— Это последнее желание осужденного! — заметил духовник.
Начальник тюрьмы после некоторого колебания ответил:
— Ваша просьба будет выполнена, я распоряжусь, чтобы к вам привели ваших товарищей.
— Благодарю вас, — промолвил Красная Рука, — дай вам Бог всяческого благополучия! Вы не представляете, как облагодетельствовали меня этой милостью, последней, которую вы мне можете оказать! Прощайте, господа! Да пребудет с вами вечно Господь!
Все покинули камеру, оставив осужденного в одиночестве. По дороге домой барон видел везде толпы народа.
Пробило шесть. На этот час была назначена казнь. Оживление в городе сменилось мертвой тишиной. Охваченные жаждой мести, все с нетерпением ждали исполнения приговора.
ГЛАВА XXV. Мститель
Барон между тем, вернувшись домой, тотчас же распорядился об отъезде. Он совершенно забыл о деле, ради которого прибыл в Брюнен, а если бы даже и не забыл, все равно ничто не могло его удержать. Но во всем городе нельзя было достать лошадей раньше трех часов пополудни, и в оставшееся время барон решил отдохнуть, поскольку чувствовал себя утомленным.
Он так крепко спал, что не слышал яростных криков толпы. Вместо долгожданного зрелища ей показали трех мертвецов, которых нашли в камере ночью.
Когда барон проснулся, все было кончено, и город принял свой обычный вид.
Лошади уже ожидали у подъезда. Сборы были недолгие, и скоро барон сел в карету.
— Куда прикажете ехать, ваше сиятельство? — спросил кучер.
— В Вену! — ответил барон, усаживаясь поудобнее.
Кучер хлестнул лошадей, и карета тронулась с места.
Барон предался размышлениям.
В столь непростом деле может помочь лишь тот, у кого достаточно силы и власти, чтобы направить правосудие по правильному пути. Это — император.
Барон решился обратиться к нему за помощью и отправился прямо в Вену. Путь был неблизкий, строительство железных дорог только начиналось, поэтому такое путешествие требовало немалых сил и средств. Семь дней ехал барон и по прибытии в Вену тотчас же справился о местонахождении императора.
Барону назвали Шенбрун, загородную резиденцию
Австрийского императора, примерно в полутора лье от Вены.
Барон, не теряя времени, сразу отправился в Шенбрун, чтобы поскорее получить высочайшую аудиенцию.
Происхождения барон был достаточно высокого, ему не пришлось долго ждать аудиенции. Она была назначена на третий день после его прибытия в Вену.
Императорский дворец находился, как мы уже сказали, вблизи Вены. Он был легкой, изящной постройки и в то же время не лишен величественности. В главном здании обращал на себя внимание подъезд с колоннами и широкой лестницей. Параллельно главному зданию тянулись ряды низеньких строений — служебных помещений и конюшен, которые, огибая два крыла главного здания и оставляя пространство для проезда шириной около десяти метров, по обеим сторонам стояли обелиски.
Въезд примыкал к мосту, переброшенному через небольшой приток Дуная.
Позади дворца был расположен прекрасный сад с бельведером на широкой лужайке, поросшей вокруг тенистыми деревьями, манившими к себе прохладой и веселым щебетом птиц.
Шенбрун известен еще тем, что там дважды побывал Наполеон и закончил дни свои его сын. Даже двор с его этикетом и блестящими празднествами не может развеять печаль, окутавшую Шенбрун. Время его расцвета прошло, как и версальского дворца, ничто не может их оживить.
Итак, барон прибыл в Шенбрун минут за десять до аудиенции, назначенной на двенадцать часов.
Дежурный камергер уже ждал его и тотчас проводил к императору. Его Величество принял барона в зале для частных приемов, непринужденно прислонившись к камину. Император был очень любезен с бароном, и аудиенция длилась около четырех часов. О чем шел разговор между ними, так и осталось тайной, известны были только слова императора, сказанные при прощанье, когда он протянул барону руку для поцелуя и сказал:
— Я полагаю, что самое лучшее — действовать таким образом. Главное — избежать скандала в результате огласки этого ужасного дела. Это противоречило бы интересам дворянства. Можете рассчитывать на мою поддержку, барон. Воспользуйтесь моими советами, и да поможет вам Бог!
Барон низко поклонился и вышел.
В тот же вечер он выехал из Вены по дороге домой. Одновременно с ним отправился по той же дороге фельдъегерь с высочайшим указом.
Дон Хаиме прервал свой рассказ и обратился к графу де ля Соль:
— Догадываетесь ли вы, какой разговор мог произойти между императором и его подданным?
— Да, приблизительно.
— Неужели? — с удивлением воскликнул дон Хаиме. — Вы, может быть, нам об этом расскажете?
— С вашего разрешения.
— Да, конечно, пожалуйста!
— Дорогой друг дон Хаиме! Я, как вам известно, принадлежу к знати. Во Франции король не более чем первый дворянин Империи, первый между равными. Думаю, подобные отношения должны существовать везде. Что бы ни случилось с кем-нибудь из дворян, это касается в равной степени всех остальных, как и самого государя. Так, регент Франции приговорил графа Горна к жестокой казни — растерзанию на части за грабеж и убийство. Тому же, кто вступился за графа, ссылаясь на то, что он связан кровными узами с королевской фамилией, регент ответил: «Когда у меня портится кровь, я прибегаю к кровопусканию». И удалился. А дворяне не сочли для себя зазорным съехаться к месту казни. У австрийского же императора, как явствует из вашего рассказа, не хватило мужества открыто покарать виновного и вызвать, как он говорит, недовольство дворян. Нерешительный от природы, император пошел лишь на полумеры и, что вероятней всего, дал барону бланк со своей подписью, дающий право барону преследовать родственника, убить его собственноручно или подослать убийц и таким образом без суда и огласки восстановить справедливость. После расправы над князем легко будет передать жене покойного старшего брата или племянника, если удастся его разыскать, титул и состояние, похищенные путем стольких преступлений. Вот как я представляю себе разговор императора с бароном.
— Так, примерно, оно и было, только император поставил условие, чтобы барон, пока не пересечет границу, не предпринимал никаких действий против князя, а барон, в свою очередь, попросил императора помочь ему отыскать племянника, если тот жив, на что император дал согласие.
Итак, барон вернулся в свои замок с бланком, подписанным самим императором, с высочайшим указом всем властям, как в Австрии, так и за ее пределами, оказывать барону всяческое содействие в его деле.
Барон, разумеется, не был удовлетворен подобным оборотом дела, но понимал, что большего не добиться, и смирился.