костя-Голубчик с Первого губернаторского, – пояснила Ирина, не отводя взгляд от телевизора.

– Почему голубчик? – поинтересовалась Дайнека.

– Потому что ангельская красулечка… Разве не хорош? Однажды мы с ним… – спохватившись, махнула рукой. – Потом расскажу.

– …несмотря на то, что во второй тур вышли только два претендента, никто не возьмется предсказать исход выборов. Победит сильнейший, именно ему достанется один из самых богатых с точки зрения природных и промышленных ресурсов регионов России…

Камера взяла общий план, на экране появились Виктор Шепетов и Геннадий Турусов.

– Позвольте представить вам наших уважаемых гостей…

– Господи… – прошептала Дайнека.

– Не дрейфь! Мы сделали все, что могли.

– …это будет принципиальный разговор двух кандидатов в прямом эфире, чтобы все жители края могли увидеть…

Костя-Голубчик, ангельская красулечка, улыбался, и телевизионная камера снова взяла его крупным планом.

– Сгинь, – мрачно произнесла Ирина.

– …изложить свои взгляды на социально-экономическую ситуацию в крае, а также обозначить те шаги, которые они намерены сделать в случае избрания на должность губернатора…

– Забыла тебе сказать, звонила Роксана, она была в самолете. Ее отпустили сразу, как только забрали галстук.

– Думаешь, оставят ее в покое?

– После выборов она никому не будет нужна. А выборы в воскресенье. До тех пор отсидится за высоким забором. К тому же галстук она отдала. Смотри, Шепетов!

– …экономика Красноярского края находится в глубоком кризисе… – Виктор Шепетов выглядел идеально: прекрасная стрижка, ухоженное лицо, уверенный взгляд. Его костюм соответствовал случаю, рубашка тщательно подобрана к галстуку. Сдержанная ваниль выгодно оттеняла кричащий цвет безвкусного оранжевого галстука.

– …первое, что я сделаю в случае победы на выборах, – закроюсь вместе со своими заместителями в кабинете и не выйду до тех пор, пока не будет определен бюджет на следующий год.

Рассчитанным жестом он тронул галстук и перевел взгляд на своего оппонента. В тот же миг его лицо дрогнуло, и правую щеку повело нервным тиком. Телевизионный грим и стойкий загар часто отдыхающего человека не в силах были скрыть обморочную бледность лица.

Всем стало ясно: случилось нечто из ряда вон выходящее.

Следуя за взглядом Шепетова, камера остановилась на Турусове. Он был собран и строг. Темный костюм, бежевая сорочка и… такой же оранжевый галстук в мелкий цветочек. Его собственный счастливый галстук.

– Оппоненты впервые встречаются на теледебатах в прямом эфире… – Костя-Голубчик постарался сгладить заминку. – Теперь перед вами выступит второй кандидат, красноярец…

– Турусов даже не заметил, что у них одинаковые галстуки! – возмутилась Дайнека.

– Главное – это заметил Шепетов! – Ирина расхохоталась. – Поделом. Хотел – получи! – Она повернулась к Дайнеке. – Теперь пойдемте пить чай!

– И мы не послушаем, что скажет Турусов?

– Меня заранее тошнит от того, как талантливо он будет «импровизировать», повторяя мой текст. – Ирина выключила телевизор. – Идемте на кухню.

Турусов так и не догадался, какая опасность подстерегала его галстук. Роксана подлетала к Москве. А Шепетов получил то, чего так настойчиво добивался.

– Предлагаю отметить завершение операции! Может, куда-нибудь сходим? – покосившись на Эдика, Дайнека осеклась: – Прости, я забыла…

– Ничего, идите вдвоем.

– Неймется тебе! – проворчала Ирина и вдруг улыбнулась. – Впрочем, идем! Сегодня я познакомлю тебя с одним человеком.

– С ним? – понизив голос, спросила Дайнека.

– С ним, – подтвердила Ирина.

Глава 23

Река Лена, Иркутск, декабрь 1806-го – январь 1807 года

Провожая Резанова в дорогу, якутский губернатор приставил к нему двух казаков, которые должны были сопровождать государева камергера до Иркутска. Официальная версия этого сопровождения была следующей: «Из уважения к высокому чину». На самом деле губернатор опасался, что в том состоянии, в котором пребывал Николай Петрович, он сгинет где-нибудь по дороге, не добравшись до конечного пункта, и его, якутского губернатора, обвинят в недосмотре.

Путь от Якутска до сибирской столицы пролегал по замерзшему руслу реки Лены. Это была ровная заснеженная дорога. На всем ее протяжении располагались улусы якутов и русские поселения. Иногда на берегах появлялись тунгусы со своими оленями.

В сравнении с безлюдным пространством Якутско-Охотского почтового тракта здесь все было хорошо обустроено. Достаточное количество почтовых станций позволяло вовремя менять лошадей и двигаться на большой скорости в напряженном режиме.

На одной станции Резанов услышал от купца, что стужа в ту зиму достигла небывалой силы. И у него была возможность почувствовать это, сидя в санях. Обмороженные щеки и нос явились неизбежным следствием гонки на лошадях при сильном морозе. За его санями ехали другие, с якутскими казаками.

Новый, 1807 год встретили в черной избе, где хозяйка поила их чаем. За единственным столом устроились все: возчики, оба казака, туземец-слуга и Его Императорского Величества действительный камергер и кавалер Николай Петрович Резанов.