Читать интересную книгу Примус - Михаил Чулаки

Герой молча вел машину. Джулия увлеклась своим монологом, и ответных реплик с Героя не требовалось. Вот он и не спорил, но думал, что родная страна, конечно, достаточно воровская, но ведь в добропорядочной Германии торговля пирамидами, улавливающими космический ветер, у Джулии вряд ли получилась бы. Так что не ей сетовать.

Они подъехали к его дому. Поднялись. Квартира Героя тоже не смотрелась после номера-люкс.

- Да-а, надо наконец менять обстановочку, - проговорила Джулия.

- Лучше что-нибудь за городом, - напомнил Герой. - В Комарово мы же собрались.

- Да-да, собрались. Вообще-то правильно. Понюхала я чистого воздуха в Стокгольме, неохота снова нашу отраву глотать. Раз нам теперь доходы позволяют. Ты у меня гений, ты и выбирай пейзаж, какой нравится.

Зазвонил телефон - звонки похожи на папины.

- Привет! Ну наконец. Три дня никто не отвечал.

- А мы в Стокгольм смотались ненадолго.

- "Мы"? Ты что - женился?

- Да вот, с Джулией ездили, - не уточнил Герой своего семейного статуса.

- Имя космополитическое. Она что - американка или, может, шведка?

Герой отвернулся от трубки и объяснил Джулии:

- Папе понравилось твое имя. Он подумал, что ты американка. - И в трубку: - Нет, просто она любит иноземные места.

- Они, конечно, хороши - в умеренных дозах.

Папа-то как раз давно уже принимает иноземные места в дозе неумеренной. Но Герой не стал углублять эту тему. Сказал нейтрально:

- Мы хорошо съездили. И отдохнули, и посмотрели. Может, какие-нибудь дела еще сделаем со шведами. Патент шведам продадим на некое изделие, - сказал он, чтобы подразнить Джулию.

- Нужно, чтобы все могли использовать новые изобретения свободно. Во всем мире, - серьезно заметил папа.

- Рынок требует изобретения продавать.

- Вот рынок-то мне и не нравится, - сообщил папа.

Герой расхохотался. И объяснил удивленной Джулии:

- Надо было здесь быть почти диссидентом, уехать в Америку, чтобы кончить тем, что рынок не нравится!

И в телефон:

- Чего ж ты тогда в свое время в КПСС не вступал? Ей тоже рынок не нравился.

- Значит, КПСС мне нравилась еще меньше. Худшее - враг плохого... Ладно, чувствуешь-то ты себя как? Мама все беспокоится, что там у вас нужных лекарств не достать.

- Все у нас достать. Было бы чем платить. Рынок регулирует, - не упустил он случая подразнить папу. - Да мне не нужны лекарства: метастазы у меня не обнаружены, как ни искали. А для профилактики я травы пью. Джулия достала у хорошего травника.

- Джулия, я вижу, тебя со всех сторон обихаживает. Ну, привет ей. От мамы тоже.

- У вас-то нормально? Сердце твое?

- Как пламенный мотор. Помнишь песню?

- Не помню.

Когда повесил трубку, Джулия его поцеловала.

- Спасибо, миленький, наконец-то ты меня своему папе рекламируешь. Признал официально, вроде как палестинскую автономию.

Герой уставился с недоумением:

- Сравненьица у тебя.

- А я раз в Израиле отдыхала. Очень даже хорошо. Там как раз евреи спорили: признавать или не признавать палестинцев?! Я говорю: чего вы зря шумите? Признавайте или нет, все равно они существуют. Хоть вам и не нравится, а куда вы от нее денетесь? Вот и от меня тебе, похоже, никуда не деться, нравлюсь тебе или не нравлюсь.

Очень уверенно сказано.

- Ну, конечно, нравишься! - обнял ее Герой. - А иначе зачем бы я тебя здесь укладывал почти каждую ночь?

- Ой-ой! Будто ты спишь только с теми, кого любишь!

- Конечно! А иначе - зачем же, когда вокруг большой выбор? Вот Адам не обязательно любил Еву: у него выбора не было. А я - я никогда не спал с такой, которую не любил. Хотя бы в этот момент. А если мы с тобой уже много раз, значит много моментов, когда я тебя люблю. Многократно я тебя люблю, можно даже уже сказать - постоянно. Между прочим, я уже не бедный физик из разорившегося института. Вот смотри, я тебе покажу диплом моей Академии Опережающих Наук. И за каждый диплом тщеславные ученые платят мне почти триста долларов. Так что на дом в Комарово у меня у самого кое-что уже есть. По крайней мере, на фундамент.

Очень удачный момент подвернулся, чтобы похвастать своим личным бизнесом. Чтобы не думала, что ходит у нее в младших компаньонах - и больше ничего.

- Так что я не сплю, если не люблю, - очень логично завершил он свой бизнес-отчет.

- Академия - это хорошо, - одобрила Джулия. - Академический бизнес сейчас надежный. Я ж говорю: ты у меня гений. И действительно, попадем мы с тобой в список "Форбса" - твоими идеями и моей хваткой! Ну и раз ты меня уже столько раз любил, могу тебе сказать совершенно практически, что по нашим деловым обстоятельствам нам лучше пожениться. А то масса неудобств. Тот же будущий дом в Комарово: самое простое, когда он в совместном владении супругов. А иначе масса юридической путаницы. Даже делить после развода будет гораздо удобнее, если что. А подписи и печати у нотариуса, когда я тебя оформляла как компаньона, они гораздо серьезнее подписей в загсе, чтоб ты знал. У меня сейчас деньги все в обороте, но надо будет сумму из оборота вынуть - на дом. Пару месяцев подождем - и вступим в совместное домовладение.

Объяснение.

Герой понимал, что Джулия высказалась так деловито, чтобы не нарваться на его насмешку. Ведь сообщение его: "Я тебя люблю многократно" - это совсем не то же, что простое признание: "Я тебя люблю!" А так - деловое предложение. Джулия высказалась деловито, но ждет она ответа так, как если бы сказала просто: "Женись ты на мне, горе мое, ведь видишь же, что я тебя люблю!" - без всяких выкладок о выгоде совместного домовладения.

Да и что изменится?! После случая с Ариадной он неколебимо верен ей, как не был еще верен никому и никогда в жизни - ну после тайного его отроческого греха с сестрой Любкой. И больших соблазнов с тех пор не было. Да и страшно теперь соблазниться: соперницу Джулия хорошо если только выпорет!.. Такой решительной любовницы, партнерши, подруги у него еще не бывало!

Надо было решаться разом, как с вышки в воду.

- Ну что ж, давай поженимся. И учредим фирму "Братеев и жена".

Она поцеловала его, пощекотала под подбородком.

- А "Полоскина и муж" не хочешь ли?

Он хотел было не согласиться, но нашел идеальный вариант:

- Так ведь мы живем в свободной стране! Многоженство у нас запрещено, а многофирменность - пожалуйста! Учредим сразу две фирмы: "Братеев и жена" с одной стороны, а "Полоскина и муж" - с другой! Там, на расчетливом Западе, "Домби и сын" а у нас в ходу семейные ценности: "Братеев и жена".

- И "Полоскина с мужем" миленький.

34

Наутро Герой ничуть не раскаивался в своем решении. В своем согласии, точнее сказать. Джулия сделала ему предложение, как современная Татьяна Ларина, и он просто не повторил ошибку Онегина.

Обычно рассуждают о любви. А семья - это прежде всего союз. Оборонительный и наступательный. Бывали у него пассии более обаятельные, но никогда не было у него шанса обрести более сильную союзницу в жизненной борьбе! Не на деньги ее он польстился, он может утверждать не краснея, что ничуть не на деньги! Ведь он и сам научился расставлять сети поперек мутного потока новой жизни. Не на деньги польстился, а на надежность Джулии. И в больнице он в ее надежности убедился, и в тюрьме. Не эфемерное она создание, за которое нужно думать, делать, решать. Если привести понятную ему самому автомобильную аналогию, семья, в которой жена перекладывает все тяготы на мужа, которая мечтает быть за ним как за каменной стеной, подобна машине с одним задним ведущим мостом, а такая машина хороша только на асфальте; для плохих российских дорог лучше иметь вездеход с двумя ведущими мостами, для тяжелой российской жизни - семью, в которой тянут оба. Никогда прежде Герой не полагался в делах на своих подруг, у него было множество любовниц, но ни одной союзницы. Такой сильной союзницы!

Они с Джулией еще не встали - бизнесвумен приходит в свою контору, когда пожелает, и сегодня Джулия не торопилась - когда раздался утренний звонок.

- Герка? Гроссман на проводе.

Как будто он и сам не узнал бы Шурку - его голос ни с чьим не спутаешь. Хотя в последний раз они разговаривали по телефону лет пять назад. Встречались у Фили, а других поводов для общения не находилось.

- Привет, Шурка.

- Слушай, Герка, ты меня прости, но ты попал не в ту компанию. Я просто не поверил, мы же в Комарово в пятнадцать лет общих девчонок щупали.

- И при чем здесь детство, отрочество и юность? - холодно спросил Герой.

- При том, что мы приличные люди. Я так считал всегда.

- Надеюсь. Дальше.

- Мне Арина рассказала. Только поздно. Как ее из квартиры выкинули.

- А как?

- Ты не знаешь?! Объясняю! Какая-то бешеная баба объявила, что Арина ей должна двадцать кусков, двадцать тысяч баксов, и что если у Арины нет наличности, пусть продает квартиру. Или к ней придут "ее мальчики". Я уже знаю, слышал, как мальчики приходят. И многие в Питере остались без квартир. Но это деловой риск: я взял кредит и не отдал. А Ариша ни у кого ничего не брала, никому не должна. Но так запугалась, какие-то мальчики к ней уже приходили однажды, что она сразу согласилась. Те в три дня все оформили и из милости купили Арине с мамой семиметровую комнату. И будто бы все из-за тебя: баба эта твоя и твоим именем прикрывается! Ариша же не может! Она родилась в своей квартире. Короче, ты скажи этой своей бешеной бабе, чтобы положила на место. У меня тоже своя крыша найдется, а ее адреса я не знаю, этой бабы, и Ариша не знает, так что все претензии получаются к тебе. Раньше говорили: око за око, а теперь: квартиру за квартиру. Извини, старик, но такова жизнь.