— Мне он не нравится, — пробурчал Артур.
— Мне тоже.
Нора нервно теребила в пальцах прядь волос, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Ей не хотелось пугать Артура, но если он уже не был напуган этой отвратительной сценой, то нервы у него были крепче, чем у нее.
— Артур, похоже, нам и дальше придется прятаться.
— Хорошо.
— Я не могу выйти замуж за это животное.
— Конечно. Он нам не нравится, и потом, он может побить нас, как бил сейчас по земле.
— Он может. — Она содрогнулась. — Должно быть, он одержим дьяволом, но отец все равно заставит меня с ним обвенчаться.
— И тогда мы не сможем выйти замуж за лорда Монфора.
— Что?!
В изумлении Нора воззрилась на Артура, но тот, поглощенный какой-то мыслью, даже не поднял головы, продолжая машинально вырывать траву на лужайке.
— Но если мы спрячемся и отыщем лорда Монфора, он женится на нас и защитит нас от сэра Персиваля.
Нора не смогла сдержать улыбки.
— Мы?
Артур кивнул.
— Мы нравимся лорду Монфору, так уж лучше нам выйти замуж за него.
— Да, я полагаю, так было бы лучше.
* * *
Планы Кристиана де Риверса прикончить Персиваля Флегга нарушили его гости-еретики. За ними наконец прибыло судно, и ему предстояло отвезти их на него. Весь день он был занят приготовлениями к отъезду, собирая своих разбойников для эскорта и обдумывая, как незаметно вывести стариков из дома отца и доставить их на пристань.
К досаде Кристиана, не успели они с отцом войти вечером в замковую часовню, где должен был состояться благодарственный молебен в ознаменование снятия королевой с Кристиана всех обвинений в ереси, как начал накрапывать дождь. В часовне уже находилось несколько священников, и, как только Кристиан с отцом заняли свои места, месса началась.
По окончании службы домочадцы, как и капеллан графа, сразу же удалились, и Кристиан, оставив отца, быстро подошел к стоявшим в темном углу часовни францисканским монахам.
— Пора, — сказал он. — Идемте.
Трое из братьев последовали за ним, тогда как четвертый, Эдвард Хекст, остался стоять на страже.
Когда Кристиан с тремя монахами прошел за алтарь, граф был уже там. При виде их он откинул ковер, покрывавший серые плиты пола, и, сунув в щель кинжал, поднял одну из них. Под ней было железное кольцо. Граф потянул за него, и в следующее мгновение взорам присутствующих открылась уходящая вниз лестница. Подталкивая перед собой еретиков, Кристиан начал спускаться. Граф с подошедшим в этот момент Хекстом последовал за ними. Появившийся в последнюю минуту капеллан протянул графу свечи и опустил за ними люк.
— Здесь сыро и холодно, — раздался голос одного из францисканцев.
— И темно, — в тон ему проговорил второй. — Я устал от темноты. Нам лучше возвратиться.
— О Господи! — вскричал Кристиан. — У меня в голове не укладывается, как можно быть таким храбрым на бумаге и в то же время так безбожно трусить перед коротенькой прогулкой.
Губы Себастьяна скривились в усмешке.
— Надеюсь, дождь несколько охладит твой гнев, Крис. Бери-ка лучше рясу, и вот еще четки и крест.
— Сесил, должно быть, уже на пути во Францию, — пробормотал Кристиан, натягивая на себя темно-коричневую шерсть. — Мои ребята говорят, за домом нет слежки, но Сесил наверняка догадывается, кто натравил на меня Боннера. Может, это д'Атека, или Хэмптон, или даже…
— Сейчас это не имеет никакого значения, — прервал сына Себастьян, облачаясь в свою очередь в рясу. — Ты же знаешь, королева считает тебя спасителем всех лондонских бродяг. Ну, как я выгляжу? Похож на монаха?
— Не больше, чем я на епископа. — Кристиан порылся в корзине, из которой они достали свои облачения. — Поэтому-то я и захватил тут кое-что еще. — Он передал отцу подушку и взял одну сам. — Стоит привязать ее к моему животу, и я ничем не буду отличаться от любого другого толстого и бесполезного монаха в христианском мире.
Вскоре с переодеванием было покончено, и Кристиан повел свой маленький отряд дальше по тоннелю к выходу, который находился сразу же за стеной, окружавшей особняк графа. Там их уже поджидал с ослом, запряженным в телегу, промокший до нитки Саймон Спрай. Был одиннадцатый час, но они могли бы добраться до пристани в считанные минуты, если бы, спустившись к Темзе, двинулись по берегу вниз по течению. Однако они избрали другой, более безопасный путь, решив следовать вверх по течению, пока не выберутся из города. Это должно было занять у них часа два, после чего они намеревались взять лодку до пристани, с тем чтобы все выглядело так, будто они только что прибыли из деревни.
С помощью отца Кристиан усадил еретиков на телегу. Себастьян, севший с ними, возвышался над троицей на целую голову. Кристиан вытер капли дождя с подбородка и махнул Спраю с Хекстом следовать за ними.
Заглянув вчера в глаза смерти, молодой человек был сейчас весь как на иголках. Повсюду ему чудились враги, и он вздрагивал при каждом хрусте ветки под ногой, при каждом фырканье осла. Ноги его постоянно разъезжались на раскисшей от дождя глинистой почве, и окружавший их липкий туман мешал дышать. В темноте скрип телеги и фырканье осла казались необычайно громкими и резали слух.
Несмотря на все его страхи, путешествие их проходило без всяких приключений. Выехав из города, они пересели с телеги на лодку и добрались до пристани, когда было еще темно. Кристиан помог сойти на берег страдающему подагрой Арчибальду Даймоку, за которым последовали остальные двое. Спрай с Хекстом остались в лодке, так как до ожидавшего еретиков судна было уже совсем недалеко.
Этот последний отрезок пути был для Кристиана самым мучительным. Он уже почти избавился от этих чертовых еретиков, и его так и подмывало подтолкнуть их в сторону корабля датчан и убраться отсюда восвояси со своим отцом. Однако, стиснув зубы, он заставил себя идти по переулку, который должен был привести их к кораблю. Вскоре они приблизились к перекрестку, и Кристиан, держа руку на рукояти меча, скользнул вперед. Дойдя до угла, где стоял деревянный сарай, он осторожно высунул голову и быстро огляделся. Похоже, все было чисто, тревожило только то, что пересекающая дорога заканчивалась слева тупиком. Оглянувшись назад, он увидел, что остался один.
Его отец и еретики находились в нескольких ярдах сзади. Граф дергал одного из стариков за полу рясы, побуждая его продолжать путь, но тот словно врос в землю. Кристиан поспешил назад к ним, застыв на мгновение на полдороге, когда услышал нытье Даймока:
— Я больше не могу. Не могу мириться с этим атрибутами ереси. Я должен скинуть с себя бесовское облачение.