Читать интересную книгу Романс для вора - Б. Седов

— Стоп базар! — моментально среагировал он, так и не достав наполовину вытащенную из пачки сигарету. — Эх, черт, пушка-то моя у твоего парня… Давай под кровать, быстро!

Арбуз метнулся к двери, осторожно присел на корточки, приоткрыл ее на полсантиметра указательным пальцем.

Увиденное не внушало оптимизма.

Череда негромких хлопков — и тяжелое тело грузно рухнуло об пол прямо напротив приоткрытой Арбузом щели. Вместе с откинутой рукой брякнул о линолеум штатный «Макаров», а из внутреннего кармана убитого Витька выскользнул родной позолоченный «Магнум».

Из коридора донесся дробный треск выстрелов — как будто рассвирепевший великан изо всех сил колотил доской по листу фанеры. «Свои» — мелькнуло в голове у Арбуза, и он успел еще удивиться, что вот надо же — дожил до того, что равняет своих торпед с ментами, охраняющими друга детства. Ни у тех ни у других позорных глушителей отроду не водилось. В ответ, словно по заказу, раздались глухие хлопки как раз тех самых позорных глушителей. Запахло удушливой и едкой пороховой гарью.

Настала тишина.

Арбуз распластался на полу, осторожно приоткрыл дверь еще на полсантиметра. Выждав секунду, молниеносным движением вцепился в рукоятку валяющегося на расстоянии вытянутой руки «Магнума», рванул его к себе.

Бац!

В уши ударил глухой хлопок глушителя, и пуля с визгом вырвала из пола кусок линолеума как раз на том месте, где только что покоилась золоченая рукоятка.

Успел!

Арбуз захлопнул дверь, привалился спиной к косяку. Главное сделано, ствол «Магнума» у плеча, пора позаботиться о друге ситном.

А друг ситный в это время, молниеносно содрав с себя пластиковые привязки ко всяким там капельницам и прочим загадочным медицинским приборам, с похвальной расторопностью распростерся под больничной койкой.

По крайней мере в этом смысле все было в порядке.

Зато в остальных смыслах — не очень.

Полное отсутствие жизнерадостного пистолетного треска поневоле наводило на печальные размышления. Вражеские глушители в этом матче явно выигрывали.

Арбуз повернулся к Боровику.

— Ну что, Саня, вспомним детство золотое?

— Давай, Мишка, придумай что-нибудь, ты ведь у нас на выдумки мастак…

У Арбуза снова защипало в глазах. Несгибаемый друг детства впервые попросил его о помощи.

— Давай-давай, живы будем — не помрем. Держись за спину, прорвемся.

Боровик подполз к Арбузу, оперся о его плечо. Арбуз передернул на всякий случай затвор «Магнума» — убедился, что не засела в нем клином пустая отработанная гильза. Ну, пора.

Арбуз рывком распахнул дверь в коридор и уставил в открывшийся проем позолоченное дуло. И тут же понял, что шансов — не то что ноль, а скорее минус пять или даже минус десять — это если измерять по десятибалльной шкале. Справа у лифта маячили двое в черных комбинезонах и с пистолетами наизготовку. Слева, у выхода на пожарную лестницу — еще один в такой же позиции.

А пол коридора был буквально усеян мертвыми телами. «Двое моих, четверо боровиковских», — машинально сосчитал Арбуз. Пистолет в его руке дрогнул.

И тут свершилось чудо.

Из палаты напротив вдруг выехала каталка с накрытым простыней бездыханным телом, ведомая пожилой медсестрой, бесстрастно поджимающей морщинистые губы.

— Ну, выручай, новопреставленный раб божий… — прошептал Арбуз.

Дальнейшее происходило, как в старом кино, когда лента проматывается в замедленном темпе. Арбуз отпихнул от себя Боровика, упал на бок и изо всех сил врезал ногой по правому переднему колесу каталки.

Каталка со скрипом повернулась и покатилась в сторону лифта, и тут же загрохотал арбузовский «Магнум». Он выплевывал увесистые тупорылые пули до тех пор, пока патроны не кончились и затворную раму не заклинило в крайнем заднем положении. Тогда в наступившей тишине стал слышен истошный визг пожилой медсестры.

Человека с пистолетом у выхода на пожарную лестницу уже не наблюдалось — он был сметен выстрелами, пробил своим телом стеклянную дверь и вывалился в темноту вместе с ее осколками.

А двое у лифта оцепенело уставились на катящуюся к ним коляску с мертвецом, теряя таким образом драгоценные секунды. Именно этих секунд и хватило Арбузу для того, чтобы ухватить Боровика за шиворот больничной пижамы и дотащить его до ощетинившейся осколками стекла двери на пожарную лестницу.

Оставив на этих осколках добрую половину своего пиджака от Карло Гуччи, Арбуз поволок Боровика вниз по ржавым металлическим ступенькам, остервенело матерясь и прикрываясь свободной рукой от хлещущего в лицо дождя.

— Тюря! — хрипло крикнул он вниз. — Прикрой!

Повторять не пришлось.

Когда один из убийц зо звоном вылетел из стеклянной двери третьего этажа, Тюря сразу понял, что дело пахнет жареным, выхватил из-под сиденья «Лексуса» похожую на обыкновенный дипломат металлическую коробочку, с лязгом распахнул ее, и в его руках оказался малогабаритный автомат «Кипарис».

Как только следом за Арбузом, тащившим Боровика, на площадке пожарной лестницы показались преследователи, Тюря нажал на спуск, прозвучала короткая очередь, и темные фигуры рухнули — одна на асфальт с высоты третьего этажа, а другая, скатившись на один марш гремучей железной лестницы, повисла на криво сваренных перилах.

Арбуз на последнем издыхании втащил Боровика на заднее сиденье «Лексуса», Тюря прыгнул за руль и втопил в пол педаль газа.

— Ну ты даешь, друг детства, — пробормотал Боровик, валясь на мягкие кожаные подушки, — и автоматик-то у тебя особенный, не каждому из наших такой посчастливится…

И вырубился.

* * *

Однако на этом бурные события не закончились, потому что волею обстоятельств кроме вышеперечисленных персонажей были лишены ночного сна и люди Корявого, занятые подготовкой ликвидации ненавистного Арбуза.

Корявый отрядил на это ответственное дело двух самых надежных своих подручных — Толика Гриба и Миху Опоссума. Знал, что эти не подведут — костьми лягут, а завалят, не поморщившись, хоть отца родного. Им заблудшие души оприходовать не впервой.

Гриб с Опоссумом быстро провентилировали ситуацию и выяснили, что Арбуз в настоящий момент пребывает в больничке у какого-то своего дружка. Ничего, пусть отведет душу напоследок, ему самому скоро больничка уже не поможет. Значит, самый верняк — дожидаться Арбуза у его собственной хавиры. Арбуз, типа, под смелого косит, обычно ездит без охраны, с одним водителем, значит — никаких проблем возникнуть не должно.

В два часа ночи Гриб с Опоссумом уже были на Моховой.

Тачку — неприметную вишневую «восьмерку» с тонированными стеклами — оставили в начале улицы, а сами прогулялись пешком метров пятьдесят до темнокрасного пятиэтажного дома, в котором квартировал Арбуз. Арбузовская парадная была во внутреннем дворе-колодце с покушениями на чахлую озелененность.

Совсем хорошо — милое дело отоварить клиента в темной подворотне!

Гриб вытащил из-за пояса замызганных джинсов увесистый «Стечкин», передернул затвор и, шмыгнув в подворотню, присел на корточки между двумя мусорными баками. Опоссум принялся прогуливаться по тротуару на противоположной стороне улицы.

Эх, жаль, собачку какую-нибудь паршивую не догадались прихватить, совсем вышло бы натурально. Он держал руку в кармане ветровки, крепко ухватившись за рифленую рукоятку старого доброго «ТТ».

Томительно тянулись минуты.

Опоссум не выдержал, посмотрел на часы. Блин, уже половина четвертого! Он быстро огляделся, перебежал улицу.

— Слышь, Гриб! Где этот хренов Арбуз, уж не случилось ли чего?

— Ты чо делаешь, сука? — донесся из темноты злобный шепот Гриба. — Не маячь, вали туда, где стоял! Он же в любую минуту может подъехать, куда он денется… Ну вот, говорил тебе, падла!

Со стороны улицы Пестеля послышался мягкий шум мотора, и на Моховую выехал черный арбузовский «Лексус» с погашенными фарами. Арбуз на заднем сиденье бережно придерживал за плечи все еще не пришедшего в себя Боровика, Тюря за рулем напряженно вглядывался в освещенное тусклыми уличными фонарями пространство. После кувырканий в больнице он был готов ко всему.

И не зря.

Вот оно!

Из подворотни в сторону от «Лексуса» шарахнулась какая-то тень, замерла в углублении парадной на противоположной стороне улицы. Тюря резко тормознул и врубил дальний свет. Сомнений больше не было — в руке у темной фигуры в свете фар откровенно обозначилось вороненое дуло пистолета.

— Шеф, стоп машина, очередная гниль на горизонте! — крикнул Тюря и выкатился на асфальт, на ходу раскладывая свой «Кипарис».

Раздался треск короткой очереди, пули горохом защелкали по каменной стене, а потом щелканье сменилось мягким хрустом. Из углубления в стене нетвердо вышел Опоссум. На его ветровке явственно обозначились две вырванные клочками дыры, вокруг которых стремительно расплывались темно-красные пятна.