– Я думаю, мне засело в голову то, о чем мы с тобой вчера говорили, – расплывчато ответила она, глядя на Хэйли. Это было лучшее, что она смогла придумать. Теперь, в слабом лунном свете из окна Домино различила, что на Хэйли были только маленькие трусики-шортики и короткая маечка, облегавшая грудь. От такого вида сердце только припустило еще чаще. Домино встала.
Повисла долгая пауза, и Домино слышала, как Хэйли глубоко и прерывисто дышала, смотрела, как ходит ее грудная клетка. Она знала, что Хэйли видит и ее волнение. Им было не скрыть взаимного возбуждения.
Незаметно они подошли друг к другу близко-близко, и Домино обняла Хэйли.
Она крепче обвила руками ее талию, а Хэйли запустила пальцы в густые длинные волосы Домино. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, Домино нашла губами ямочку между ключиц Хэйли, там часто-часто стучала кровь, это можно было почувствовать языком.
Домино проложила влажную дорожку легких поцелуев вверх по шее Хэйли, по щекам с великолепными ямочками, и остановилась у самых губ. Хэйли застонала, нестерпимое желание поцеловать ее словно бы сжалось в кулак в животе Домино.
Поцелуй начался со скольжения жарким дыханием по губам, с шепота обещаний, последнего сладостного предвкушения, ожидания. И когда их губы встретились, это был все же самый нежный и легкий поцелуй в жизни Домино. Полные губы Хэйли были соблазнительно мягкими, а проворный язычок дразнил, сводил с ума, облизывая медленно и ласково ее собственные губы.
Словно кулак в животе сжался крепче – нарастающая страсть ослепляла, затопляя мир вокруг. Домино поцеловала глубже, и кольцо вожделения внутри чуть отпустило с приятной истомой, а ее рот искал рот Хэйли с внезапным приливом пыла. Та целовала в ответ с таким же жаром, их языки сплетались глубоко и сочно – плоть и кровь настоящего взаимного желания.
Этот поцелуй заставил обо всем забыть на целые минуты. Миссия? Какая?
Тело Хэйли настойчиво подалось навстречу, прильнуло страстно и горячо, противиться больше было невозможно, да и не имело смысла. Она сунула мускулистое бедро между ног Хэйли, и та отозвалась стоном наслаждения, дрожанием сладких губ. Еще ближе, еще теснее – Хэйли вцепилась острыми ногтями ей в спину, обхватила сильнее – симметрия плотного соприкосновения выпуклостей лобка.
Мысль о сопротивлении испарилась, когда руки Хэйли, оставляя багровые полосы от ногтей, медленно спустились до попы – там Домино всегда была особенно чувствительна, – цепкие пальцы с вожделением мяли, запуская волны возбуждения по всему ее телу. Она почувствовала, как стремительно намокает, прижала бедро к самому центру удовольствий Хэйли.
Хэйли взяла в рот ее язык и жадно засосала, клитор Домино мгновенно отозвался, казалось, он готов был взорваться. Бога, душу, мать. Домино залезла под топик Хэйли, наслаждаясь нежностью ее кожи, Хэйли стонала ей в рот – исчерпывающее одобрение, зеленый свет. Домино с наслаждением сорвала с Хэйли топик и замерла, не в силах отвести взгляд от божественно красивой груди с торчащими сосками.
– Лука, потискай меня, – прошептала Хэйли, взяв руку Домино и положив себе на грудь.
Незаметно для себя Домино уже ласкала обеими руками, едва ощутимыми танцующими движениями пальцев дразня соски и наслаждаясь стонами Хэйли и жадными вздохами. Затем она взяла один сосок в рот.
Хэйли притянула ее к себе, запуская руки под джемпер сзади, вновь проводя вдоль спины царапающим кошачьим движением. Домино снова осыпала Хэйли поцелуями, вернувшись к ее губам, и накрыла ее рот своим. Они прильнули друг к другу, осатанелые от восторга и вожделения.
Хэйли проворно расстегнула на Домино джемпер, поспешно стянула его и сразу переключилась на кнопку на брюках. Когда она расстегнула молнию и бережно и властно положила руку ей на лобок, там было так жарко, так влажно, что Хэйли подумала, что Лука вот-вот кончит.
– Ты сводишь меня с ума, – сказала она Хэйли, и грубо впилась в основание шеи, оставляя немаленький след.
– Я так тебя х-х-хочу, – взволнованно, с придыханием произнесла Хэйли, не поднимая головы. – Я хочу все это… медленно, осмысленно, ведь дело не только в сексе, понимаешь?
Слова будто бы проникали через дымку возбуждения, окутавшую Домино. Нет, дело было не только в сексе. Хэйли чувствовала к ней то же самое. И, как бы это ни было ошеломляюще, к работе это не имело никакого отношения. Как это могло случиться? Она отчаянно сердилась на себя за то, что позволила себе влюбиться, прочувствовать, забыть, что должна была держать дистанцию. Чувство вины затмило все, проникая в нее и сквозь нее, на корню изводя желание. Она не могла так поступить с Хэйли. Или «она не могла так поступить»?
Домино отстранила Хэйли, почти грубо.
– Нет, мы не можем. Все.
Хэйли с трудом подавила глупое желание ударить Луку. Гребаная динамщица – вот ты кто! Но она видела, что решение причиняет Луке страдание. Видела ее внутреннюю борьбу. Она сама хотела не меньше, чем Хэйли, но что-то останавливало ее, все поглощал какой-то жуткий внутренний конфликт. В первый раз по выражению лица Луки можно было что-то прочесть. И Хэйли самой сделалось почти ощутимо больно от того, сколько боли нашла она в душе Луки.
– Хорошо. Хотя это можно назвать как угодно, только не «хорошо», – сказала она хриплым голосом, сдавленным от накатывающих слез разочарования. – Я просто зашла спросить, все ли у тебя в порядке. Спокойной ночи, Лука.
Хэйли еще какие-то секунды оставалась в гостиной, искренне надеясь, что что-то переломит инертность Луки, и они продолжат с того места, на котором закончили. Когда Лука не шелохнулась и ничего не ответила, Хэйли развернулась и широкими шагами направилась в спальню. Захлопнула дверь. Ей чертовски хотелось знать, что мучило Луку во сне и не позволило поддаться желанию.
Уже много лет на своей памяти ее так не интересовали ничьи переживания.
Домино еще долго стояла на том же месте, как вкопанная, после того, как Хэйли ушла. Все ее тело горело и она не могла сосредоточиться. Ее учили поступать сообразно разуму, никогда не сердцу, и это раньше не вызывало у нее проблем. Секс не был наполнен эмоциями. Или быстрый анонимный перепих в темном уголочке – чтобы удовлетворить соответствующую потребность, или часть работы, как это полагалось.
Она чувствовала, что то, чему ее научили, то, с чем она подходила к ситуации, было совершенно несостоятельным, и не помогало справиться с чувством вины и предельно неджентльменскими намерениями в отношении этой замечательной женщины. Не было права брать, когда нечего дать взамен.
Она стояла у окна, глядя в ночь. Ей ужасно хотелось забраться в постель к Хэйли, вполне невинно, и, может быть, там кошмары отступили бы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});