фасада дома отлично сочетался с таким же стилем внутри него.
Особняк мог похвастаться не только внешней красотой, но и отличной продуманностью в планировке, удобством мебели.
Мы ходили по коридорам с широко распахнутыми глазами и наслаждались каждым углом этого дома. Это была любовь что с первого, что с третьего раза. Мы обошли всё несколько раз, и нам ничего не разонравилось. А только наоборот.
— Интересно, что за жопорук делал эти фотографии? — Сестра листала на телефоне снимки поместья.
— А вот это мой муж, познакомьтесь. — Милфа привела нам своего супруга, бородатого славянина с уверенным лицом. — Это по его фоткам вы нашли наше объявление!
— Приятно познакомиться…
После осмотра дома мы решили посидеть в гостиной. Милфа принесла нам вина, а мужа отправила за дочерью. Сама отошла за тарелкой с фруктами, оставив нас одних.
— А как её зовут? — Спросила сестра.
— Мил… а, стоп. Забыл. Мам, а ты не помнишь?
— Милана, кажется… да, точно Милана. А фамилия — Амосова.
Милфа Милана принесла апельсинов, яблок, бананов. Села рядом с мамой и стала с ней болтать. Они сразу нашли общий язык, и конкретно сцепились языками.
Насколько я понял, они с мужем хотят продать это поместье, потому что переезжают в новое. В то, что подороже и покрасивее. Не знаю, где они нашли что-то красивее этого, но… это и хорошо. Нам же лучше.
Продавали они его недорого. Даже чуть ниже того, что я предполагал. Наверное, потому, что мы им понравились. За поместье они просили тридцать три миллиона. Да, немало, но для наших теперешних доходов пойдет. Это половина от заработка портов за прошлый месяц.
Мы твёрдо решили, что надо брать. Такой шанс упускать нельзя. Другого может и не представиться.
Когда в гостиную вместе с главой семейства зашла дочка, я немного подзалип. Копия мамы. Такая же милфа, но молодая. Те же длинные ноги, приятные черты лица, похотливые глаза. Единственное, у матери были чёрные волосы, а вот у её дочери — розовые.
— Это Виктория. — Представили нам её.
— Привет… — Произнесла девушка. Из-за того, что в её рту находился какой-то леденец, дикция у Виктории получалась забавной. Казалось, что она немножко картавит. Звучало сексуально.
Сестре Виктория сразу не понравилась. Это было видно. Мне же — наоборот. При виде неё мои гормоны пробивали всякие потолки, и взвинчивались до предела. Поэтому, когда девушка зачем-то пригласила меня помочь ей с чем-то в её комнате, я напрягся.
— Эти коробки так-и-и-е тяжёлые! Сама я их не дотащу… — Щебетала Виктория, пока мы шли с ней по длинному коридору.
Я шагнул в комнату с розовыми обоями, и сразу понял — здесь нет ни одной коробки. На всякий случай проверил ту сторону кровати, которая делила комнату на две части.
Нет, никаких коробок.
Дверь в комнату захлопнулась, и я замер.
Глава 16
До боли подозрительная эта Виктория Амосова. Как только она увидела меня, тут же стала виться рядышком. Приставать со всякими вопросами, откровенно подкатывать. Соня от этого раздражалась, а розововолосой, кажется, всё было в удовольствие.
Она вела себя так, словно немного пьяненькая. Впрочем, в этом плане не отличалась от матери. Та тоже перманентно находилась навеселе.
После получаса общения Виктория вдруг вспомнила о том, что в её комнате остались коробки, которые забыли перевезти грузчики. Об этом она сказала тихо, чтобы никто, кроме меня, не услышал. Я, как настоящий джентльмен, без раздумий согласился ей помочь.
Мы поднялись по главной лестнице на третий этаж и остановились около массивной деревянной двери. Виктория открыла её, и как гостя жестом пригласила меня внутрь. Как только я оказался в комнате, первое, что бросилось в глаза — розовые обои. Достаточно пошлое дизайнерское решение, но… в целом выглядело не так уж и плохо.
В комнате пахло чем-то сладким, и было тускло. Вещей почти не осталось. Только голая мебель и небольшая женская сумочка, лежащая на просторной кровати. Кровать, к слову, смотрелась шикарно. Так и тянуло прилечь на неё.
Я подошёл к кровати, но не для того, чтобы отдохнуть. Я обошёл её с другой стороны в поисках тем самых коробок, о которых мне говорила Виктория. Но…
Сбоку от кровати не было ничего, кроме небрежно валяющихся презервативов. Шесть-семь упаковок чёрного цвета. Я слегка смутился и повернулся на Викторию. В этот момент захлопнулась дверь. Девушка стояла с чуть отставленной вбок ногой и держалась за ручку. Её белая футболка задралась, и в расстоянии между ней и юбкой проглядывался стройный животик.
— Мм…? — Я вопросительно поглядел на неё. — А где коробки?
— Коробки? — Она приподняла бровь. — Какие коробки? — Тронулась с места и как по подиуму медленно зашагала в сторону кровати. Остановилась возле неё и вынула изо рта леденец. Облизнула его розовую поверхность. — Я имела в виду сумочку. Вот эту! — Виктория взяла в руку сумку и покрутила её на пальце.
— Тяжёлая, наверное…
— Извини. — Виктория попыталась сделать смущённое лицо. Попыталась, но у неё не особо это получилось. Показывать смущение при сочащейся изо всех щелей похоти — задача почти неразрешимая. — Это был лишь предлог.
— Да я уж догадался. — Я присел на кровать. — Ну, рассказывай, чего хотела.
— Познакомиться поближе… — Девушка тоже села на кровать, но с другого края.
— Слушай, я если и кажусь дураком, это ведь не значит, что так оно и есть.
Я еле сдерживался, чтобы не накинуться на Амосову. Она каждым своим движением привлекала меня, заставляя испытывать неуёмное желание. Но…
Ситуация с Аксёновой меня научила, что не нужно верить женщинам. Гормоны гормонами, но разум необходимо всегда держать холодным. И было очевидно, что Виктория пристаёт ко мне не просто так. Я ведь знаю, что тело реципиента хоть и довольно симпатичное, но далеко не настолько, чтобы хотеть его при первой же встрече.
Виктория однозначна чего-то хотела от меня добиться. Вот только чего?
— О чём ты? — Строила она из себя дурочку. — Я