— Угораздило же поймать золотую рыбку, — поделился ДеЛара со своей спутницей. — Жаль, что в этой сказке ее пожарят на костре.
Девица глупо хихикнула.
— Вы многое теряете, ваша светлость! — Напрягся Соломон.
— Господа, вы ошибочно думаете, что наша цель — это обогащение. Мы прибыли в Любек вовсе не ради этого, — вздохнул юноша и вновь пригубил бокал.
Ох уж эти молодые идеалисты!!!
— Вы уйдете, если я пообещаю вам уничтожить все ваши вещи? — Вздохнул ДеЛара.
НЕТ! НЕТ! НЕТ!
— Ваша светлость. — Проскрипел зубами Соломон. — А что, если я знаю, как нам договориться? Как насчет головы одного из Золотых Поясов, в обмен на наше имущество? Вы же за этим в Любеке? Вы же не станете нарушать слово свое, будто это не так? — Давил Коллекционер.
— Экое небезынтересное предложение… — Покрутил тот вином в бокале. — Хорошо, я сожгу ваши вещи на рассвете. Успеете вернуться до утра — поменяемся.
— Нам понадобится спутниковый телефон, — глубоко дышал Бассетт. — Понадобится машина.
— Выставьте вещи и забирайте свою. — Отмахнулся ДеЛара, с интересом наблюдая за ними.
Когда-нибудь, их дороги пересекутся еще раз — и Соломон с удовольствием будет смотреть в это лицо, искаженное от беспомощности. Однако пока надо сделать то, что Коллекционер и сам хотел сделать — нанести визит одной слишком хитромудрой крысе.
С великой тоской он выставлял кейс на улицу. Было желание схитрить, обмануть, но Бассетт задавил его волей. Кратко поклонившись скучающей паре, он забрался в машину, и та немедленно рванула прочь.
— Атакуем, шеф? — Деловито разминал пальцы Мирослав.
— Нет, повредим товар. — Набирал Соломон по памяти номер на спутниковом телефоне.
А как послышались длинные гудки, не утерпев, сдернул с шеи цепочку с ладанкой и раскрыл ее подушечкой большого пальца левой руки — в длинных, незаживающих рубцах. На него смотрели две черно-белые фотографии — мужчина и женщина. Абсолютно ему незнакомые люди.
— Привет мой друг, — радостно отозвалось из трубки голосом Йорга Латтнера.
— Привет-привет, старый товарищ.
— Геолокация говорит, что ты еще в Любеке. Понравился наш город? — Весело спросили Соломона.
— Появилось отличное дело, решил задержаться и обсудить с тобой. — Щелкнула грань фото с женщиной и отошла острейшим лепестком, за которым пряталось изображение какой-то бесформенной жути, сплетенной из черного и серого.
— А что с грузом? — Полюбопытствовал Латтнер.
— В надежном месте, разумеется, — вновь щелкнула грань, и лепесток перелистнулся на новый. — Стал бы я им рисковать.
Нечто дымчатое, подвижное, с запрятанными в глубине алыми глазами. Щелк.
— В дворец к себе пригласить не могу, — задумались в ответ. — Ты меня дискредитируешь.
— Приятно слышать.
Хищный облик, собранный из хитина из жвал, исходящий ярко-зеленым ядом. Щелчок.
— Думаю, найду место в городе, — уверенно произнес Латтнер. — Надеюсь, дело стоит того?
— Стал бы я просить личной встречи? — Щелчок, щелчок, еще один. — Даже ты потеряешь голову. Это стоит того. Клиент ждет только до утра.
Щелчок. Тишина.
— Звучит привлекательно. Хорошо. Я скину координаты, шифровка 12-альфа.
— Принято. Отбой.
Коллекционер еще долго держал замолчавший телефон возле уха.
Перед глазами же его было изображение хрупкого юноши, стоящего спиной — в простой холщовой рубахе, сутулый, с нестриженными волосами, челкой нависающими над лицом.
И длинными руками, брошенными вдоль туловища, с которых стекали ручья крови в алую реку, попираемую босыми ногами.
Заметив, на что смотрит шеф, подчиненные остановили машину и немедленно выбежали прочь.
Соломон осторожно поставил выбранную чешуйку торцом и надрезал ею большой палец.
Глава 10
Серебристый кейс в отсветах веселья, бьющего из отеля, смотрелся мирной вещью, забытой под открытым небом.
— Зря ты его отпустил. — Прокомментировала Ее высочество, уже не сдерживая нервов.
Не было больше мягкой, легкомысленной позы, ее сменила скованность поджатых к телу локтей, напряжение мышц, злой и крайне мстительный взгляд во тьму — в направлении, куда отбыл мистер Бассетт с присными. Как только бокал не разбила в руках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как думаешь, что в кейсе? — Поинтересовался я ее мнением.
— Ничего хорошего! Я же сказала, чем он занимается. Может, там внутри эпидемия. Может, зараза, пожирающая пластик. Соломон Бассет — это болезнь всей планеты. И ты его отпустил. — Будто о соучастнике сказала.
— Он вернется. — Напомнил я о сделке.
— Убьешь его позже? — Появился оттенок надежды в вопросе.
— Нет, отпущу вместе с вещами.
Рядом слитным движением поднялись и, демонстрируя раздражение, удалились обратно в отель, напоследок швырнув бокал в траву.
— От этого уж точно мир станет чище, — проводив бокал взглядом, проворчал я и продолжил разглядывать кейс.
Действительно, очень многое поместится внутрь. Земля по-осеннему твердая, вес кейса так просто не поймешь — сам Бассет двигал поклажей, как пушинкой, но у одаренных видимые трудности только с грузами в два своих веса. Да и то — потому что сильно смещают центр тяжести.
— Шеф, — откашлялся за спиной юнкер Ломов.
А я и не заметил за громом музыки его шагов — задумался слишком сильно.
— Я плед принес, — встал он сбоку. — Вернее, два пледа. Но так даже теплее.
От реки задувал холодный, промозглый ветер. Мерцание звезд над головой напоминало о прошедшей зиме, и кожа покрывалась мелкими мурашками. Вино, отфильтрованное защитными кольцами, никак не согревало, и только чужая загадка не давала вернуться в тепло отеля.
— Спасибо, — кивнул я с благодарностью и расправил сероватый отрез из плотной шерсти. — Как полагаете, граф, что крайне смертельно опасного можно уместить в этот вот кейс, что стоит у ограды с той стороны?
— Это ваш кейс? — Деловито уточнил он.
— Нет.
— Оно уже там?
— Безусловно.
— Сейчас открою и посмотрю, — пожал Ломов плечами.
— Не убивайте загадку, — перехватил я его за руку. — Присаживайтесь, погадаем вместе.
— Боюсь, что не понимаю вас. Нельзя открыть, так уничтожьте.
— Мне его еще возвращать. — Посетовал я, прикидывая, что можно сделать, не трогая кейс. — Интересно, в городе есть установки, чтобы просветить содержимое насквозь?
— Полагаю, княжич Шуйский не откажет вам в просьбе просто извлечь все из кейса, не открывая, — продемонстрировал Ломов определенные знания о талантах Артема.
— Откажет, — с сожалением вздохнул в ответ. — Он поклялся после некоторого инцидента в детстве…
Память услужливо подсказала вид огромной ямы, гул в ушах и разъяренного Артема, который что-то совершенно беззвучно говорил, потрясая пустым корпусом от мины времен второй мировой. Шел восьмой класс, мы развлекались, как могли.
— У вас с ним сложные отношения, как я могу судить. Тем не менее, он здесь добровольно. Обстоятельства благоволят к компромиссам, и ежели вы выручите его из подвала, который штурмуют три прекрасные особы, он, безусловно, может изменить прежние свои решения…
— А зачем штурмуют? — Поерзал я, расстелив плед на ноги, и с интересом смотрел на юнкера. — Кто эти трое — я догадываюсь.
— Они говорят, что хотят пригласить его танец. — Хмыкнул Ломов. — Но, полагаю, планы их выходят за эти рамки.
— А что наш командир, господин полковник? — Как-то упустил я обстановку в отеле, и теперь старался наверстать.
— Когда я видел его в последний раз, его сиятельство сколотили обратно сломанный гроб и играли в спящую царевну. Спящей царевной вызвался быть лично господин полковник.
— И как, целуют?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— М-м… После того, как он пообещал город той, что его разбудит… Дамы изволили оскорбиться, однако господин полковник уверил их, что это старинная русская традиция, и имел успех. Собственно, после этого Шуйского и принялись разыскивать.
— В гроб хотят уложить.