Читать интересную книгу Рихард Зорге - заметки на полях легенды - Владимир Чунихин

Было обычное потребительское отношение. Мало… мало… Дай… еще… еще… мало…

Вообще-то, любой военный человек вам скажет, что разведывательной информации много не бывает.

Сколько бы этой информации не было, потребитель всегда будет требовать еще. И это вполне объяснимо, если учесть, что никакая информация, в итоге, никогда не дает полной, исчерпывающей картины. А начальство всегда хочет иметь именно полную картину. Которую почти никогда невозможно написать вовремя.

Поэтому, когда иногда читаешь, какую обиду наносило Рихарду Зорге недоверие Москвы, понимаешь, что это - художественное обрамление сказки о злом Сталине и добром Зорге. Которую старательно и не без вдохновения рассказывают нам на ночь. Или, говоря взрослым языком, стараются немножко поманипулировать нашим сознанием. Из самых лучших побуждений, конечно. Чтобы победить глубоко сидящий в нас тоталитаризм.

Когда же я упомянул о том, что в Москве к Зорге могли относиться по-всякому, имел в виду вот что.

Впрочем, об этом лучше послушать мнение профессионала.

Из справки М.И. Сироткина.

"…Во второй половине 1937 года принимается решение об отзыве "Рамзая" и ликвидации всей резидентуры. Это решение через несколько месяцев все же отменяется. Руководство Центра не может не сознавать, что "Рамзай" доставляет много ценных сведений ‹…›

Резидентура сохраняется, но уже с сомнительным грифом "политически неполноценной", "вероятно вскрытой противником и работающей под его контролем".

Весьма характерен элемент двойственности в отношении Центра к резидентуре. Информационные материалы, поступающие от "Рамзая", получают в большинстве случаев высокую оценку, но когда по заданию руководства составляются "справки о личном составе и деятельности резидентуры", то исполнители-авторы этих справок не решаются отказаться от наложенного на резидентуру штампа "политического недоверия" и, вопреки здравой логике, не считаясь с реальными результатами деятельности резидентуры, подводят под этот штамп свои выводы и заключения. При этом, за отсутствием каких-либо убедительных обоснований для таких доводов, каждый раз используются все те же ссылки на выводы и заключения по шанхайскому провалу, утверждение Покладока (от 1937 г.) о "несомненности дезинформации" и прочие домыслы и предположения из предыдущих справок…"

Замечательно, М.И. Сироткин. Хорошо сказал про руководителей Зорге, павших жертвами политических репрессий. О том же Покладоке, тоже и сейчас непременно присутствующем в списке "жертв".

Есть ведь во всей этой коллизии ещё одна сторона вопроса. Ещё одна двойственность. То, что постоянно педалируется одна сторона - Зорге не доверяли из-за его репрессированных руководителей, не отменяет существования и ее второй стороны. Эти репрессированные руководители сами не доверяли Зорге. Речь идёт о тех, кто был после Берзина. Особенно это касается Гендина и его команды.

Да, это недоверие они высказывали на самом верху. Только после их низвержения эти обвинения могли принимать совсем другую окраску. Более выгодную для Зорге.

В данном случае мы видим радиограмму, подписанную, судя по дате (1 сентября 1939 года), Проскуровым.

О котором всегда упоминается с сочувствием. Герой Советского Союза, и прочее, прочее…

Но вот, приходит сменщик генерала Проскурова. Принимает дела. Знакомится с документами. И видит вот это. Такое "вредительское" отношение бывшего начальника РУ Проскурова к агенту, только что давшему ценнейшую информацию по Люшкову и Халхин-Голу.

Что это, как не бонус в копилку доверия-недоверия к Зорге?

Поэтому, позволительно, я думаю, представить себе ситуацию следующим образом.

То, что руководители разведки докладывали Сталину о неполном доверии Зорге, вовсе еще не значит, что Сталин был с ними согласен (а это обычно подразумевается).

Почему? А очень просто.

Если бы Сталин во всём был безоговорочно согласен с руководителями военной разведки, он бы их не расстреливал, грубо говоря.

И ещё.

Если бы Сталин был согласен с ними безоговорочно, он не стал бы запрашивать на него из Разведывательного Управления его дело.

Вспомним ещё раз:

Ю. Георгиев.

"…Ветеран советской военной разведки, генерал-майор в отставке М. Иванов, который молодым офицером пришел в 1940 г. в центральный аппарат РУ и работал в его Восточном отделе, пишет в своих воспоминаниях, что в одну из ночей (это было в 1940 г.) по указанию Поскребышева личное дело Зорге было доставлено Сталину для просмотра. ("Азия и Африка сегодня", N 2, 2000, с. 48.) Это означает, что Сталин точно знал, кто скрывался под псевдонимом Рамзай…"

Можно, конечно, привычно подумать, что Сталин запросил его дело для того, чтобы решить, каким именно зверским способом расстрелять Рихарда Зорге.

Потому что иного объяснения не приходит в голову. Не приходит в голову, например, что Сталин не вполне доверял мнению разведначальства. Иначе, расстрелять Зорге можно было бы, вполне опираясь на их мнение. Не утруждая себя чтением факультативной литературы.

На самом деле, запрос дела и личное ознакомление с ним свидетельствует о внутреннем несогласии (или, как минимум, сомнении) с трафаретным ярлыком, повешенным на Зорге.

Такие действия руководитель обычно предпринимает, если не удовлетворен полностью позицией докладывающих ему лиц. Если не доверяет, по каким-то причинам, их мнению.

Потому что, само собой разумеется, что запрос на эти дела вызван отнюдь не любопытством. Он вызван стремлением составить собственное мнение. Стремлением разобраться самому.

Значит, мнение начальников разведки его в чем-то не удовлетворяло. Значит, что-то он хотел понять сам.

Можно, конечно, представить дело таким образом, что Сталин запрашивал личное дело Зорге из-за недоверия к нему. Но, во-первых, для этого ему достаточно было бы этого самого отрицательного мнения, которое ему докладывали. И зачем тогда в это мнение углубляться дальше? Во вторых, это плохо согласуется с тем обстоятельством, что руководители военной разведки, не доверяя Рихарду Зорге, вынуждены были докладывать его сообщения лично Сталину. Значит, имели на то его прямое указание.

Ещё раз повторю. Доклад отдельно взятого сообщения разведчика главе государства - событие далеко не рядовое.

Это, извините, свидетельство особого доверия на самом верху.

Конечно, сказанное мной вовсе не означает, что Сталин так же безоговорочно "верил" Рихарду Зорге. Сталин до конца не верил никому.

Но, как минимум, он допускал донесения "Рамзая" в круг информации, подлежащей сопоставлению с другими источниками. А это уже, само по себе, очень немало.

Это значит, что Рихарду Зорге Сталин доверял ничуть не меньше других советских разведчиков.

Ю. Георгиев привёл замечательные данные по этому поводу:

"…Любопытные заявления советских военачальников, касающиеся оценок Сталиным роли Зорге в начале Отечественной войны, приводит в своих мемуарных записках генерал-майор в отставке М. Иванов: "У Сталина тогда (после 22 июня 1941 г. - Ю. Г.), по всей видимости, мнение о Зорге переменилось. Уже после начала войны, по словам Голикова, он дважды спрашивал его: "А что пишет ваш немец из Токио?" В свою очередь бывший начальник политотдела РУ ГШ РККА, бригадный комиссар И. И. Ильичев позже в конфиденциальной беседе со мной говорил: "И. В. Сталин как-то в присутствии маршала А. В. Василевского сказал, что в Японии военная разведка имеет разведчика, цена которого равна корпусу и даже армии". ("Азия и Африка сегодня", N 4, 2000, с. 27, 29.)…"

Можно, конечно, возразить мне, что здесь приводится мнение Сталина после 22 июня. Что здесь прямым текстом сказано о том, что у Сталина после этой даты "по всей видимости, мнение о Зорге переменилось".

Только интересно получается. После 22 июня приводятся слова Сталина. А до 22 июня приводятся толкования мнения Сталина.

Нет уж господа.

"Переменилось" - это именно "по всей видимости". Потому что такого вывода о перемене мнения Сталина о Зорге ПОСЛЕ начала войны недостаточно. Для того, чтобы делать такой вывод, необходимо сравнить его с мнением Сталина ДО начала войны.

А этого мнения, высказанного Сталиным прямым текстом, ни Иванов, ни кто-то другой не приводил. Не считая замечательного "свидетельства" Гордиевского. Ну и умозаключений последующих исследователей.

Сначала надо понять, как относился к нему Сталин до 22 июня.

"Инсоном"-то Зорге стал, как минимум, 20 июня.

Итак, давайте попробуем обобщить известные нам факты и документы, говорящие об отношении Москвы к Рихарду Зорге.

Безусловно, аресты в руководстве военной разведки неизбежно ставили под подозрение Рихарда Зорге. Не в том легковесном смысле, что-де он был любимчиком Берзина или кого-то еще из других руководителей.