Читать интересную книгу История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

Вначале за столом все напряжены, их фразы обрывисты и скупы. Потом наступает раскрепощение и демократичность. В этот период люди становятся необыкновенно страстны в своих речах и добросердечии. После чего разговор непременно плавно переходит на непристойные темы, а затем с приливом нежности ко всему, что окружает, как в непосредственной близости, так и за тысячи, а то и миллионы километров, наступает полное единение с вселенной, зачастую заканчивающее тихими, почти бесшумными рыданиями. И, наконец, возникает грусть, которую некоторые привыкли утолять в жестоком мордобое сразу после дружеского лобзания. И особых причин, а порой даже и поводов для этого не требуется. Кто-то обязательно вставал со стула, мрачно оглядывал товарищей стеклянным взглядом, словно видел их первый раз, высматривал достойную жертву, грозно рычал и вступал в рукопашную.

Этот вечер не был исключением из правил. После третьей бутылки водки Седому захотелось потанцевать, благо музыка, которую вначале не было слышно за светскими разговорами, неожиданно пробилась к центру его головы. Внезапно он встал, согнул руки в локтях и стал ими двигать, одновременно виляя бедрами, в такт музыки.

– Ну что, пацаны, потанцуем, – улыбаясь во весь свой блестящий рот, предложил он и, не дождавшись ответа, кинулся к центру зала.

Там уже, обнявшись, танцевала одинокая пара. Седой не стал мудрствовать лукаво. Он подошел к парочке и силой разнял их.

– Слышь, барыга,[7] отдохни, дай с твоей бабой побацать,[8] – сказал он и с силой толкнул мужика.

Как и следовало ожидать, женщина громко завизжала, за что сразу же получила от Седого звонкую оплеуху. Мужчина опомнился и с кулаками бросился на бандита. Тот отпрыгнул в сторону. Его костлявая рука, покрытая синими татуировками, нырнула в карман и с опасной ловкостью выскользнула обратно, держа остро заточенный выкидной нож.

– Братва, фраерку жить надоело! – оскалив железные «фиксы», закричал Седой.

– Нож! Нож! – посетители кафе испуганно повскакивали с мест и замерли, ожидая развязки, которая не заставила себя долго ждать.

С самого дальнего конца зала отделились две фигуры и в мгновение ока предстали перед Седым, заслонив собой мужчину.

– Ты что вытворяешь, подонок? – гаркнул один из них и принял боевую стойку. Другой шепнул разгоряченному мужику:

– Вы, уважаемый, шли бы отсюда. Мы уж как-нибудь сами…

– Пацаны, ну это же беспредел, трое на одного, – ощетинился Седой и кивнул своим подельникам.

Те дружно встали и направились на помощь вожаку. Действие стало переходить на совершенно другие, опасные рельсы. Теперь перед троими стояли четверо человек. Левин был не в счет. Он притаился за столом. Все получилось так стремительно, что он растерялся и не остановил невменяемого Седого.

Противоборствующие стороны были напряжены. Вены на руках вздулись, а глаза горели неприятным огнем, не сулящим ничего хорошего ни одним, ни другим.

– На кого поешь,[9] петушня?![10] – дружок Седого истерически рванул ворот засаленной клетчатой рубахи, из-под которой показались впалая грудь с картиной дерущихся быков.[11]

Другой подельник, с испещренным оспой лицом, стал совершать военный маневр, заходя в тыл к неприятелям с правой стороны. С левой, крадучись, обходил самый молодой из группы. Он был атлетически сложен, решителен и уверен в себе. Раньше Седой его использовал в криминальных разборках в качестве собственного охранника. Его пудовые кулаки, облаченные в металлический кастет, никогда не подводили. Достаточно было одного удара по «куполу» противника, и преимущество переходило к бандиту.

Братва действовала слаженно, чувствовалось, что у нее изрядный опыт в кабацких потасовках и «разводке лохов», а на счету немало побед. Левин заворожено следил за приготовлением сторон к сражению. Битва вот-вот должна была начаться. И началась…

Седой и его и товарищ с фиолетовыми быками на груди неожиданно оказались друг перед другом и против своей воли продолжили движение, с силой столкнувшись головами, причем нож чиркнул совсем не того, кого следовало: «бык» взвыл и схватился за руку. Ткань рубашки медленно набухала, превращаясь в месте пореза в ало-красную клетку. В следующее мгновение два других бандита, пытавшихся незаметно проникнуть в тыл обороняющимся, словно кегли, взлетели ввысь и, упав на пол, замерли.

От удивления у мужчины приоткрылся рот, и он испуганно стал озираться. Женщина, держась, за щеку с восхищением смотрела на своих спасителей.

– Вам лучше отсюда уйти, – настоятельно предложил молодой человек. Они согласно кивнули и бросились к выходу.

* * *

На экране телевизора казалось, что все эти диковинные финты хулиганы проделывают самостоятельно, по собственной воле, а два неприметных паренька, вступившихся за влюбленную парочку, только ассистируют им: помогают, придерживают, направляют. Делали они это с энтузиазмом, раскладывая противника направо и налево.

Судя по глумливой ухмылке на лице Махортова, увиденное на экране явно забавляло его. Калинин с интересом тоже наблюдал за ходом битвы, а когда она быстро закончилась, недовольно заворчал:

– Михалыч, ты в следующий раз скажи нашим операм, чтобы растягивали удовольствие и не так быстро заканчивали, а то не успел и разглядеть, как бой закончился.

– Да я их еще и отдеру по полной программе. Мы их туда направили технику охранять, а они в драку ввязались, и притом нечестную. С той стороны всего четыре человека, а наших раздолбаев целых двое. Мы же превысили пределы необходимой обороны. Видишь, Юрьевич, трое не шевелятся. Может, убили ненароком? Отписываться придется. Ну появитесь здесь! – Махортов грозно потряс кулаком перед экраном.

* * *

Однако на этом дело не закончилось. Седой стал возвращаться из глубокого нокаута. Он был вне себя от ярости. Встав на дрожащие ноги, он мутным взглядом обвел зал, выискивая источники угрозы. Из кафе начали убегать люди, и через минуту оно почти опустело. Бармен и официантка спрятались за стойкой бара, и стали судорожно набирать телефон 02. Остались только двое молодых ребят, по интеллигентному виду которых и не скажешь, что они могут дать кому-то достойный отпор.

Седой удивился и не поверил, что с ним и его товарищами сотворили именно эти люди.

– Вы че, бакланы? Да мы же вас на куски порвем, – зарычал он и снова кинулся на чужака, пытаясь схватить того за горло.

Однако чужак неожиданно исчез. Только что был на расстоянии вытянутой руки, а в следующее мгновение – растворился. Седой пробежал пару шагов вперед и уперся в колонну, а когда удивленно развернулся, то увидел перед собой холодные карие глаза. Они гипнотизировали и внушали животный ужас. Главарь понял, что пропал, и безвольно обмяк, мигом утратив агрессивность и способность к сопротивлению. Страшные глаза стремительно надвинулись на него, выпуклый лоб глухо ударил в переносицу, отчего Седой опрокинулся за спину и снова отключился.

– Господа, мы вам не советуем предпринимать каких-то действий. Можете остаться инвалидами, – неожиданно заговорил один из молодых людей.

– А-а-а-а, – человек с окровавленной рукой неожиданно страшно заорал и кинулся на него.

Удар лакированной туфлей чуть не вогнал «дерущихся быков» в грудную клетку бывшего зека и опрокинул того вверх тормашками.

– Есть еще желающие получить по морде? Тишина и тяжелое сопение.

– Кончайте мужики, непонятка вышла, – сказал Левин и встал.

– А ты кто такой? – спросил победитель и вразвалочку стал подходить к столу, потирая кулаки.

– Я… Я… – испугался Левин и прикрылся рукой, защищаясь от возможного удара.

– Меня нельзя… Я сотрудник ФСБ…

Неожиданно в кармане бойца зазвонил мобильный телефон. Тот включил его и поднес к уху.

– Слушаю вас.

– Леша, – стал командовать Махортов. – Давайте, забирайте технику и дергайте быстрее оттуда. Менты едут. Не дай бог попадетесь, шкуру спущу.

– Понял, – ответил Алексей и отключил телефон, затем подошел к столу и в наглую забрал вазу с цветами.

Левин подумал, что его собираются бить, и еще громче закричал:

– Я лицо неприкосновенное. Меня бить нельзя. Я при исполнении… Алексей улыбнулся и ответил:

– Ладно, сотрудник ФСБ, мы еще с тобой встретимся. Пока. Он кивнул своему напарнику, и они стремительно исчезли за дверью.

Через минуту к кафе подкатил раскрашенный милицейский «форд», из которого выскочили сержант с лейтенантом в бронежилетах и с автоматами наперевес. Они осторожно проникли вовнутрь заведения и взяли на мушку бледную официантку, кинувшуюся к ним навстречу.

– Что тут произошло? – строго спросил у нее сержант с грубым, будто вырубленным топором лицом.

– Драка.

– Кто пострадавший? – спросил лейтенант и вдруг осекся, увидев на полу четыре тела. Он держался менее уверенно, и если бы не знаки различия, можно было подумать, что это он находится в подчинении у сержанта, а не наоборот. – Фьють, – присвистнул он.