— Стандартная защита всякого безопасника. Специалисты ставили не тебе чета, рассчитано на допросы и пытки, — спокойно объяснил Малютин, сразу же заметив ее осторожные попытки направленного воздействия. — Что, не знала? Хорош бы я был, если бы меня могла обработать каждая соплюха!
Обиженная Катя больше навязываться не стала. Каждая соплюха! Это о ней! Ну, ничего, она еще всем покажет, отомстит! К счастью, долго ждать случая не пришлось: Катю вызвали в кабинет начальника Управления торговых перевозок и познакомили с руководителем экспедиции.
Имя Одинцова было ей хорошо известно. Лагутин не раз называл капитана альтаирским приспешником, основным виновником Катиных несчастий. Во время последней встречи он просил обратить на Алексея особое внимание. Девушка с нетерпением ожидала возможности расквитаться с врагами, но первая встреча с экипажем "Вездесущего" вызвала у нее разочарование. Эти растяпы — безжалостные, умные и хитрые пособники альтаирцев?
Алексей Одинцов, глуповатый и рассеянный, и его напарник, безмозглая гора мышц, ничуть не походили на серьезных противников. За спиной Одинцова явно стоял кто-то другой, намного более жестокий и опасный.
Месть ждала ее на Альтаире. Там ей подскажут, что нужно делать. Девушка прошла предполетные тренировки, просмотрела конспекты трехгодичных курсов для интуитов, которые, по совету отца, закончила, еще учась в школе.
Кате удалось убедить майора разрешить ей взять с собой брата. Долго его уговаривать не пришлось: в отличие от нее самой, Витька вызывал у всех искреннюю симпатию. Перед вылетом Малютин передал девушке передатчик дальсвязи, коды и объяснил, как действовать в экстренной ситуации. Немного времени спустя то же самое сделал Ник Лагутин.
— Запомни, предашь — погибнешь, — уже не стараясь скрываться, пригрозил ашшурский выкормыш.
Теперь у регуллианских властей имелся постоянный источник сведений о перемещениях Алексея Одинцова. Почти неощутимые уколы медицинской иглы ввели под кожу кисти девушки три маячка, позволявших хозяевам не только слышать каждое сказанное в ее присутствии слово, но и внимательно следить за событиями.
Расправа Одинцова с фроггсами ошеломила Катю. Сила всегда вызывала у нее восхищение. Желание довериться, рассказать о совершенной глупости подтолкнуло девушку к близости с капитаном, но признаться в ошибке она решилась не сразу. А вживленные в руку шпионки приборы тем временем позволили метаморфам изучить драгоценную татуировку.
Перекресток. Сосредоточие выходов нескольких порталов, идеальное место для засад и ловушек. Вот где следовало проявить осторожность, но Одинцов посчитал, что опасности остались позади. Наказание за последовало сразу же.
Одновременно появившись из трех порталов, шесть регуллианских тяжелых крейсеров накрыли земной корабль гравитационным куполом, оглушив неподготовленный к атаке экипаж. Затем, не опускаясь до примитивного абордажа, транспортник загнали в грузовой трюм флагмана и, вскрыв обшивку добычи, как консервную банку, без проблем извлекли беспомощных пассажиров.
Воспользовавшись порталом, кораблик Предтеч сумел избежать ловушки. Но и помочь попавшему в беду "Вездесущему" ни сам Друг, ни его экипаж ничем не могли — регуллианский флагман окружала надежная защита. Матвеев уговорил живой корабль немедленно направиться к Альтаиру и посылал союзникам отчаянные призывы о помощи.
Вторым кораблем, попавшимся в регуллианский капкан, оказалась "Астарта" капитана Корнилова.
Глава 15. Высшая дипломатия
Выдающийся дипломат отличается от менее выдающегося, прежде всего, мощью своей страны
Альтаирская народная мудрость
Серое небо Фрогги, проливавшее "бесконечные серые капли дождя на утраченные надежды и мечты", говоря словами знаменитой поэмы Лен Вера, вполне соответствовало настроению знаменитого разведчика. Яркие картинки и списки древних изречений, неуместно расцвеченные праздничными фонариками — по случаю Дня Единения — на стенах разведуправления, казались насмешкой над утраченными иллюзиями. "Каждая жизнь имеет свой собственный смысл", — гласила самая крупная надпись.
Больше всего Луттьерхарфса раздражала спокойная маска и счастливая безмятежность нового помощника, болвана тритт-карда, которого он недавно назначил доверенным лицом. Отвратительное настроение и молчаливое осуждение начальника Ифтырах игнорировал, поглощенный чтением потрепанного сборника древних стихов. Наглец!
Причины для негодования у прим-карда были. Все его заслуги, звания и награды подверглись беспримерному пренебрежению. Несмотря на просьбы и рапорты, прим-кард Луттьерхарфс не только не получил назначения в долгожданный рейд к планете Смерти, но даже не удостоился приглашения на церемонию отбытия армады. А ведь кто, как не он, сделал все возможное для обнаружения местонахождения третьей планеты Предтеч?
Командующим фроггского флота в центаврианско-земном секторе Руухас назначил своего ближайшего друга, прим-карда Нииранса. Сам адмирал возглавил операцию по захвату Алексея Одинцова.
— "Каждая жизнь имеет свой собственный смысл", — не выдержав гнетущего молчания, прим-кард прочитал вслух древнее изречение.
— Так говорил великий философ Карт-Дьес, — подтвердил бывший поэт.
— Ну, а сам ты что скажешь? — Луттьерхарфс обратился непосредственно к Ифтыраху. "Пусть только начнет философствовать или утешать, сразу же выгоню!" — пообещал себе старший офицер.
— Я, господин высший кард, предлагаю пари, — с неожиданным энтузиазмом отозвался новоиспеченный тритт-кард.
— Пари? — невольно заинтересовался прим-кард, азартный игрок. — Интересно. Какое же?
Ифтырах посмотрел на переписанные собственноручно мудрые изречения древних, украшавшие стены, на часы, громко отщелкивающие время на экране, что-то торопливо посчитал на калькуляторе и сказал:
— Пари очень простое. Давайте поспорим, что не пройдет и десяти, нет, даже девяти микроциклов, господин, как вы перестанете жалеть, что не отправились сегодня в далекий поход, а начнете бесконечно радоваться этому. На сколько спорим?
— Тридцать кредитов? — механически предложил удивленный нахальством юнца прим-кард. Новоявленный подчиненный не переставал поражать его странными фобиями и оригинальными идеями. Что скажешь? Поэт. Разведчик был в курсе юношеских злоключений своего доверенного лица — Ифтырах, не колеблясь, посвятил его в историю со злосчастной поэмой.
— Пятьдесят? — провокационное предложение вызвало у разведчика усмешку, но он без возражений подписал протянутый спорный листок и бросил на стол пятьдесят кредов:
— Ты так уверен?
— Насчет времени не уверен, — честно признался бывший поэт.
— Немного больше? — Луттьерхарфсу показалось, что он разгадал хитрость юнца, но он снова ошибся.
— Намного меньше, — ответил тритт-кард. — Если я хорошо изучил Алексея Одинцова и его альтаирских друзей.
— Хорошо, — согласился старший офицер. — Тогда подождем здесь, в штабе.
Время тянулось невыносимо медленно. Никакой информации о действиях звездного флота по официальным каналам не поступало. Секретные каналы передавали невнятную чушь о каких-то отсрочках и запланированных отключениях связи. А потом и вовсе случилось нечто невообразимое, и трансляция сменилась музыкальной программой, которую лишь изредка прерывали хмурые ведущие однообразными сообщениями об отсутствии новостей.
При каждом таком сообщении, тритт-кард отрывал взгляд от сборника стихов и, поглядывая на часы, многозначительно кривил в улыбке ритуальную маску.
Не прошло и четырех микроциклов, как резкий сигнал вызова заставил вскочить с кресла задремавшего было Луттьерхарфса. На экране высветились знакомые цифры — Верховный.
Сообщение Владыки старший офицер выслушал молча, время от времени утвердительно прищелкивая раздвоенным языком. Отключившись, прим-кард взял со стола спорный листок и протянул подчиненному вместе с пятидесятью кредитами.
— Мы срочно летим на Альфу Центавра на переговоры с землянами. Туда через три микроцикла прибывает дипломатическая делегация солнечной системы.
— Мы? — без особой радости переспросил Ифтырах, так внимательно разглядывая выигранные деньги, как будто видел галактическую валюту впервые и совсем не радовался выигрышу.
— Да. Ты летишь вместе со мной, — подтвердил прим-кард. — На свою беду ты оказался слишком хорошим пророком.
— Я могу не спрашивать о судьбе вашего высокопоставленного соратника, господин? Я хочу сказать, о судьбе господина Высшего главнокомандующего Руухаса? — стараясь не проявлять неуместного любопытства, поинтересовался невольный пророк.