«Каждое из здешних племен, — сообщает Кук, — считает на основании преданий, что их праотцы в незапамятные времена явились из какой-то другой страны, и, согласно тем же преданиям, они полагают, что та страна называется Хеавизе».
Из четвероногих, как мы уже говорили, в Новой Зеландии в то время водились только собаки; да и они, вероятно, были откуда-то привезены. Поэтому туземцы повседневно питались лишь растениями и какими-то птицами, весьма немногочисленными и принадлежавшими к неизвестным англичанам видам. К счастью, береговые воды изобиловали рыбой, что давало жителям возможность не умереть с голода.
Привыкшие к войне, считавшие каждого чужеземца врагом и видевшие в нем, по всей вероятности, лишь убойный скот, новозеландцы, естественно, всегда были готовы напасть на англичан. Но, как только они убедились в несовершенстве своего оружия и в могуществе противника, как только они поняли, что пришельцы по возможности избегают пользоваться теми смертоносными приспособлениями, страшное действие которых им пришлось наблюдать, они стали относиться к морякам дружелюбно и вели себя с достойной удивления честностью.
В то время как островитяне, виденные нашими мореплавателями раньше, не имели никакого представления о приличиях и стыдливости, с новозеландцами дело обстояло иначе, и Кук приводит тому много любопытных примеров. Не отличаясь такой чистоплотностью, как жители Таити, где климат гораздо теплее, не так часто купаясь, как те, новозеландцы, однако, заботились о своей наружности и проявляли даже некоторое франтовство. Так, они смазывали волосы каким-то рыбьим или птичьим жиром, который очень быстро протухал, вследствие чего от туземцев исходил неприятный запах. У них существовал обычай татуироваться; в некоторых татуировках проявлялись одновременно и изумительное мастерство, и вкус, что трудно было ожидать у первобытного народа.
К величайшему изумлению, англичане убедились в том, что женщины уделяют туалету меньше внимания, чем мужчины. Волосы у островитянок были коротко острижены, без украшений, и они носили такую же одежду, как и их мужья. Единственная дань кокетству состояла в том, что они продевали в уши полоски ткани, перья, рыбьи кости, деревянные палочки; кроме того, с помощью нитки они подвешивали к ушам иглы из зеленого нефрита, ногти или зубы умерших родственников и вообще любые, даже самые необыкновенные предметы, какие им удавалось раздобыть.
В связи с этим приходит на память приключение, происшедшее с одной таитянкой, о котором Кук упоминает в своем отчете. Жадная на все, что попадалось ей на глаза, она захотела, чтобы ей продели в мочку уха висячий замок. Желание было исполнено, затем ключ в присутствии женщины бросили в море. Через некоторое время, то ли потому, что вес такого причудливого украшения причинял таитянке беспокойство, то ли потому, что она хотела заменить его другим, она стала упрашивать снять замок. Отказавшись выполнить ее желание, ей постарались внушить, что подобная просьба невежлива, и, коль скоро она сама захотела иметь такую необыкновенную серьгу, ей ничего не остается, как терпеть связанные с этим неудобства.
Одежда новозеландцев состояла из двух кусков ткани; первый, нечто среднее между рогожей и полотном, закреплялся на плечах и спускался до колен, а второй обертывался вокруг талии и свисал до земли. Вторая часть костюма надевалась только в особых случаях. Когда на туземцах бывала лишь верхняя часть одежды и они садились на корточки, то напоминали крытый соломой дом. Иногда этот своеобразный плащ очень изящно отделывался разноцветной бахромой, реже — собачьим мехом, нарезанным лентами.
Мастерство новозеландцев особенно проявлялось в постройке пирог. Военные пироги могли поднять от сорока до пятидесяти вооруженных людей, а одна из них, измеренная в Улага, имела в длину не меньше шестидесяти восьми футов. Они были великолепно украшены резьбой и развевающейся бахромой из черных перьев. Балансиром обычно снабжены только самые маленькие из пирог. Подчас приходилось наблюдать, что пироги соединены по две. У рыбачьих лодок на носу и корме были изображения кривляющегося человека с безобразным лицом, высунутым языком и глазами, сделанными из двух белых раковин.
«Так как главными причинами болезней, — пишет Кук, — являются, вероятно, невоздержанность и отсутствие физических упражнений, то не приходится удивляться тому, что эти племена отличаются неизменным прекрасным здоровьем. Всякий раз, как мы посещали их поселения, дети, старики, мужчины и женщины окружали нас, охваченные тем же любопытством, какое испытывали и мы; среди них мы никогда не встречали ни одного человека, страдавшего какой-либо болезнью, и у тех, кого нам приходилось видеть совершенно голыми, мы никогда не замечали на коже ни малейшей сыпи и никаких следов нарывов и прыщей».
II
Исследование восточного берега Австралии. — Сведения о туземцах и естественных богатствах страны. — «Индевер» на рифе. — Непрерывные опасности плавания. — Переход через Торресов пролив. — Жители Новой Гвинеи. — Возвращение в Англию.
Тридцать первого марта 1770 года Кук покинул Новую Зеландию и взял курс на запад. 19 апреля на 37°58' южной широты и 150°21' восточной долготы он увидел землю, простиравшуюся с северо-востока на юго-запад. То была, по его мнению и согласно карте Тасмана, страна, названная голландским мореплавателем Вандименовой Землей (Тасмания). Кук не имел возможности проверить, была ли находившаяся перед ним земля частью Тасмании. Продвигаясь на север, он дал названия всем приметным мысам.
Эта часть Австралии была гористая, и там росли огромные деревья. Несколько дымков показывали, что берег населен; жители, довольно многочисленные, поспешно убегали, как только англичане начинали готовиться к высадке.
Первые туземцы, которых удалось увидеть, были вооружены длинными пиками и кусочками дерева, формой сильно напоминавшими изогнутую саблю. То оказался знаменитый «бумеранг» — метательное оружие, столь страшное в руках туземцев и столь безобидное в руках европейцев.
Слой какого-то белого порошка покрывал лица дикарей; широкие полосы того же цвета испещряли их тело; на груди они шли вкось и напоминали портупеи. На бедрах и голенях также имелись белые полосы; издали их можно было бы принять за круглые подвязки, если бы ноги не были совершенно голые.
Несколько дальше англичане еще раз попытались высадиться. Но два туземца, чье доверие вначале старались завоевать, бросая им гвозди, стеклянные бусы и другие мелочи, стали вести себя столь угрожающе, что пришлось выстрелить из ружья поверх их голов. Грохот выстрела в первый момент привел их в оцепенение; но затем они, убедившись, что не ранены, сразу начали враждебные действия и принялись бросать камни и дротики. Тогда выстрелили дробью в ноги старшего из туземцев. Бедный дикарь немедленно побежал к одной из хижин и тут же вернулся со щитом, чтобы продолжать сражение, закончившееся, однако, как только он убедился в своем бессилии. Воспользовавшись этим случаем, англичане сошли на берег и добрались до жилищ, где обнаружили большое количество копий. В этой же бухте высадили отряд матросов с бочками для воды; однако завязать сношения с туземцами оказалось невозможным, так как они убегали, лишь только англичане направлялись в их сторону.