свидетелей и по собственным словам, прошёл без внештатных ситуаций. После посадки вылетел аэроплан, закреплённый за Друцким с самим Милорадом на борту и Александром Стефенссоном. Непосредственно перед посадкой навигационный фонарь, установленный у торца взлётно-посадочной полосы, прекратил функционирование. Не справившись с управлением в темноте, аэроплан потерпел крушение и сгорел. Друцкий и Стефенссон выжили. Первый получил многочисленные ожоги и ушибы, у второго, по заключению доктора Ларсена, диагностирован перелом правой ключицы. Пожар быстро ликвидировали, пострадавшие находятся в стабильном состоянии. Дашков, Дельштейн-Орлова, Орлов, Кирсанов и Одинцов содержатся под стражей до вашего распоряжения. Прошу немедленно принять меры по привлечению к ответственности виновных.
С уважением, Григорий Добров».
Роман Иванович оцепенел. Закусив нижнюю губу, он несколько раз прошёл глазами по тексту, пытаясь осознать, что произошло. Страх и сокрушение овладели им. Однако ничего уже нельзя было поделать. Первой мыслью было не докладывать о случившемся совету, но тотчас пришло осознание, что это было бы не просто ошибкой, а преступлением. «Если в дублёрах уже значится Друцкий, то ничего не поделаешь — придётся докладывать, — подумал он».
Он приоткрыл дверь кабинета. Внутри уже вовсю шло обсуждение.
— Сергей Юльевич, я настаиваю! — сказал министр путей сообщения Кригер-Войновский. — Не может быть, чтобы в нашей стране девица полетела первой. Это будет самым тяжёлым ударом по репутации нашей страны.
— О чём вы говорите? — изумился морской министр Иван Григорович. — В нашей стране женщины работают уже давно. Совсем скоро — а я верю, что этот час недалёк — они полностью сравняются правами с мужчинами. Это прогресс, уважаемый Эдуард Брониславович, который не остановить!
— Господа, прошу минуточку внимания, — обратился к ним Витте. — Роман Иванович, садитесь.
— Досточтимый совет, господа-заседатели, — обратился к ним Роман Иванович, переступив через порог, — только что мною было получено срочное донесение с территории аэродрома. Ваше высокопревосходительство, держите, пожалуйста, — с этими словами он передал председателю письмо.
— Так-так, интересно, — сказал он, разворачивая лист. — Не будете ли вы против того, чтобы я зачитал его вслух?
— Никак нет, это относится к теме нашего совещания.
После этого Витте зачитал всё письмо полностью. На несколько секунд после этого в зале вновь повисло молчание. Но затем Кригер-Войновский заговорил:
— Видите, что произошло? Это то, о чём я вам и говорил! Этих людей необходимо отдать под военный трибунал, чтобы ни одного совершённого ими злодеяния не было утаено.
Совет уже не шептал, а гудел. Многие требовали отдать провинившихся кандидатов под суд, лишить их права участвовать в полётах. Среди всего этого шума и гула молчали лишь трое: внимательно слушающий прения Сергей Юльевич, бледный от страха и отчаяния Роман Иванович и сидящий рядом с ним господин — министр внутренних дел Империи Пётр Аркадьевич Столыпин. Он сидел, положив руки на стол и опустив голову, постоянно думая о чём-то. Внезапно он повернулся к Роману Ивановичу и, приблизившись, тихо сказал:
— Роман Иванович, скажите, участвовала ли Гладерика в этих ночных полётах?
— Как вы недавно услышали, нет, — ответил он.
— Летала ли она вообще?
Вопрос застал Романа Ивановича врасплох. Оставалось лишь гадать, каким образом он смог прийти к этой мысли.
— Никак нет, — ответил он. — Знаете, Пётр Аркадьевич, есть у меня некоторые соображения, почему она вообще оказалась там.
— Поделитесь со мной, пожалуйста.
— Как я уже сказал, Гладерика не смогла полететь в первый раз. В её аэроплане обнаружили серьёзную неисправность, отчего вылет был отложен на неопределённый срок. Ей очень хотелось очутиться в небе, пусть даже таким незаконным способом. Однако даже тогда она не приняла в этом участия. Наоборот: судя по всему, она помогала тушить начавшийся пожар и спасала своих товарищей.
Столыпин кивнул.
— Я согласен с вами. В сущности, Гладерика — девушка очень волевая и отважная. Таких в нашем мире очень мало. Уж простите за такой вопрос: мила ли она лицом?
— О да, — молвил Роман Иванович. — Без какой бы то ни было косметики она — красавица. Золотые длинные волосы, большие синие глаза… Впрочем, вам лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Сказав это, он вновь порылся в своём портфеле и достал оттуда фотографии кандидатов.
— В таком случае, — сказал Столыпин, — не могли бы вы показать мне, как выглядит и Степан Адлерберг?
— Конечно.
Две фотографии теперь лежали на столе.
— Оба кандидата весьма хороши собой. Впрочем, какова же красавица Гладерика! — вздохнул он, глядя на её портрет. — Какая выразительность в каждой черте её лица! Был бы я не женат — обязательно бы присмотрелся к ней. Но главное, что я вижу в её взгляде — это огромную волю и желание полететь. При всей красоте Степана Адлерберга, никакого блеска в его глазах я не замечаю. Я буду ратовать за то, чтобы именно Гладерика стала испытателем «Идиллии».
— Я вас понял, Пётр Аркадьевич, — ответил Роман Иванович. — Благодарю вас за выбор.
— Дело осталось за малым — убедить присутствующих в том, что именно она достойна этого звания, — улыбнулся Столыпин.
С этими словами он встал со своего места и подошёл к председателю Витте вместе с двумя фотографиями кандидатов, зашептав что-то ему на ухо. Тот внимательно выслушал его, а затем, кивнув, предложил ему сесть на своё место. Дискуссия всё продолжалась, и по всему было понятно, что абсолютное большинство после полученных сведений оказалась против того, чтобы Гладерика участвовала в испытании. Внезапно со своего места поднялся Столыпин:
— Господа-заседатели, прошу внимания! Я прекрасно понимаю, что то, что сотворили эти молодые люди, является подсудным делом, преступлением. И будьте уверены: я, как министр внутренних дел, доведу расследование до конца. Виновники будут наказаны, кто бы это ни был. А пока я бы хотел показать вам некоторые фотографии, — с этими словами он взял со стола портреты Стёпы и Гладерики и поднял их над своей головой. — Видите ли вы их лица? Всмотритесь внимательно. Это два наших основных кандидата, вокруг которых поднялась такая бурная дискуссия. Что вы можете сказать об этих фотографиях?
— Девушка выглядит живее, — тотчас последовал вердикт от министра путей сообщения.
— Я согласен! — послышались голоса всех остальных. — Юноша выглядит красивым, но будто бы безразличным.
— Это то, о чём я и говорил! Посмотрите на красавицу Гладерику, на её выразительные черты лица, на её стать. Только представьте, как она будет смотреться в лётном костюме возле нового летательного аппарата. Это будет чудо эстетики и элегантности! Мнение о нашей стране будет на наивысшем уровне. Это всё дополнение к тому, что она — лучшая среди кандидатов. Она самая волевая. Представляете, какого труда стоило ей освоить мужскую программу? Она сделала это лучше всех своих