— Зачем? — спросил я у нее. — Зачем ты хотела узнать нас? Что привело тебя сюда, так далеко от родной земли и твоего рода? Поведай мне всю правду: зачем ты здесь?
Я спросил ее об этом громко и, не задумываясь, повторил то же на Языке Истины: «Зачем ты ищешь меня — нас — среди ночи? Что влечет тебя? Замышляешь ли ты недоброе, жаждешь ли наживы? Зачем ты здесь?»
И по сей день я не знаю, что меня подтолкнуло заговорить с ней на Языке Истины. Ведь все ученые в нашем роду твердили мне, что гедришакримы к нему глухи.
К величайшему моему восторгу, она показала мне, что они ошибались.
Мысли ее были расплывчаты и плохо выстроены: она выплескивала их все разом — они были полны переживаний и сверкали, словно звезды, проносящиеся по ночному небу яркими всполохами. Было очень похоже, будто разговариваешь с детенышем, — однако это был, вне всяких сомнений, Язык Истины.
«Я приплыла, потому что обожаю вас и хочу узнать вас, давай же будем беседовать, что бы узнать друг друга. Ты так прекрасен, так изумителен, не такой, как я ожидала, но наконец-то настоящий. Я мечтала о тебе так долго, так долго в темном одиночестве, счастье и чудо — слышать речь и разум другого существа. НАСТОЯЩИЙ ДРАКОН!» А сквозь этот поток слышался шепот побочных мыслей: «Неужели это правда, ну пожалуйста, пусть это окажется правдой, а если нет, пусть этот сон никогда не кончится, о, как стонет мое сердце, как ты прекрасен»
Мгновение она стояла молча.
— Что это я… Ты слышал это? — спросила она очень тихо.
— Да, — ответил я, весь поддавшись Проявлению Приятного Удивления. — Я и не знал, что тебе ведом Язык Истины, маленькая сестра!
— Я и сама не знала, — сказала она.
— Ты раньше никогда с подобным не сталкивалась?
Она отрицательно покачала головой.
— Никогда. Думаю, это… мы называем это бессловесной речью, но я слышала о ней только из сказаний бардов, — она подняла глаза и воззрилась на меня. — Никогда не думала, что она существует на самом деле!
— Это Язык Истины, — ответил я ей. Я вовсе не забыл о том, что мне следует сдерживать себя, но разве такое знание могло принести какой-то вред? — Это способ истинного общения разума с разумом, когда лжи нет места: ей просто негде укрыться. Эта бессловесная речь… ты уверена, что никогда раньше ею не пользовалась?
— Уверена. Я же говорю, что даже не верила до сих пор в то, что это правда, — ответила она. Затем вновь подняла на меня взор и улыбнулась. — По-моему, я и сейчас-то не очень верю.
Казалось, она была слегка ошарашена. Для детеныша это было вполне естественно, и мне вдруг захотелось перебраться через Рубеж и успокоить ее, словно она и впрямь была одной из рода.
С превеликим трудом я подавил в себе это желание. Самое большее, что я мог сделать, — объяснить ей все.
— У нас двое могут пользоваться этим способом общения, если и тот и другой согласны, — сказал я ей мягко. — Он разоблачает все помыслы собеседника, и молодежь часто испытывает при этом неудобство.
Неудобство. Пожалуй, это по меньшей мере. Того, как она себя повела, я вовсе не ожидал. Рот у нее опять растянулся, и я не без некоторой гордости осознал, что являюсь единственным из всего Рода, кто может распознавать улыбку гедришакримов.
— Предупреждать же нужно девушку, — сказала она.
Я склонился перед ней.
— Впредь обещаю.
Лишь после того, как я это произнес, я понял, что слова эти вылетели у меня из пасти, словно крылатое обещание. Парой слов я изменил и ее жизнь, и свою собственную. Мы снова с ней встретимся, и я опять буду пользоваться Языком Истины, беседуя с ней. До того, как я сказал это, я еще не осознавал, что намерен продолжить это опасное, запретное и удивительное общение. Я смотрел на нее, напуганный собственными словами, и с удивлением понимал, что есть некоторые состояния души, общие для всех существ. Она стояла передо мной, преисполненная радостного предчувствия. Казалось, что мы оба только что узнали предначертания судьбы.
— Мы еще встретимся? — спросила она. — Могу я прийти завтра ночью?
Я мешкал с ответом, пытаясь отыскать причину, по которой мог бы ей отказать, и не находил.
— Да, маленькая сестра, — сказал я наконец и почувствовал радость. — Приходи ко мне завтра в этот же час, так же одна. Мы вновь будем беседовать.
— Спасибо тебе, брат мой, — ответила она и согнулась передо мной пополам. Должно быть, это было нечто вроде поклона. «Нужно будет спросить ее об этом когда-нибудь», — подумал я, но тут она сказала другим голосом:
— А тот человек, который пришел до меня, — ты убил его?
— Да, — ответил я.
— Почему?
— Он нарушил договор, преступил наши и ваши законы. Я чуял, как от него исходит жажда наживы, а в сердце своем он вынашивал смерть для моего рода. От него несло запахом ракшасов, должно быть, он имел с ними дело. Он знал, какова будет расплата, — я пристально всмотрелся ей в лицо. — Тебя пугает то, что я его убил? Она помолчала, опустив глаза, затем ответила:
— Нет. Наверное, должно бы пугать, но не пугает, — она вновь посмотрела на меня, и мне страшно захотелось узнать, что означает блеск ее глаз. — Я верю тебе. Я буду чтить ваши законы.
— Это хорошо, маленькая сестра, — сказал я. — Тебе нечего… — я осекся. Искушение поддаться доверию одолевало меня. Я был слишком поражен, и мне нужно было время — время, чтобы обдумать этот странный порыв и решить, что он может означать. — Ступай же. Завтра мы опять встретимся с тобою в полночь.
— Нам обязательно нужно расставаться так скоро?
— Разве ваш род не нуждается во сне?
— Да, но…
— По нашим законам — подозреваю, что и по вашим, — два наших племени никогда не должны встречаться, — я посмотрел на нее и ласково добавил: — Думаю, что первое нарушение закона не должно слишком затягиваться. У нас будет достаточно времени, и нам обоим еще о многом нужно поразмыслить.
— Это правда, — согласилась она. — А ты не забудешь? Я покачал головой.
— Мы ничего не забываем, маленькая сестра.
Услышав это, она улыбнулась.
— Тогда доброй тебе ночи, большой брат, — сказала она.
Она снова согнулась пополам и развернулась, чтобы уйти, но тут вновь оглянулась. Какое-то мгновение она стояла неподвижно, словно пытаясь решиться.
— Что такое, малышка? — спросил я.
Без дальнейших колебаний она произнесла:
— Меня зовут Ланен, Маранова дочерь. Но истинное мое имя — Ланен Кайлар.
И она застыла в ожидании.
Поведать собеседнику свое имя считается у нас высшим выражением доверия. Лишь отец, мать и спутник жизни знают твое истинное имя, да еще, быть может, самый близкий, сердечный друг; знание твоего имени дает власть над тобой тому, кто называет его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});