лабиринт.
Лабиринт, в глубине которого смерть ждёт даже студентов.
Опять покосилась на Рэйдана: на его бледном лбу блестел пот. Насторожённым взглядом он следил за бегущими дальше хранителями академии. На верхней губе снова скапливалась капля крови. Дыхание Рэйдан до этого явно задержал из-за хранителей, и теперь снова дышал тяжело и сипло.
Очень мягко я накрыла рукой его ладонь, зажимавшую мой рот. Наконец, Рэйдан посмотрел мне в глаза. Приложил палец свободной руки к своим губам, призывая к молчанию, и осторожно попятился, вытягивая меня из-под каменного свода.
Тоннель был частью памятного сооружения из нескольких таких «труб», собранных в подобие поленницы на десяток метров в высоту. Венчал его весьма абстрактный паук. А посвящался монумент героически павшим на расчистке паучьего планарного мира хранителям академии. Трубы здесь имитировали подземные паучьи тоннели.
Рэйдан помог мне встать на ноги и попытался снова закинуть себе на плечо, но я замотала головой и решительно посмотрела на него, после чего жестом пригласила двигаться дальше на своих двух. Рэйдан мгновение смотрел на меня с сомнением, затем схватил за руку и побежал.
Я рванула за ним, благо физическая подготовка позволяла двигаться, невзирая на отбитый живот. Со мной рядом Рэйдан бежал медленнее, чем со мной на плече.
У меня имелся с десяток вопросов, два из которых были смертельно актуальными, но я понимала, сейчас не время для болтовни, и просто бежала. Как ни странно, в этот момент я не сомневалась, что могу доверить Рэйдану свою жизнь.
Лунный дракон продолжал кружить несколько в стороне. С другой стороны прибывали новые действующие лица, но из-за расстояния я не могла различить, кто это, хотя мне показалось, что среди далёких фигур находился Гилиен.
Рэйдан прибавил ходу, я старалась поддерживать темп. По газонам и дорожкам мы со стремительностью молодых драконов домчались до речного канала.
Прежде я здесь не была. Река, загнанная в каменные рамки, достигала ширины тридцать метров. На другом берегу расстилалась широкая полоса травы. И уже за ней начинался лес исполинских деревьев, среди которых белыми и серыми клыками торчали огромные камни. Живой лабиринт со стороны выглядел заросшей челюстью огромной акулы.
Пока я смотрела на это чудо, Рэйдан подхватил меня на руки. Распахнул чёрные крылья. Я только охнуть успела, а мы уже приземлились на другой стороне речного канала. С тихим шелестом травы Рэйдан преодолел пространство берега и забежал под своды огромных деревьев. Здесь было сумрачно, прохладно, пахло лиственным лесом, мхом и грибами.
Мы вступили в охранный живой лабиринт.
Глава 35. Взглянуть правде в глаза
Выбравшись на крышу одного из общежитий, Гилиен прикрыл за собой створку люка и осторожно прошагал к краю ската.
Вечерний свет золотил газоны, в отдалении речной канал блестел, словно залитый расплавленной медью. А великий лабиринт за ним был, как всегда, холоден и тёмен.
Наплевав на свой высокий статус, Гилиен по-простецки присел на тёплую черепицу и облокотился на колени. Его задумчивый взгляд скользил между зданиями полигонов и по видимым частям лабиринта, механически отмечая кирпичного цвета фигурки — Вальдес почти всех хранителей академии выгнал прочёсывать местность.
Сам лунный дракон летал по периметру территории Дрэгонхолла, высматривая беглецов. Летать над территорией лабиринта он не мог, так и приходилось ему скользить вдоль русла реки, по самой границе лётной зоны, и надеяться на чудо.
Это поведение, всё поведение Вальдеса с начала следственного эксперимента, удручало Гилиена.
«Как показывает практика, сильнее всего крышу сносит у самых сдержанных драконов», — невольно вспомнил Гилиен замечание своего предшественника на посту ведущего карателя и наставника. Да и в рабочем опыте Гилиена были такие прецеденты, поэтому к увлечённости вежливого следователя (а Вальдеса за глаза называли именно так) этим делом и Леей Гилиен с самого начала относился с некоторой долей насторожённости. Теперь видел, что не зря.
Потому что в адекватном состоянии Вальдес не допустил бы столько ошибок.
Не стал бы, не предупреждая, зачем именно, вызывать Гилиена, и уж тем более — Рэйдана, на следственный эксперимент, зато выставил бы в оцепление хранителей академии.
Когда Рэйдан, пользуясь покровом тьмы, сбежал с Леей, Вальдесу следовало остановиться, привести в сознание вырубленную Рэйданом Дафну, чтобы она устроила обоим беглецам вызов от заместителя ректора. Или Вальдес мог попытаться добиться того же от Гилиена. Но вместо этого Вальдес обернулся драконом и по-животному безумно бросился в погоню. Конечно, после этого у Гилиена напрочь отпало желание ему помогать: мало ли что ему в голову взбредёт в таком состоянии? И мало ли как на это отреагирует Рэйдан, а Гилиен сейчас не в том состоянии, чтобы их разнимать. К тому же Рэйдан, рационально отправив в беспамятство Дафну, которая сразу стала бы его с Леей дёргать, самому Гилиену шепнул: «Я знаю, что делаю».
Так что Гилиен не вмешался, только оставшуюся лежать без сознания Дафну в больницу отправил. А теперь, похоже, вмешиваться поздно: в лабиринте призыв студентов и сотрудников руководством академии не действует.
Вот только… Гилиен не мог избавиться от сожаления, что остался не у дел. Он, по долгу службы часто охотившийся за беглецами, сейчас хотел бы оказаться рядом с Леей. Пусть даже за компанию с Рэйданом, Гилиен всем сердцем хотел бы оказаться с ней.
А ещё лучше — если бы сам спас Лею, сам спрятался с ней в живом лабиринте. Сердце Гилиена болело. Теперь, если посмотреть правде в глаза, он сожалел, что снова решил просто наблюдать, а не действовать. Однажды Гилиен так упустил свою любовь, и сейчас, похоже, повторил ту же ошибку.
* * *
Пока мы на предельных скоростях плутали между деревьев и камней, было не до разговоров — дыхание бы сберечь. Потом, когда остановились возле подходящего для привала места, тоже не говорили: сначала напились воды из текущего рядом ручья, потом в полумраке обустраивали себе лёжку под склонённой к мощному стволу каменной плитой. В получившемся треугольнике закрытого сверху пространства наросло травы, скопилась паутина. Всё это следовало расчистить, прикрыть лапником. Подтянуть ветки кустов, чтобы перекрыть одно из двух отверстий, превращая естественное укрытие в подобие шалаша. В этом разбирался Рэйдан, я была на подхвате, и моих примитивных знаний о выживании в лесах и драконьих когтей, заменявших ножи, хватило, чтобы помогать без лишних слов.
Заговорили мы только над ямой для костра, в которую были сложены не только сухие ветки, но и булыжники, когда Рэйдан стал объяснять, как с помощью моих драконьих огненных сил создать костёр без дыма и с раскалёнными докрасна