не пришлось.
— Ложись! — девчонка бросилась на меня, словно на последнюю надежду, оттолкнула. Стена рядом с нами взорвалась каменным крошевом, посыпалась ошметками. С потолка летела побелка.
— Взять! Живьем!
Кто кричал? Я не разобрался. Высадившийся сверху десант явил себя. Ствол орудия вмиг ткнулся в сторону Фел. Та успела привстать, широко расставить руки, мужество покинуло ее в последний миг.
— Нет! — дернулся, но поздно. Очередь ударила несчастной в грудь. Нелепо попятившись, глухо ухнув, с широко раскрытыми глазами, Фел врезалась спиной в стену. Сползла, словно обмякшая кукла.
Зарычал, словно зверь. Отчаянно с чем-то пыталась пробиться в голову Ириска, не слушал. Ярость затуманила рассудок, во мне будто просыпался сам Арес.
Бог войны не знал церемоний. Убийственный взгляд, убийственная стремительность. Его тезка в моих руках длинной очередью прошелся по ступеням выше, скошенные и раздолбанные в хлам, они начали проваливаться с бойцами, что стояли на них.
Стрелок погиб первым. У него хватило мужества не бежать при одном лишь моем виде, но брошенное мной ружеклятье обратило его пушку в хлам. Секундой прежде, мгновением раньше корил самого себя, не зная пощады.
«Арес» вспорол броню несчастного, словно скорлупу ореха. Зная, что зря и напрасно, безжалостным выстрелом размозжил поганцу голову.
Высунулись пресловутые шагоходы. Их ждала участь не лучше.
С каждым выстрелом, с каждым убитым я рос. Возносился великаном, задевая головой потолок, плевался пулями, рычал огнем, разрушал мощью кулаков. Расклад почти удавшегося штурма вмиг изменился в мою сторону. Умолк вещавший по ту сторону стен Скарлуччи: внутри него зародилось ощущение, что все пошло не по плану.
«Арес» вгрызся в каменную плоть истерзанных стен. Снайпер, выждав момент, засадил мне в грудь.
Я видел пулю.
Словно в замедленной съемке смотрел, как огненное пороховое облако вырывается из ствола, отправляя в полет крупнокалиберный снаряд. Его товарищ, засевший на крыше здания напротив спустил курок. Фел не соврала: мне хотели отстрелить обе руки. Мгновение растянулось в бесконечность. Демон войны вырвался из меня наружу, разорвав растрескавшуюся плоть. Нечистым духом, раззявив слюнявую, беззубую пасть, проглотил свинцовое угощение, чтобы через миг отплатить наглецам той же монетой.
«Арес» менялся, подстраивался, нырнул из рук в утробу, позволил отрыгнуть свинцовым, бесперебойным дождем.
Все смешалось в кучу. Перед глазами стоял дикий, почти чудовищный вихрь. Огненный шквал обрушился на шагоходов. Спецназ, что успел оказаться на ногах, в отчаянии ринулся прочь, ужас толкал их в стену, заставлял слиться с ней, стать одним целым.
Нещадный свинец рвал тела противника в клочья.
Махнул рукой. Там, где успели прошибить стену снайперы, сделал прореху в собственный рост.
Внутренний глас не умолкал, щебетал о чем-то на человечьем, словно желая меня успокоить. Напрасно, на войне язык людей не приемлем. Только дикая ружейная вонь, лязг затворов, шелест свинца, отчаянный, предвещающий смерть вопль летящих пуль.
Вытянулся, закрыл спиной скорчившуюся на полу крохотную фигурку, шестым чувством ощутил далеких собратьев. Нехотя жаловались, что они бы никогда, но их заставляют. Мерзкие, грязные руки стискивают рычаги их управлений, заставляя грубить мне.
Сквернословие танков ударило по хребту разрывом. Боль отголоском пробежала от головы до копчика. Взревел, вакханалия боя, ружейный грохот, беспорядочная стрельба прекратились в тот же миг. Взревели движками вслед за мной «Драконы», заискрили поврежденными системами. «Гадюка», только что высадившаяся из реактивного транспортника задрожала, лапы упоров беспорядочно задолбили по и без того порушенному асфальту, она врезалась в многоэтажку, проломив стену. Отчаянно, спасаясь, вознесся транспортник-крейсер, метнулся прочь.
Девчонка казалась игрушечной в моих руках. Перед глазами тысяча надписей — непонятные, чуждые слова. Пытался уловить смысл, но не мог. Боевой кураж, только что правивший бал, сменился мыслью: бежать, уходить, спасать.
Прижал девчонку к себе, сиганув на улицу прочь. Снарядом врезался в землю. Затрещал проламываемый асфальт, сетка трещин побежала из-под ног. Плевать, шаг — и я на другой улице. Шаг — и миновал квартал.
Шаг — и…
Удар страшной силы сбил, заставил потерять равновесие. Свертком из рук вылетела омертвевшая ноша. Успел проследить за ней взглядом, предупреждающий крик заставил обернуться.
— Медленно, — голос мерзкий, противный, знакомый. Холодный и вражеский.
Напротив другой демон. Прямиком из ада вытаскивает один панцирь за другим, рядится в толстую корку брони. Ухмылка, длинные руки. Стальные когтистые пальцы могут размолоть саму погибель.
Его слова звучат иначе, знакомо, вклиниваются в подкорку мозга. Не различаю, но понимаю.
Словно одичавший вепрь, великан метнулся ко мне. Не успел среагировать. Его кулаки отработали стаккато по моему брюху, довершили серию врезавшимся в подбородок апперкотом.
Металлический привкус во рту, зубы гильзами посыпались наземь. Обдал паршивца зловонием дыхания — дух пороховых газов ударил в ноздри самому.
— Медленно, — словно в насмешку, повторил он.
Каждый мой удар врезался в бесконечность блока. Каждый выпущенный снаряд попадал в рождающийся из ниоткуда защитный экран. Мана осколками сыпалась наземь, тая в предрассветном тумане. Невзрачное солнце спешило занять горизонт.
— Что случилось, uomo? Потерял хватку? Нюх? — насмешка, каверзная ухмылка. В стремительности он меня превосходил. — В прошлый раз тебе удалось задать мне жару. Сделать из меня ridicolo! Унизил. Теперь я сделаю то же самое, cagna. Думал, твоя особенность вечно будет выручать тебя? Аbbia incontrato la sua pari!
Враг дал мне возможность подняться на ноги, прежде чем вновь сшиб. Врезался головой. Рога ткнулись в живот, прорывая твердую плоть. Мой рев вновь огласил округу. Зловещие лапы демона откликнулись на зов, но не подчинились: у них свой хозяин. Кулак раскрошил мне зубы во рту, испортил нос. Магический вихрь зашелся вокруг стальной ладони — демон обращал ее в адское орудие и тут же опустошил его мне в голову.
Три чудовищной силы оплеухи подкинули мое тело, словно игрушку, прошибли насквозь хлипкое здание. Дождь кирпича обрушился мне на плечи. Фигурки безучастных людей мрачно смотрели из маленьких домишек, случившееся их не интересовало. Но пугало.
— Ты еще жив? Uomo!
Вит встретил вырвавшийся из моей глотки ливень свинца укрывающим куполом. Злость вперемешку с яростью просыпалась, ушла в никуда, разбилась осколками. Иссякла.
Морок безумия, боевой раж выходил следом, унося с собой последние силы.
Демон менялся, обличье обретало знакомые очертания.
В голове шумом гремело лишь одно слово: Вит, Вит, Вит…
— Ты оторвал мне мою чудесную руку. Думаю, будет справедливо, если сделаю с тобой так же. У всех на виду. Пусть каждый видит, что Скарлуччи под силу сломать любого! Даже diavola fuselle!
Отмахнулся от его хватки, выпустив когти, но отрезвляющая затрещина швырнула прочь. Заломив руку за спину, он потянул ее к себе. Боль вскружила голову адским ураганом. Затрещали кости…
* * *
Чудовищный грохот.
Боль, готовая разорвать на части, вмиг утихла, слабея с каждым мигом. Отчаянно и зло