Тео рассмеялся:
– Ты говорила, что там была только половина пирога. – Помолчав немного, Люси склонила голову к плечу и улыбнулась Тео.
– А каким врачом ты хочешь быть?
– Физиотерапевтом.
– То есть психотерапевтом? – Тео покачал головой:
– Нет, Каннингем. Я знаю, каким врачом я хочу стать, это называется физиотерапевт – лечение физическими упражнениями в условиях стационара, главным образом послеоперационная реабилитация.
– И сколько на это уйдет времени?
– После медицинского колледжа четыре года ординатуры и один год работы младшим научным сотрудником. В лучшем случае семь лет до конца учебы. Я закончу обучение только в тридцать девять лет – старым и седым.
– Не могу себе такого представить. – Люси снова ему улыбнулась.
– Я хочу сказать, что твоя мечта и моя мечта сплетены воедино, Люс. Вот как обстоят у нас дела.
Люси вертела в пальцах кофейную чашку.
– Я не могу дождаться, когда вырвусь от этого психа Стивена и создам собственную компанию. Я хочу сама принимать решения. Хочу получить возможность процветать или тонуть самостоятельно.
– Скоро ты получишь такую возможность. – Какое-то время Тео и Люси молчали, глядя друг другу в глаза. Затем Тео взял ее за руку:
– Я тебе когда-нибудь говорил, что Бадди – мой герой?
– Нет, – ответила Люси.
– Да. Бог поставил его в ужасно невыгодное положение, но он всегда использует свои возможности по максимуму. Я рассматриваю профессию врача как мой собственный способ поступать так же.
– Это здорово.
– Ты – полная противоположность Бадди. Понимаешь, о чем я говорю?
Люси казалась удивленной.
– Не совсем.
– У тебя есть все, Люси. Мозги. Красота. Чувство юмора. Решительность. Доброе сердце. И я передать тебе не могу, как мне радостно видеть, что ты всем этим пользуешься.
Она рассмеялась, но этот смех был скорее коротким рыданием, и стало совершенно очевидно, что на этот раз слезы остановить будет нелегко.
– Я схожу за носовыми платками.
– Пожалуй, это хорошая идея.
Тео вернулся с целой коробкой бумажных носовых платков, и Люси хмыкнула сквозь слезы.
– Мне очень жаль, что я так занят, Люси. Я хотел бы, чтобы было иначе, но так уж все сложилось. Я могу только просить тебя быть терпеливой. – Она высморкалась и кивнула.
– Терпение не входит в число моих главных достоинств.
– Иди ко мне, Люси.
Тео потянул ее к себе на колени и крепко обнял. Люси обвила его руками и тоже крепко обняла. Это объятие было полно любви и понимания, и Тео ощутил его животворную силу.
Понемногу характер их объятий изменился. Люси свернулась клубочком, расслабилась и прильнула к Тео. Он нежно обнимал ее, ощущал ее дыхание, вдыхал ее запах, глубоко наслаждаясь уже тем, что просто держит эту женщину в своих руках.
– Я и правда хочу это сделать, Тео.
– Обнимать меня?
– И это тоже. – Люси отстранилась и заглянула ему в глаза. – Но я говорила о своей цели. Я хочу добиться успеха.
– Я знаю. – Тео вытер с ее щеки размазанную тушь. – Но нам нужна серьезная мотивация. Ты со мной?
Она широко раскрыла глаза:
– Конечно.
– Наша задача – сбросить еще тридцать два фунта за двадцать одну неделю. Это возможно, но будет очень нелегко. Поэтому выбери что-нибудь – что-то большое, основательное и очень для тебя привлекательное – в качестве награды, когда достигнешь цели.
– Полагаю, карамель в шоколаде исключается?
– Совершенно верно.
– Тогда создание собственной компании.
– Нет. Это не должно быть связано с работой. Это должно быть баловством. Приключением. Чем-то таким, чего ты будешь ждать с большим нетерпением.
Он увидел, как ярко вспыхнули ее глаза.
– Хорошо, – прошептала она. – Я хочу опять лечь с тобой в постель.
Тео едва не упал со стула.
– Э… – Он пригладил ладонью волосы. – Не очень удачная идея.
– Почему?
– Потому что я не думаю, что смогу ждать пять месяцев чтобы снова заняться с тобой любовью. Не уверен, что смогу подождать даже пять минут. Ты не могла бы придумать что-то другое?
Люси улыбнулась и несколько минут задумчиво смотрела в сад.
– Знаю! – Лицо ее осветилось восторгом. – Как насчет того, чтобы поехать в какое-нибудь экзотическое место, где меня в полном смысле этого слова будут баловать? Я говорю о воздействии на все органы чувств, Тео.
– Продолжай. Это хорошо. – Его рука скользнула по ее спине вверх, погладила между лопатками.
– Я хочу купаться в непомерной роскоши на каком-нибудь острове, где целая команда людей будет исполнять каждое мое желание.
Рука Тео спустилась ниже талии, он растопырил пальцы и прижал их к ее телу.
– Отлично. Может, Фрэн составит тебе компанию.
– Это было бы замечательно. Продолжай меня трогать. – Ладонь Тео скользнула еще ниже, к попке Люси, туго обтянутой тесным платьем, и там захватила полную горсть. Люси откинула голову назад. Она тяжело дышала.
– И я хочу, чтобы служащий пляжа по имени Рауль втирал теплое душистое масло в мое тело, с головы до ног, в шею, грудь, в ноги, руки. Я хочу…
Тео оттолкнул стул, так что его ножки громко заскрипели по доскам настила, обхватил лицо Люси ладонями и крепко о поцеловал ее; потом встал и взял Люси за руку.
– Куда мы идем, Тео?
– Ш-ш-ш. – Он погладил ее волосы и повел в дом. – Меня зовут Рауль.
Глава 8
Июль
Кабинет магистра по социальной работе доктора наук Дорис Леман
– Но как вы поняли, что это любовь?
Дорис поерзала на современном стуле из кожи и хромированной стали, перебросила ногу за ногу, потом поменяла ноги местами и ответила:
– То, как я полюбила мистера Лемана, имеет очень мало отношения к твоим занятиям любовью с Тео.
Люси вздохнула и сбросила новые шлепанцы из ремешков. Теперь она носила обувь на целый размер меньше, чем в прошлом ноябре, и только что накрасила ногти ярко-розовым лаком. Это был ее первый педикюр со времен смены администрации Клинтона.
– Значит, вы мне не скажете?
– На такой важный вопрос сможешь ответить только ты, Люси. – Дорис тепло улыбнулась. – Итак. Ты влюблена в Тео?
– О Боже! Я ужасно, безумно, по уши влюблена в этого человека! Но как я могу отпустить веревку? Как могу разжать руки и упасть в воду, если не вижу, что там, внизу? Пираньи? Острые скалы? Токсичные отходы? Я даже не знаю, насколько там глубоко! Я могу сломать шею, как сухую ветку!
Дорис подняла бровь:
– Вот это метафора!
Люси сердито посмотрела на кошечек в кимоно на бумажной ширме и готова была поклясться, что слышит, как они тоненько смеются, издеваясь над ее вспышкой. Она начинала ненавидеть этих проституток.