Читать интересную книгу Как - Али Смит

Должно быть, я издала какой-то громкий звук; кассир посмотрел на меня так, как будто я только что сплюнула какую-то гадость ему под ноги. Когда он отвлекся, обслуживая кого-то, я выдрала карту, помещенную в конце книги, и, сунув ее в задний карман, протиснулась через двери на улицу. Там я достала карту и попыталась понять, где сейчас нахожусь. Было темно и холодно, шел дождь. У меня все перед глазами плыло от голода. Деньги закончились еще три дня назад.

Шоун. Это же фамилия Эми, верно? Я отыскала табличку с ее фамилией и постучала.

Открылась соседняя дверь, оттуда вышла девушка. Наверное, ее нет, сказала девушка. Иначе бы она давно открыла. Вы стучите уже больше десяти минут. Я пытаюсь заниматься. Может, дать вам листок бумаги? Оставьте ей записку.

Она была первым человеком, заговорившим со мной в течение недели, и когда я раскрыла рот, чтобы ответить ей, меня саму поразил мой хриплый голос.

Подождите, я сейчас, сказала она и скрылась в комнате.

Потом снова вышла. Я прислонилась к стенке. Вам нехорошо? — спросила девушка. У вас какой-то вид неважный.

Я очнулась в огромной комнате, на полу, а девушка стояла надо мной и держала полстакана воды. Мое лицо, волосы, плечи — все было мокрым. Ну, как, вам лучше? — спросила она. Вы из какого колледжа? Может, позвонить кому-нибудь?

Нет, не надо, ответила я и кое-как поднялась на ноги, но комната продолжала кружиться. Я снова села на пол. Девушка сварила мне черного кофе. Заметив, что я не свожу взгляда с печенья, лежащего рядом с чайником, она вскочила и принесла его мне, положила пачку рядом со мной, а сама удалилась в другой конец комнаты.

Мы сидели в разных углах, и я поедала ее печенья одно за другим, пока не прикончила всю пачку, а она наблюдала за мной, сложив руки и подогнув под себя ноги. Ее комната смотрелась странно — всюду лежали чемоданы с одеждой, книги в коробках, как будто она только что вселилась или собиралась вот-вот съезжать. Я спросила ее об этом; нет-нет, ответила она, мы можем жить тут все три года, а разве у вас в колледже по - другому? Я назвалась сестрой Эми, объяснив свое появление желанием нанести ей неожиданный визит. Я учусь на первом курсе, сказала она, а моя соседка — второкурсница, я с ней не знакома.

Она открыла мне дверь и дала листок бумаги, чтобы я написала записку, но, оставшись одна в коридоре, я поняла, что у меня нет ручки. Я долго стояла в нерешительности, а потом заметила, что рядом на других дверях в коридоре прямо с дверных ручек свисают на веревочках блокноты и ручки. Но теперь я не могла придумать, что написать. Я здесь. Угадай, кто я, приехала тебя навестить, но не застала. В конце концов, я сложила листок бумаги пополам и протолкнула его под дверь Эми, так и не написав ни слова.

В конце коридора находились ванная комната и большая кухня. На буфете лежала половина булки, а в холодильнике стояли две открытые консервные банки с бобами и какая-то коричневатая бурда в миске. Я заперла дверь, наполнила ванну, уселась в клубы пара и принялась прямо пальцами поедать бобы и эту коричневую жижу. Впервые за последние три дня я наелась досыта. На бойлере в сушильном шкафу сушилось чье - то нижнее белье — оно мне подошло. Я вытерла запотевшее зеркало ладонью. Украденная карта должна подсказать мне, как дойти до начала автострады. Соберу вещички и поеду обратно на север. Или того лучше — поеду в Лондон и выбьюсь в люди. Я вытерлась, как могла, о коврик и о полотенце на ролике.

Случай — судьба — судьба — случай. Так или иначе, выхода нет. Я шагала, вся дрожа, по мокрым улицам за колледжем — и вдруг увидела объявление, висевшее на двери над ступеньками. Написанное от руки. Я прошла мимо, потом вернулась, остановилась и прочла его. В объявлении говорилось: Кэтрин Мэнсфилд Женщины и литература Семинар 7.30 в комнате Кармен (14)

Приглашаются только женщины. Вот оно, подумала я, это наверняка то, что надо. Мой палец еще нажимал на кнопку звонка возле комнаты 14, а в животе у меня уже возникло ощущение дикого хохота, оно поднималось, будто желчь, к задней стенке горла.

Дверь открыла девушка с коротко стриженными оранжевыми волосами. На ней был вязаный кардиган, державшийся на английских булавках, а еще одна такая булавка болталась у нее в ухе. Привет! — сказала она, ты на Кэтрин Мэнсфилд? Семинар уже почти закончился, но все равно заходи, кажется, в чайнике еще осталось немного чая, он еще, наверное, теплый. Сегодня мы говорим о безбрачии, лишь бы отложить чтение «Клариссы», у меня завтра доклад, да нет, отличная штука, там все про изнасилование, но я никак не могу заставить себя взяться за это, понимаешь?

Я смотрела мимо нее, прочесывая взглядом комнату. Темно, тесно, тепло, окно запотело. Там было семь или восемь человек, одна девушка с серьезным видом громко зачитывала что-то из книги, другая вязала на спицах. Остальные слушали и смотрели вперед, смотрели в пол, смотрели на читавшую вслух девушку, кроме — да, кроме Эми, которая уже соскальзывала со своего кресла на пол и с легчайшим движением запястья и пальца говорила — садись сюда, тс-с.

Эми, ни капельки не удивленная. Она спросила у меня потом, в пабе (мы всегда после этого заходим в паб — небольшая награда за серьезное занятие, сказала мне по дороге та девушка с оранжевыми волосами, а я с тревогой глядела на ее руку, продетую в мою; она купила мне какой-то напиток, пока все остальные рылись в сумочках и кошельках в поисках мелочи, а она заметила, что я ничего себе не покупаю, — чего для тебя взять? — спросила она). Эми сидела напротив меня, та же, прежняя Эми, только волосы ее выглядели по - другому, как-то перевязанные, и одевалась она теперь иначе, еще опрятнее, вся в черном, и глаза сделались другими — что же произошло? — да и сама она как будто стала тоньше, стройнее. Она сидела с кошачьей отстраненностью и вдруг спросила — и где же ты остановилась? Это «и» в начале фразы — как будто мы давно уже вели разговор, как будто разговаривали уже несколько часов. Я рассказала ей о том, как нашла отличное место, где можно жить, и залезла туда через заднее окно; глаза у нее так и вспыхнули.

Там никто не живет, там никого нет, пусто, все заколочено. Похоже, там годами никто не появлялся, повсюду тряпье свисает со стропил, пыль, простор. Я даже не поняла сначала, куда попала, пока чуть не свалилась туда, так там темно, я прошла через какую-то дверь и вот — очутилась в закулисье, да, наверное, так это называется, какое-то просторное помещение, я поднялась и пошла по огромному залу, там ничего не было, а потом едва различила какие-то выгнутые очертания, вроде полумесяца, и тогда только догадалась, что это, наверно, ярусы лож, мне хотелось понять, где я нахожусь, и тут я чуть с нее не упала — ну, со сцены то есть, я же оказалась на сцене, и, знаешь, Эми, там всюду эхо, стоит только шаг ступить — и слышишь, как этот звук отзывается впереди, там очень темно, неудивительно, что я едва не свалилась, а наутро у меня все башмаки были в этих, ну, в ленточках, в веревочках из пыли, которая там налипла, мне потом пришлось все это отдирать и вытирать ботинки о траву.

Я заставила себя замолчать и перевела дух, чувствуя, как мое лицо заливается краской.

Ночевать в театре, да еще незаконно, — очень похоже на тебя, сказала она. Иногда голос Эми звучал как роза — если бы роза умела говорить: будто подрезанный, бархатистый, багряно-красный голос. Этот тон, который придает смысл вешам — просто потому, что о них сказано таким тоном, да, совсем, да, совсем. Кажется, до того мига я и не слышала собственного голоса. Грубый, хриплый, неженственный, дерзкий и чужой. Да, я ночую в театре, незаконно, и это очень похоже на меня.

А, я поняла! Ты — шотландка! — воскликнула вдруг девушка, сидевшая рядом со мной. У нее была химическая завивка, отчего ее лицо казалось очень маленьким, и до этого она рассуждала о французских писателях, со смаком произнося их имена. А я все думала — почему это я ни слова не могу понять из того, что ты говоришь, сказала она, и вот теперь поняла. Обожаю Шотландию! И шотландцев тоже.

Да, это отличное место, согласилась я. Потом снова поглядела Эми в глаза. Я оставила тебе записку — там, где ты живешь, сообщила я, засунула ее под твою дверь.

Спасибо, ответила она.

Там нет воды, снова заговорила я, зато у стен стоят все эти старые декорации, а за ними бегают крысы, слышно, как они шуршат. Но мне все равно нравится, там лучше, чем в парке, я ведь две ночи спала в парке, перед тем как нашла это место, а там все-таки лучше, а?

Да, там наверняка не так холодно, кивнула она, а потом повернула голову и стала сосредоточенно беседовать с девушкой, сидевшей рядом; о чем, я не слышала.

Мы ездим туда каждый год, сказала девушка, сидевшая рядом со мной. Мы ездим в Глениглз, там замечательно. Мой отец всегда называет Шотландию своим любимым центром досуга. Тут она рассмеялась, поперхнулась напитком, поставила стакан на стол и приложила ладонь к горлу. Жуть, правда? — сказала она, как только пришла в себя. Ему нравится Шотландия, это отличное место, чтобы заниматься спортом. Эдинбург тоже очень милый, там столько хороших ресторанчиков.