наблюдая за королём. Его глаза были ясными, на коже не виднелось морщин. Если бы у неё спросили, Урсула сказала бы, что ему не больше сорока лет, хотя из-за странного цвета кожи и волос, а также огромных размеров он выглядел явно иномирным. Она не должна была говорить, и этот мужчина казался достаточно жутким, чтобы она даже порадовалась такому условию. Так что она просто пошире раскрыла глаза, стараясь казаться как можно более невинной и тупой.
Он подвинулся ближе к ней, склонившись над её шеей и сделав глубокий вдох.
— Ахх. Это мне тоже никогда не надоест. Запах женщины, готовой к спариванию.
К горлу Урсулы подступило отвращение. «Вытащите меня отсюда. Уж лучше адский огонь Эмеразель, чем этот тип».
Король продолжал свой монолог.
— Я родился до раскола, до того, как богов изгнали с небес, и всё же я до сих пор трепещу при виде юной красоты вроде твоей, — он переплёл пальцы. — Чисто из любопытства, Палач сказал тебе, сколько ему лет?
— Триста девяноста четыре, — сообщил Кестер, стоявший рядом.
Урсула повернулась и разинула рот. Ему триста девяноста четыре года? Это означает, что он родился в 1620-х, когда люди думали, что болезни вызываются дисбалансом эмоций, а также посещали публичные казни ради развлечения. Это означало, что ей придётся четыреста лет собирать души, чтобы выплатить долг перед Эмеразель? В ней вспыхнула искра злости. В этом отношении Кестер был особенно молчалив… и какой у него план с этим спариванием? Нельзя сказать, что она правда ему доверяла.
Урсула задрожала. Если честно, она не выдержит четыреста лет, если и дальше будет сталкиваться с такими неудачами.
Огонь взбурлил в её крови, и она попыталась прогнать паникующие мысли из головы. Ей надо сосредоточиться на том, чтобы вернуть души Зи и Хьюго, а потом выбраться отсюда нахер.
Помост замедлился, приближаясь к деревянному балкону, выступавшему из корня дерева.
— Добро пожаловать в мои приватные апартаменты, — сказал Оберон. — Тут присутствуют мои самые близкие друзья.
Вспыхнула искорка надежды. К ним относился и Абракс?
Платформа аккуратно подъехала вплотную к балкону, и охранники короля направили их в другой зал поменьше, потолок в котором состоял из сетки цветущих лиан. В центре вокруг банкетного стола собрались ярко одетые гости, а другие толпились у барной стойки из дуба, потягивая разноцветные коктейли.
Когда Оберон провёл их в зал, все гости уставились на Урсулу и Кестера. Кестер бегло поклонился, но его глаза не переставали искать Абракса.
Толпа расступалась перед Обероном, пока он шёл к банкетному столу, на котором был подан молочный поросёнок и фрукты. С низким рычанием король столкнул еду со стола. В груди Урсулы пылала ярость. «Он расчищает место, чтобы мы спаривались? Я должна заменить молочного поросёнка?» Она окинула взглядом комнату, отчаянно ища Абракса, но нигде не видела этого ублюдка.
Оберон повернулся, и его губы разомкнулись, обнажая острые зубы. Его шаги эхом разносились по помещению, пока он приближался к Урсуле, и её нутро сжалось. Он остановился в считанных дюймах от неё, и тёплое свечение отражалось от его колец, когда он протянул руку, чтобы дотронуться до её щеки.
Ладно, это продолжалось достаточно долго.
— Не трогай мою пару, — прогремел Кестер.
— Я вижу огонь в её глазах, — рыкнул король, прикасаясь к её шее. — Я хочу укротить…
Бросив свою сумочку из кожи змия, Урсула схватила его руку, и расплавленный адский огонь воспламенил её вены. Она была древней яростью, готовой искупать мир в огне.
— Я больше не шучу, — заорала она. — Отдай мне Абракса, иначе я сожгу это место дотла.
Лицо короля исказилось от агонии, от его руки повалил дым. Охранники вытащили оружие, но Кестер уже начал напевать на ангельском. Пока он говорил, его слова парализовали короля и его охранников. Они морщились от агонии, звуки хрустящих костей и сухожилий заполнили комнату, пока тела фейри изгибались и ломались. Король содрогался в рвотных позывах, глаза выпучились.
«Так вот почему он получил то жуткое прозвище».
Пока Кестер калечил Оберона магией, Урсула отпустила руки короля и стащила меч у одного из охранников. Оружие просто великолепно ощущалось в руках, лёгкое и проворное.
— Где Абракс? — потребовала она громче, чтобы услышала вся толпа.
Её глаза лихорадочно сканировали помещение, ища его на задворках, но только повернувшись к Кестеру, она увидела инкуба.
Абракс стоял прямо позади Кестера, и завитки полночной чернильной магии исходили от него как дым.
— Кестер! — заорала Урсула.
Но было уже слишком поздно. Одним размытым пятном движения Абракс свернул шею Кестеру. Хруст его позвоночника эхом отразился от потолка, и в сознании Урсулы взревел ужас.
Глава 31
Когда обмякшее тело Кестера рухнуло на пол, Урсула подняла меч. Его заклинание больше не удерживало фейри в тисках, и они зарычали на неё, сверкая глазами. Она стискивала меч, и бешеная паника раздирала её разум на куски. «Кестер. Кестер мёртв». Она пыталась затолкать ужас поглубже в своё ментальное хранилище. Она не могла поддаться страху сейчас, когда стая разъярённых фейри окружила её и жаждала крови.
Но пока она смотрела в мстительное лицо короля фейри, что-то ещё начало всплывать на поверхность, курсируя по всем её мышцам: острое ощущение уверенности, будто она точно знала, как должен двигаться каждый из её суставов. Первобытный гнев накатил на неё волной, окутывая тело тёмной силой. «Я отомщу за него».
Оберон завёл руку за спину и достал весьма грозный меч из ножен за плечами. Его глаза встретились с ней взглядом, и его улыбка была ужасающей.
Но горячая ярость битвы охватила Урсулу, и она улыбнулась в ответ, полоснув мечом по воздуху и тем самым демонстрируя свои навыки. Она была уже не Урсулой. Она была Местью, древней и первобытной. Когда Оберон бросился в атаку, она оказалась готова. Его клинок ударил по её мечу, и лязг металла отдался эхом. Король был быстрым, почти слишком быстрым для неё, и его меч со свистом пронёсся над её головой.
«Я отомщу за него».
Гнев переполнил её нервные окончания. Урсула начала кружить вокруг Оберона, её движения были быстрыми и точными, и она заметила проблеск страха в глазах короля. В этом смертоносном танце они вертелись и пригибались, быстрые как ветер. Воздух свистел вокруг её тела, и король начал ошибаться. Она чуяла его страх, хотела его крови.
Когда король устал, его охранники вступились, достав мечи, и Урсула сражалась уже не с одним фейри, а с тремя. Она резко развернулась, и меч полоснул размытым стальным пятном, рассекая мышцы и плоть. Брызги крови