Читать интересную книгу Конечная остановка: Меркурий - Александр Тюрин

Полости платформ мало подходящи для жизни, если вы, конечно, не плесень какая-нибудь. Но вот мусорозаводы, компрессорные станции, белковые комбинаты, канализационные, утилизационные и регенеративные системы, которые располагаются на специальных платформах — это самое то. Там издревле ютится муташка, из числа самой несоциальной, да вконец разорившиеся старатели, да беглые рабы из “Дубков” и “Вязов”. Власти там особо никого не донимают (по-принципу, не трожь фекалии…). Облавы редкостны, потому как начальство боится, что обиженная муташка и прочие асоциалы-маргиналы начнут устраивать диверсии на важных городских объектах.

Да и надо же бомжам где-то жить. Вот они и живут. Жрут всякое падло, включая друг друга, хлобыстают откровенную химию, проверяя рецепторы на чуткость, а прочие части тела на прочность, сношаются по-разному — физически и платонически — приторговывают органами-трансплантатами, отрезанными у ближнего своего, подыхают и отправляются в чаны-дезинтеграторы белкового производства.

Я видел эти чаны, лучше туда в живом виде не попадать. Похожи они на кишечник какой-то огромной змеюги. Их квазиживые полимерные стенки продавливают труп и орошают его расщепляющими кислотами. Через пару десятков метров покойник превращается в лужу слизи, вернее аминокислот, которые всасываются стенками и, пройдя через капилляры интегратора, становятся чавкающей белковой жижей. А еще немного погодя — хрустящими чипсами или там антрекотами с надписью “Съешь меня”.

В общем, против любого лишнего трупака производственники, гонящие план, не возражают. Здесь тоже встречаются юрко ползающие шпионские “жучки” и малоподвижные “глазки”, разбросанные в разведцелях полицией да милициями.

По счастью, пропускной пункт, через который мы пробивались с боем, располагался неподалеку от территории белкового комбината, известной под именем Мудодеевка. Мониторы, конечно, засекли наши физиономии, когда мы еще сидели в боксе. Однако, проломив двери и, оказавшись на городских улицах, мы опять напялили шлемы. Это нормально, многие старатели, пользовавшиеся дыхательной смесью с повышенным содержанием кислорода, не могут сразу перейти на Васинскую атмосферу с пониженным процентом полезного газа.

Мимо катился “клоп” — это наш вид общественного транспорта. Мы втиснулись кое-как в его тесненькую кабинку, и Шошана первым делом вырвала плату с регистратором маршрута — теперь он не сможет фиксировать нашу прогулку и отвечать на запросы управляющей станции. Правда, автоматическое движение к указанной точке прекратилось и управляли мы теперь “клопом” в четыре руки, прижимая заголенные проводки то к одной, то к другой клемме. Естественно, ползанье “клопа” запечатлевали дорожные датчики, однако догадаться в таком случае, что мы — это мы, было непростой задачкой.

Тем более, что на одном из перекрестков мы выскочили из кабинки, отправив “клопа” по прямой. Забор Мудодеевки был уже перед глазами, когда мы заметили прогуливающийся неподалеку от него полицейский патруль. Даже послышались сочные ментовские голоса. Заодно показался патруль и с другого конца улицы. Кравец занервничал, но мне показалось: те копы, что ошиваются у забора не без странностей — мерцают они, что ли? Или это у меня в глазах люрики?

— Похоже, что парни у забора, не парни, а всего лишь объемные мультяшки на жидкостной взвеси,— высказал я предположение.

— Скорее уж на прозрачной пленке,— поддержала и заодно возразила Шошана. — В этом случае легче поддерживать звуковое сопровождение. Один слой, допустим, у пленки тает, отчего распрямляются мембраны и колеблют воздух. А сейчас пленку плохо натянули, оттого и деформация картинки.

И мы прямиком направились к ненастоящему, как нам показалось, патрулю. Однако же, что за хрен, псевдоменты стали к нам поворачиваться, наводя свои пушки.

— Это все-таки пленка,— упорно повторила Шошана,— но с видеодатчиками и реагирующей программой, которая управляет изображением. Только стоит нам струхнуть и достать свои пушки, как тот настоящий патруль, что прохаживается сзади, начнет пальбу. Отчего наши задницы вскоре станут похожи на обгоревшие тряпки.

И вот передний патруль совсем рядом, лучи прожекторов отсвечивают от блях, кокард и болтающихся на поясе наручников-самохватов, дула сквизеров смотрят в упор на наши животы.

— Стой, документы,— гаркает передний коп.

Шошана тормозит, но мелким шажком продолжает двигаться вперед. Ой, опасная игра, если эти менты — из плоти и сала, сейчас будут поражать нас из оружия или набрасывать клейкие сети. Если же бесплотные и мы, демонстративно плюнув на них, отправимся к забору, тогда заплюет огнем патруль, который сзади.

Вот мы уже в полуметре от стволов, Шошана лезет в нагрудный карман и тут словно толчок в загривок. Я, она и Кравец прыгаем вперед — пробиваем пленку, которая лопается с прекрасным звуком, и валимся в небольшую канавку у самого забора. Тот патруль, заднепроходный, начинает садить из бластеров, но энергия летит поверх голов. Тем временем, Кравец, улегшись на спину, рубит лазерным клинком забор — однако пропороть электрошоковую проволоку до самого низу ему не удается.

Пора сигать на территорию комбината. Шошана поджигает пленку, дым теперь немного скрывает наши поступки. Кравец, оттолкнувшись от моей спины делает кувырок с переворотом на ту сторону — у меня чуть хребтина не трескается. После него Шошана показалась легкой обезьянкой. Потом шериф, притулившись к дыре в заборе, выставил вперед сложенные черпачком руки. Я с разбега воткнул башмак в “черпачок” и перемахнул через голову шерифа. Не очень ловко получилось, на планете с большей силой тяжести я бы просто воткнулся, как сбитая ракета, “боеголовкой” в землю. А на Меркурии удалось макушку сохранить. Ну что ж, добро пожаловать в Мудодеевку.

Затем были скачки через трансформаторные будки и трубы. Появился летучий киберглаз на маленьком пропеллере. Но мне удалось поймать его в перекрестье прицелов и шпокнуть. После меткого выстрела я поскользнулся на жиже явно физиологического происхождения и сильно извалялся в чьих-то отходах.

— Эта гадость может быть зрячей,— напомнила Шошана,— тогда ты стал видимым для обитателей здешних мест.

— Времени чиститься нет. Сейчас скину скафандр. Отвернитесь, я стеснительный.

— Не стоит трудов,— такие вот слова донеслись от одной из частей тела. Эта была рука, отделенная от неизвестного нам человека, с динамиком на браслете. Передвигалась она с помощью пальцев, оснащенных длинными острыми ногтями, и вообще-то изрядно напоминала паука. — Следуйте вдоль красной трубы до люка. Откройте его и спускайтесь вниз.

Рука помахала гибким указательным пальцем в нужную сторону. Имеющаяся публика переглянулась, а я подумал вслух:

— Кажется, мы по чистой случайности оказались в чужом поместье. Если так, нам лучше своевременно представится местному барину.

Из люка вниз вела веревочная лесенка. Она обрывалась, не доходя до пола метра четыре. Мы непринужденно спрыгнули в бункер, забросанный всяким тряпьем, но, как выяснилось уже внизу, с совершенно сплошными стенками из прочной стали.

— Похоже на ловушку типа “ведро”,— подытожил первые впечатления Кравец.

В ответ на его словесный выпад один из углов “ведра” осветился, явив нам человеческий образ. Я вначале подумал, что это объемное изображение, выданное крохотным лазерным проектором. Ведь человек имел металлическую руку, как бы по контрасту с той, мясной, что встретила нас наверху. На сгибах запястья и пальцев была хорошо заметна металлическая зернистость.

Однако, когда подошел черед здороваться, я понял, что никакой оптической иллюзии нет. И человек настоящий, и рука его подлинная, хоть его собственная, но металлическая.

Благодаря молекулярной и кристаллической механике мы имеем недурственные механизмы, которые спокойно обходятся без соединений, передач и шарниров, то есть цельные и гибкие одновременно. Чаще пластиковые, металлорганические, реже из чистых металлов. Турбина на Филимоновской машине как раз такая. По тому же принципу работает псевдобронзовый монумент “Космонавт прощается с девушкой” на центральной площади Васино, где герой космоса время от времени обнимает подругу. Но там требуется мощные энергетические воздействия извне. Например, какие-то проказники с субнуклоновым генератором заставили однажды космонавта совершить развратные действия в отношении девушки… Впрочем, нитеплазма тоже в силах управлять любой материей. Надо быть на стреме.

— Кажется, я вас знаю. — “обрадовал” человек с железякой. — Вы лейтенант полиции, который страшно набедокурил.

— Это набедокурил не я, а мой двойник,— с простотой придурка признался я.

— Металлический? — решил уточнить встречающий.