Читать интересную книгу Страна Арманьяк. Рутьер - Александр Башибузук

– Мне доложили, что вас нашли запертым в маленькой каморке на шебеке. Почему вы были не со всеми?

– Я выказал неповиновение, господин, – невозмутимо ответил Фен. – Это довольно долгая история, и я не уверен, стоит ли досаждать ею моему господину…

– Стоит, мастер Фен, стоит. Мне очень интересно, как вы вообще оказались в рабстве, да еще на другом конце земли. – Я отпил сидра из бокала и требовательно посмотрел китайцу в глаза. – Я хочу знать вашу историю, а когда я чего-то хочу, я обычно это получаю. Начните с самого начала.

– Как будет угодно моему господину. Я родился в провинции Нанкин, в семье простого письмоводителя, работавшего в хун-бу… – Китаец слегка запнулся, а затем перевел: – Это государственная контора, которая занимается налогами…

Китаец, несмотря на свой акцент и довольно посредственное знание языка (русский он знал еще хуже, поэтому рассказывал на итальянском), оказался великолепным рассказчиком. Я даже понимал сложнопроизносимые названия государственных китайских учреждений, в которых он успел поработать и поучиться.

Несмотря на свою относительную молодость (ему недавно исполнилось тридцать шесть), он оказался настоящим… как бы это правильно сказать… гением. Да, настоящим гением и вундеркиндом. Он еще в десять лет окончил деревенскую общинную школу. Затем с успехом сдал экзамен и окончил в тринадцать школу «шуань» (насколько я понял, это учебное заведение было уже классом повыше, что-то типа профтехучилища). Дальше он, как лучший ученик, был направлен в высшую школу – «тайсюэ», аналог нашего института, и тоже ее окончил с отличием всего за три года. Определенного профиля эти заведения не имели, учили там всему и помногу. Считалось, что государственный чиновник должен быть всесторонне развитым. Так что пришлось Фену учиться даже военной науке, хотя он сам тянулся больше к естествознанию.

Венцом его учебной карьеры стало его направление в двадцать лет в Высшую государственную академию – Гоцзыцзянь. Сто тридцать экзаменов при поступлении, в том числе и по магии. Да-да, по магии – вы не ослышались, Фен и его сдал успешно… Я при упоминании такого количества экзаменов чуть не сполз под стол, тихо ошизевая. И высочайшим императорским разрешением, несмотря на недопустимость обучения его сословия в этом заведении, Юйсян был туда принят. Кстати, срок обучения в этой академии на отдельных факультетах составлял пятнадцать – двадцать, а то и двадцать пять лет. Это вам не это, как говаривал один известный киноперсонаж.

Обучался он на факультетах естественных наук, происхождение все-таки закрывало путь на высшие чиновничьи должности и соответствующие факультеты. За время обучения Фен проштудировал охрененно большой энциклопедический труд «Юн-лэ да дянь», что переводится как «Великий свод знаний годов правления…» каких-то там Юн-лэ. Сей почтенный труд насчитывал больше десяти тысяч томов, включавших свыше двадцати тысяч глав, и содержал разделы по истории, каноническим и философским трудам, астрономии, географии, медицине, техническим знаниям и искусству. Просто охренеть можно… но и это еще не все. Пришлось штудировать еще множество трудов не меньшего объема и написать пару десятков своих. Короче, академию он закончил где-то в тридцать лет и получил назначение в Шанхай, на должность, звучавшую как «дворцовый архитектор», а на самом деле включавшую в себя множество не связанных с архитектурой обязанностей. Этакий придворный ученый-универсал, попросту говоря.

Вот с этого момента потихоньку и начался печальный этап в жизни китайского гения Фен Юйсяна. Для начала он автоматически обзавелся кучей недоброжелателей из числа чиновников, которые старались устроить на эту должность своих сыновей. Карьера при столь мощном противодействии у него сразу не задалась. А тут он как нельзя «кстати» поспорил с главным дворцовым архитектором и выиграл спор, построив систему фонтанов при дворце. И тут же был обвинен в неканоничности и чуть ли не святотатстве. Очешуеть!

Потом на придворных поэтических чтениях его поэма (не сомневаюсь, самая поэтичная и изысканная) была освистана, и последовало обвинение уже ни много ни мало, а аж в монголопоклонничестве, невосторженном образе мыслей и неблагонамеренности к властям предержащим. Оказывается, в Китае на данный момент времени есть некая литературная инквизиция. Причем работает она не хуже религиозной европейской. По итогу разборок с должностью пришлось расстаться, и то можно считать, что Фена посетило великое везение, в противном случае могли сварить в масле или еще чего экзотичнее.

Ну а дальше, в апогее везения в кавычках, ему просто двинули одним вечерком по голове, и очнулся он уже на борту джонки, хозяева которой и продали невезучего китайца сарацинским купцам в каком-то индийском порту. Сам Фен лепетал о некоем проклятии, которое стало причиной такого падения, но я понял, что это просто… даже не знаю как сказать… карма, что ли… Хотя и проклятие тут вполне вероятно. Кто его знает, что там может у древних китайцев водиться… Вот во Франции в пятнадцатом веке – ведьмы так вполне настоящие. Сам убедился…

Вследствие либо проклятия, либо просто фатальной общей невезучести таланты китайца на рабском поприще оказались невостребованы. Хотя он честно пытался привлечь к себе внимание и даже соорудил ветряную мельницу какому-то там полудикому берберскому шейху… и оказался в гребцах, так как обладал выносливостью и сложение имел довольно крепкое. А главное – чтоб не умничал. Потому как шейх убежденно считал, что того, чего нет в Коране, быть вообще не должно.

И тут невезучий гений решил стать на путь жесткого противодействия тюремной администрации, читай: объявил войну судовым надсмотрщикам. Короче, пошел в отказ. Китаец мне пытался объяснить, почему он так решил, оперируя какими-то философскими понятиями древнекитайских гуру, но я перевел всю эту хрень для себя на понятный язык. Короче, если все хреново, и с каждым днем хреновей, и не везет уже вообще критически, то проще самому сдохнуть, проявив несгибаемость китайского характера. Вот как-то так. Но надсмотрщики тоже имели свою несгибаемую философию и методы, веками отработанные на сотнях рабов. Его стали пороть нещадно и перестали кормить. Китайцу еще повезло, что бунтовать он стал в плавании, а гребцов на шебеке ощущалась нехватка, а то его попросту выбросили бы в море, и все.

Китаец сразу понял свою ошибку и пообещал излечить капудану его подагру. И даже успел немного облегчить страдания старому арабу. Пороть его перестали, но и кормить нормально не начали в назидательных целях, а держали в запертой каморке под рукой, ибо постоянно отцеплять его от остальных гребцов – еще та морока…

– Вам очень повезло, мастер Фен, – резюмировал я похождения китайца. – Отчего-то мне кажется, что полоса вашего невезения закончилась.

– Я тоже так считаю, господин, – вежливо поклонился Фен. – Рано или поздно превратности жизни совершают полный круг и возвращаются к основам.

– Я думаю, нам предстоит еще множество бесед, но, к сожалению, я сейчас ограничен во времени. Вот список того, чем вы мне можете оказаться полезным. – Я взял лист бумаги в руки…

Китаец, заслушав список, сразу начал меня так радовать, что я мгновенно забыл про томящуюся в пустой постели Матильду.

По итогу общения я возвел его в должность лейтенанта-инженера и выделил штат из четырех помощников, который ему предстояло отобрать самому из учеников компании и способных сервов из деревеньки. Ну и выписал полный карт-бланш в действиях и полную свободу передвижения по баронии. Даже прикрепил охрану из двух стрелков.

Ох и ценный кадр мне попался… Разная керамика, топливные брикеты из водорослей, стеклянные изделия, бумага, тушь, долгохранящаяся лапша с консервированными овощами и лак вместе с составом для покрытия судовых корпусов – это еще мелочи. Он пообещал мне изобрести капсюли, боевые ручные ракетометы с напалмом (но это, естественно, с моей помощью) и установить ветряные двигатели на токарные станки. Да и сами станки по металлу тоже пообещал изобрести, так что сверление пушечных и аркебузных стволов перестало казаться мне фантастикой. Да еще много чего… Просто генератор научной мысли, а не китаец.

Правда, некоторые проекты, типа боевых пилотируемых воздушных змеев с бомбовой нагрузкой из глиняных зажигательных бомб, я беспощадно забанил. Не надо нам такое: начнет испытывать – и сложит свою талантливую головушку, да и вообще это слишком для Средневековья. Мы как-нибудь по старинке… потихонечку… И тильки для сэ́бэ.

А может, его под стражей держать, по типу бериевской шарашки? Кстати, если судить по мемуарам содержавшихся в подобных заведениях, очень уж стимулирует научно-творческую мысль их режим. Хотя нет, это уже слишком; просто приставлю к нему парочку недреманных глаз, чтоб пылинки с него сдували, и все… Суперценный же кадр, ёптыть…