Читать интересную книгу «Кон-Тики» - Тур Хейердал

Раройцы бросились в воду. Где вплавь, где вброд, перебираясь с отмели на отмель, они добрались до плота. Кнют и Эрик следовали за ними. На плоту лежал наготове конец, и как только «Кон-Тики», опрокинув последнюю глыбу на своем пути, снялся с рифа, наши помощники попрыгали в воду и попытались притормозить. Они не знали нашего «Кон-Тики», не ведали силу порыва, неудержимо влекущего его на запад. Плот поволок их за собой, с ходу миновал последний участок рифа и вошел в лагуну. Очутившись на более спокойной воде, он как бы растерялся и стал прикидывать, какие возможности ему открылись. Прежде чем он успел направиться к выходу из лагуны, раройцы уже обмотали конец вокруг пальмы. И «Кон-Тики», связанный, что называется, по рукам и по ногам, остался в лагуне. Наше судно-вездеход одолело баррикаду и проникло во внутренние воды Рароиа.

Под воинственные крики, твердя зажигательное «ке-ке-те-хуру-хуру», мы общими силами подтянули «Кон-Тики» к берегу его тезки. Прилив больше чем на метр превзошел обычную отметку, и мы уже решили, что весь остров исчезнет под водой, но тут потоп прекратился.

Волны в лагуне курчавились барашками, и утлые, черпающие воду челны не могли взять много груза. А раройцы спешили домой, и Бенгт с Германом отправились вместе с ними, чтобы оказать врачебную помощь мальчику, который лежал при смерти в деревне. У него был карбункул на голове, а в нашей аптечке нашелся пенициллин.

Весь следующий день мы провели вчетвером на своем острове Кон-Тики. Восточный ветер так разгулялся, что полинезийцы не могли идти через испещренную мелями и острыми кораллами лагуну. И опять был очень сильный прилив.

Наутро ветер улегся. Нырнув под «Кон-Тики», мы убедились, что бревна целы, хотя риф и снял с них стружку толщиной в дюйм-два. Канаты так глубоко вгрызлись в дерево, что лишь в четырех местах их перерезало кораллами. Мы принялись наводить на борту порядок. Выпрямили сложившуюся гармошкой каюту, починили мачту, и наше гордое судно приобрело более достойный вид.

Попозже вдали опять показались паруса, раройцы пришли за нами и оставшимся грузом. Герман и Бенгт рассказали, что в деревне готовится большое торжество. Когда мы туда приплывем, нужно оставаться в лодках, пока сам вождь не подаст нам знак.

Свежий ветер увлек нас через лагуну, ширина которой здесь была около 10 километров. С печалью смотрели мы, как машут нам, прощаясь, пальмы острова Кон-Тики. И вот уже они затерялись вдали, среди цепочки островков вдоль восточного барьера. А впереди вырастали другие острова, покрупнее. Мы увидели мол перед одним из них, а между пальмами вился дымок над крышами хижин.

Но деревня будто вымерла, не видно ни души. Что они затеяли? Наконец мы разглядели на берегу, возле кораллового мола, фигуры двух людей: один – длинный и тощий, другой – плечистый и толстый, как бочка. Причалив к берегу, мы поздоровались с ними. Это были вождь Тека и его заместитель Тупухоэ, радушная улыбка которого тотчас покорила нас. Тека – был дипломат и мудрец, а Тупухоэ – истинное дитя природы, на редкость жизнерадостный, крепкий и веселый. Могучее сложение, гордая осанка – именно таким и представляешь себе настоящего полинезийского вождя. Он и был вождем первоначально, потом постепенно выдвинулся Тека, который умел говорить по-французски и знал счет и грамоту, так что он мог постоять за интересы деревни, когда с Таити приходила шхуна за копрой.

Тека объяснил, что нам надлежит строем пройти к деревенскому дому собраний. И как только все высадились на берег, мы важно зашагали в деревню, Герман – впереди с привязанным к гарпунному древку флагом, за ним оба вождя и я между ними.

Сразу бросилось в глаза, что раройцы торгуют с Таити, – в деревне было вдоволь и досок, и гофрированной жести. Рядом с живописными старинными хижинами из корявых жердей и пальмовых листьев стояли сколоченные из досок домишки. Новая вместительная постройка поодаль оказалась тем самым домом собраний, в котором мы должны были разместиться. Следом за нашим знаменосцем мы вошли внутрь через маленькую заднюю дверь и вышли наружу на широкое крыльцо перед фасадом. И на площадке перед домом увидели все население деревни – старых и малых, женщин и мужчин. У них был чрезвычайно серьезный вид, даже наши веселые приятели с острова Кон-Тики не подавали виду, что узнают нас.

Как только мы выстроились на крыльце, раройцы дружно грянули… «Марсельезу»! Запевалой был вождь, который знал слова, и в общем получилось здорово, хотя некоторым старушкам было трудно поспевать. Чувствовалось, что они немало порепетировали. Возле крыльца подняли французский и норвежский флаги, на этом официальный прием закончился, и вождь Тека отошел в сторону, дальше роль церемониймейстера взял на себя толстяк Тупухоэ. Он подал знак, и толпа опять запела, но на этот раз куда стройнее, потому что и слова, и музыку раройцы сочинили сами, а уж что-что – родную хюлу они петь умели. Трогательно-простая мелодия была такой волнующей, что мы слушали как завороженные, глядя на великий океан. Несколько человек запевали, остальные хором подхватывали припев. Музыкальная тема слегка варьировалась, но текст повторялся: «Здравствуйте, Теки Тераи Матеата с товарищами, прибывшие из-за океана на паэ-паэ к нам на Рароиа, здравствуйте, и да продлится ваше пребывание у нас, и пусть у нас будут общие воспоминания, чтобы мы всегда были вместе, даже когда вы уедете в дальние страны. Здравствуйте».

Мы уговорили их спеть еще раз. Мало-помалу скованность прошла и раройцы заметно ожили. Тупухоэ попросил меня рассказать людям, почему мы пересекли океан на паэ-паэ, дескать, это всем хочется знать. Можно говорить по-французски, Тека переведет.

Хотя мои слушатели не получили образования, они всё отлично понимали. Я рассказал, что мне уже пришлось побывать среди их соплеменников на полинезийских островах и в тот раз я услышал об их первом вожде, Тики, который привел сюда, на острова, их предков из неведомо где лежащей таинственной страны. А между тем в далекой стране Перу, объяснил я, некогда правил великий вождь по имени Тики. Народ называл его Кон-Тики, или Солнце-Тики, потому что он вел свое происхождение от Солнца. Тики покинул свою родину на больших паэ-паэ, потому-то мы шестеро и решили, что он и есть тот самый Тики, который давным-давно приплыл на эти острова. А так как никто не верил, что паэ-паэ мог пересечь океан, мы сами вышли из Перу на паэ-паэ, и вот мы здесь, значит, это все-таки возможно!

Как только Тека перевел мой короткий доклад, Тупухоэ сорвался с места, выскочил вперед и с жаром что-то начал говорить по-полинезийски, размахивая руками и указывая то на небо, то на нас, причем он все время твердил имя Тики. Я ничего не мог разобрать в этой скороговорке, но толпа жадно глотала каждое слово, явно захваченная его речью. Тека даже слегка растерялся, когда дело дошло до перевода.

По словам Тупухоэ, его отец, и дед, и родители деда рассказывали о Тики, что он был их первый вождь, а теперь живет на небе. Но потом пришли белые и заявили, что предания предков ложь. Мол, никакого Тики никогда не было. И на небе его не может быть, там-де живет Иегова, а Тики языческий бог, в него верить больше нельзя. Но вот сегодня из-за океана сюда приплыли мы шестеро и первыми среди белых признали, что их предки говорили правду. Тики жил, существовал на самом деле, а потом умер и попал на небо.

Я испугался, как бы из-за меня все труды миссионеров не пошли насмарку, и поспешил объяснить, что Тики, конечно, существовал, это точно, и умер в свое время, но где он сегодня, на небе или в аду, о том ведает один Иегова, потому что он и впрямь живет на небе, а Тики был смертным человеком, хотя и могущественным вождем, вроде Теки и Тупухоэ, может быть, даже еще могущественнее.

Раройцы с радостью и удовольствием выслушали мои слова; судя по одобрительному гулу и кивкам, такое объяснение их явно устраивало. Тики в самом деле существовал – это самое главное. Если он попал в ад, заключил Тупухоэ, тем хуже для него, зато у ныне живущих больше надежд свидеться с ним!

Три старика протиснулись вперед, чтобы поздороваться с нами за руку. Сразу было ясно, что это они донесли до наших дней предания о Тики. И точно, вождь отметил одного из них, который знал множество старинных сказаний и исторических песен. Я спросил старика, нет ли в преданиях хотя бы намека, с какой стороны приплыл Тики. Нет, никто из них не помнил ничего такого. Впрочем, поразмыслив как следует, самый старый заметил, что Тики привез с собой одного своего близкого родственника по имени Мауи, а в песне о Мауи говорится, что он прибыл на острова из Пура, то есть из края, где восходит солнце. Но если Мауи приплыл из Пура, продолжал старик, то и Тики, очевидно, был оттуда, ну а наша шестерка уж точно прибыла на паэ-паэ из Пура.

Я сказал раройцам, что на уединенном острове Мангарева, лежащем ближе к острову Пасхи, люди никогда не строили лодок, а вплоть до наших дней пользовались большими паэ-паэ. Это было новостью для стариков, зато они знали, что их предки тоже ходили на больших паэ-паэ, но они со временем вышли из употребления, осталось только название да легенды о паэ-паэ. Давным-давно, добавил старейший, паэ-паэ называли еще ронго-ронго, но теперь это слово забыто. А в древних сказаниях упоминаются ронго-ронго.