– Мне почти нечего прибавить, – ответил Фродо, – ваш рассказ внушает мне серьезные опасения. Мне кажется, ваше видение показало то, что случилось, или может случиться, если только это не происки Врага. На Гиблых Болотах я тоже видел лица над водой. Это были лица давно погибших древних воинов...
– Нет, – вздохнул Фарамир, – дела Врага наполняют душу ненавистью, а у меня на душе была только скорбь.
– Но разве лодка могла бы пройти по водопадам?
– Так лодка знакома вам? Откуда она?
– Из Лориэна, – ответил Фродо. – На трех таких лодках мы шли по Реке. Это эльфийские лодки.
Фарамир покачал головой. – Вы были в Скрытой Стране, – тихо сказал он, – но, кажется, плохо знаете ее силы. Те, кто встречался с Великой Волшебницей, живущей в Золотых лесах, должны быть готовы к странному и удивительному. Ни один из смертных не вышел оттуда таким же, каким вошел.
Он стиснул руки и воскликнул: – О, Боромир, что она сказала тебе? Что прочла в твоем взгляде? Что пробудилось у тебя в сердце? Почему ты пошел в Лориэн, а не вернулся домой?
Взяв себя в руки, он снова обратился к Фродо. – Мне кажется, вы многое могли бы рассказать, Фродо, сын Дрого. Но, может быть, не здесь и не сейчас. А если вы думаете, что лодка только привиделась мне, то вот что я скажу еще. Рог Боромира явился наяву. Он вернулся разрубленным надвое ударом топора или меча. Одну его половину нашли в камышах близ устья реки энтов, другую выловил в Андуине человек, переправлявшийся по своим делам. Это странно, но говорят, убийство всегда о себе скажет.
Сейчас этот рог лежит на коленях Денетора. Правитель ждет вестей. А вы ничего не хотите сказать о то, как он был разрублен.
– Я ничего не знаю об этом, – терпеливо отвечал Фродо. – Но если мои расчеты верны, то вы слышали его в тот самый день, когда мы покинули отряд. Ваши слова внушают мне тревогу. Если Боромир был убит в тот день, то боюсь, что с ним погибли и все мои спутники. А это были мои родичи и друзья. Отпустите меня, Фарамир. Ваши сомнения рассеются. Я устал, меня томит скорбь и страх. Но у меня есть задача, я должен ее выполнить, или попытаться выполнить. Если из всего отряда уцелели только мы двое, мне тем более нужно спешить. Возвращайтесь в Минас Тирит, доблестный Фарамир и защищайте его, пока можете, а мне предоставьте идти туда, куда велит мой долг.
– Нельзя сказать, что я доволен нашей беседой, – произнес Фарамир, – но кажется, вы боитесь больше, чем нужно. Кто, кроме эльфов мог обрядить Боромира для погребения? Не орки и никто из рабов Врага, значит, кто-то из вашего отряда остался в живых. Но, как бы то ни было, в вас, Фродо, я не сомневаюсь больше. Тяжелое время научило меня разбираться в людях, думаю, что разберусь и в невысокликах. Хотя, – он улыбнулся, – хотя в вас, Фродо, есть что-то странное, что-то от эльфов. В ваших словах я услышал намного больше, чем рассчитывал. По долгу мне нужно доставить вас в Минас Тирит, чтобы сам Денетор мог расспросить вас. Но от моего решения, как я вижу, зависит слишком многое и для моего города тоже. Поэтому я не буду торопиться с решением. Но нам нужно уходить отсюда и немедленно.
Он встал и отдал приказания. Тотчас же воины, окружавшие его, разбились на небольшие группы и разошлись в разные стороны, исчезая среди скал и деревьев. Остались только Маблунг и Дамрод.
– Вам придется пойти с нами, – обратился Фарамир к хоббитам. – Дорога на юг для вас теперь закрыта. Она слишком опасна после сегодняшней битвы. Всем нужен отдых, нам тоже. Лигах в десяти отсюда у нас есть тайное укрытие. Орки и лазутчики Врага еще не обнаружили его, а если и обнаружат, мы сможем долго держаться там, даже против многих. В нем мы и отдохнем с вами вместе. А решение отложим до завтра.
Фродо вынужден был подчиниться. Дорога действительно была опасна, и он был даже рад, что они пойдут с воинами Фарамира.
Они двинулись в путь немедленно: оба зеленых воина немного впереди, а за ними – Фарамир, Фродо и Сэм. Обогнув озеро, в котором хоббиты еще недавно купались, они перешли ручей, поднялись по склону и вступили в чащу деревьев. И люди и хоббиты шли быстро и бесшумно, тихо разговаривая на ходу.
– Я прервал наш разговор, – обратился Фарамир к Фродо, – не только потому, что надо было спешить, как любезно напомнил мне Сэм, но и потому, что кое о чем лучше не говорить при всех. Поэтому я и говорил больше о гибели брата, а не о «проклятье». Вы были со мной не совсем откровенны, а, Фродо?
– Я не лгал вам и сказал все, что мог, – устало ответил Фродо.
– Я и не упрекаю вас. В трудный момент вы говорили искусно и разумно. Но я узнал и понял из ваших слов гораздо больше, чем вы сказали. Вы не очень-то были дружны с Боромиром, или расстались не в дружбе с ним. Мне кажется, он чем-то обидел вас... Я любил брата и с радостью отомстил бы за его смерть, но я хорошо знал его. «Проклятье» – это оно стало между вами и было причиной раздоров в отряде. Видно, это великая драгоценность, а такие вещи не способствуют миру между союзниками, если верить старым преданиям. Метко ли я попал?
– Почти, – нехотя ответил Фродо, – но не совсем. В нашем отряде не было раздоров, хотя мы и не могли сразу решить, какой путь избрать после Порт Галена, – он помолчал, потом добавил: – К тому же старые предания предупреждают, что опрометчивые речи о драгоценностях тоже опасны.
– Ну что ж, я так и думал. Вы не поладили только с Боромиром. Увы! Злой рок заставляет вас молчать. Вы последний, кто видел его, и вот я не могу узнать, что было у него на сердце в последний час. Ошибался он или нет, я не знаю, но умер он доблестно, в этом нет сомнения. Мертвый он был еще прекраснее, чем живой.
Простите меня, Фродо, я не должен был так настойчиво расспрашивать о проклятье Исилдура. В такое время и в таком месте это было неразумно, но у меня не было времени. Мы выдержали жаркую битву и пришлось думать о многом сразу. Уже тогда я знал, что приближаюсь к цели, и намеренно уклонился в сторону. У правителя Гондора хранится много древних вещей, о которых никто не знает. Мы ведем свой род от первого Правителя, который был наместником короля Мелендила. У него не было детей и он погиб на войне. С тех пор Правители сменяют друг друга в Городе, поколение за поколением. Боромир считал даже, что наш отец мог бы стать королем, и был очень недоволен, что Денетор не желает этого. Бедный Боромир! Говорит это вам что-нибудь о нем?
– Говорит, – ответил Фродо.– Но к Арагорну он всегда относился с уважением.
– Не сомневаюсь, – сказал Фарамир. – Но они еще не сталкивались. Они еще не достигли Минас Тирита и не были соперниками в бою. Но я отвлекся. Мы, сыновья Денетора, знаем много древних преданий, и в наших сокровищницах хранится много древних записей: и на пергаменте, и на камнях, и на листах золота и серебра. Некоторые уже никто не может прочесть, остальные прочтет не всякий. Я читаю немного, потому что меня учили. Я был еще ребенком, когда впервые увидел его, и с тех пор он бывал у нас еще два или три раза. Я любил его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});