Еще и гормоны взбунтовались, женственность, выкрученная на максимум от его жадных прикосновений, по которым я соскучилась безумно, буйно требовала продолжения.
Я хотела его так сильно, что трусы сразу стали жутко мокрыми.
— Не одна. Привезла кого-то с курорта. Так? Все-таки моя мама не углядела. А эти… Охрана. Олухи провинциальные. Итак, кто у тебя… С кем ты? — двинулся по моей квартире.
— Дурак, стой!
— Так… Здесь слышен храп! Мужской!
Громов с азартом распахнул дверь в дальнюю комнату.
— У меня дед… Дедушка… Спит. Ты… Больной! Живо дверь закрой, не буди! — зашипела я.
К счастью, похрапывающий дедушка даже не шелохнулся во сне, и Громов пристыженно дверь закрыл.
— Ты про деда, а я подумал…
— Знаю я, о чем ты подумал, балбес! — шикнула я сердито, поправила халатик, сбившийся в сторону.
Тонкий лифчик на груди натянулся, царапая соски, вставшие торчком. Еще и задница горела от собственнических взглядов Громова, которые он на нее бросал бесстыже.
Настиг на кухне, зажал у стола, обнял сзади, целуя. Проворные пальцы быстро принялись развязывать пояс.
— Моя… Моя… Зай-Зай-Заечка… Царица… Скучал без тебя. Видишь, с ума схожу от ревности. Подыхаю…
Какой же..
Блин, и я вроде не маленькая девочка, комплекции совсем нескромной, но как Громов лихо со мной, с моим телом обращался, что я буквально ощущала себя крошкой, когда он уверенно развернул меня к себе и начал целовать, бормоча признания сумасшедшие.
— Моя сладкая. Хватит меня игнорить, прошу. Знаешь, как сложно? Ооо, я едва выдержал! Ты… одна… Единственная моя! — посмотрел в глаза, застыл. — Любимая.
Меня будто молнией шарахнуло.
— Любимая?
— Любииимая моя. Царица, я от тебя без ума… Единственная, — снова потянулся ко мне, обнял, на губы нацелился.
Я успела подставить ладонь, но этот похотливый самец и ладонь мою готов был своим ртом отчпокать, целовал, облизывал. Боже, он меня реально…. ел!
— Съем тебя, говорил же… Съем, ни кусочка не оставлю.
— Стой. Единственная? Как же, верю! Ты на работу мымру взял. И это точно теперь не сестра твоя.
Громов опешил.
— Взял. Да. Так надо…
— Ах, надо! — рассердилась.
— Надо, — кивнул уверенно. — У этой Тамары интрижка с Владом, парочка не разлей-вода. Ну разве я не гениально придумал, а? Застукал их в кладовке…. Ну прямо кролики… Почти как мы… Нет, мы круче, мы просто невъебенные с тобой!
— А…
— Так надо! Надо кого-то здесь оставить. Пока мы с тобой будем в Китае, — заявил Громов. — Куда я без своего незаменимого соавтора проекта.
— Чтоооо….
— Ты — мое все. Моя муза… Мой порядок, мой… Смысл! В тебе все… Я не мог оставить тебя без внимания и… проект назвал твоим именем, уже вписал тебя во всякие там бумажечки, чтобы быть вместе. Здорово же, да? И это мое признание. Не только любовное. Но признание всех твоих заслуг. Ты для меня значишь безумно много. Больше, чем все! Намного больше… Я без тебя… не знаю… никто просто. Понимаешь? Я в последнее время думаю о себе и понимаю, что не отделяю тебя от себя. Ты — мое…
— Мне плохо… Я сейчас упаду, — пробормотала.
— Давай в кровать упадем. Тихонечко. Я тебя так сильно люблю. Нежно-нежно… обкончаю тебя. Ммм…
Вцепился, впился, вжался…
Ооо… Точно мы как будто две половинки одного целого, и его язык так бойко и уверенно проник в мой рот. Я почти захлебнулась от его вкуса, и совсем потеряла голову.
Не чувствовала ничего, не отдавала себе отчет в том, куда полетела моя чертова одежда, и что сама раздевала его так же отчаянно срывая рубашку, брюки, трусы…
— Ооооох… Хакан! — простонала я, уже ерзая попкой на столе.
Головка его члена надавила на влажный, сочный вход, раздвигая складочки.
— Иди ко мне, сладкая… Да… Вот так… Бля… — толкнулся глубоко, начал меня целовать с рыком и двигать бедрами.
— Тише-тише… Ааааах, тише ты!
— Сама тише, стонешь в меня громко. Сочная, пиздец, просто… Как тут тебя не трахать?
— А как же нежно? Мммм… Боже, если мой дед проснется, а я… А меня… Как последнюю… На столе…
— Ебал, ебу, ебать буду! — рассмеялся голодно Громов. — Как единственную мою, любимую…
Безумно жарко. Пошло. Бесстыдно.
Трахались на столе, цепляясь друг за друга.
Идеально! Просто идеально… Никого, кроме него, не надо!
Мой…
И он, будто услышав мои мысли, вторил им:
— Как это кайфово… Больше никого, кроме тебя, клянусь… Аааа… Давай… Я уже хочу кончить…
— А я… Мммм…
Я… Я… Я…. уже… Едва он вошел, протиснулся, воткнулся уверенно, мигом кончила, на стол.
— Держи меня, обними.. Обхвати… Крепче… — стонал, двигаясь.
Как громко. Ужасно… Еще громче наших рыков и приглушенных стонов бились наши сердца. В унисон. Мое сердце в его и его — в моем…
— Хочу в тебя кончить. Можно? Ооо… Скажи, что можно! Скажи! — потребовал, начал пальцами мой клитор теребить, ласкать уверенно, просто сводя с ума.
Невозможно не сказать ему “да” после такого…
— Да…
— В тебя… Я в тебя… — снова заглушил мой стон поцелуем и буквально взорвался во мне, толкаясь, выплескивая, заляпывая стол, бедра, меня изнутри.
О черт… Эти мощные выплески, я снова растеклась. Мы уделали нашей влагой стол, а запах стоял такой будто мы всю ночь трахались нещадно…
— Иди ко мне. Вот так… — пробулькал нежно мой ненасытный, целуя нежно. — Моя девочка… Вот это… моя девочка… — с довольным видом смотрел на наши влажные бедра.
Из киски потянулись капли его спермы, Громов подхватил их пальцами и растер по клитору, вынудив меня скрутиться в еще одном остром приступе экстаза.
— Ничего красивее в жизни я еще не видел! — выдохнул он и только после этого рухнул на стул со счастливой улыбкой. — Балдею. Кайф… Я в раю.
Я и слова не успела вставить, млела. Громов продолжал трещать:
— Знаешь, я тут придумал свою версию рая. И если официальная версия с моей не совпадает и там не будет тебя, то в жопу такой рай. Пойду искать там, где ты. Люблю тебя… — выдохнул, огляделся. — Жрать-то как хочется! Я сутки на трясняке в ожидании тебя, ничего есть не мог.
— А мне…. Мне роллы должны были… привезти. Курьер задерживается.
В дверь позвонили.
Я кое-как поправила одежду.
Громов решительно остановил меня.
— Обалдела, что ли? В душ иди. У тебя вид такой… Только дотрахивать и дотрахивать. У всех мужиков встанет… Я здесь приберу.
— А ты…
— Иди. Я приму твои роллы, оплачу заказ и немного вытру. Вот этим… — схватил полотенце и швырнул его на пол, вытирая лужицу.
“Ааааа… Не то полотенце! Полотенцем вообще полы не протирают!” — едва не завопила аккуратистка во мне.
Но счастья было в разы больше. Услышав признания в любви от Громова, я не могла в них поверить и хотела просто пропищать счастливо, как маленькая девочка, наедине с собой!
Да-да-да! Свершилось…
Я и не ждала, не надеялась!
Как хорошо! Умывшись в душе, я даже всплакнула.
Немного.
От облегчения, от счастья, от любви…
Потом переоделась, вошла на кухню.
Громов принял заказ, оплатил, чек на рабочей столешнице. Расставил роллы, соусы, все как надо.
Тарелки, правда, не те, у меня специальные…
Да и похрен вообще.
Сам босс видел с таким довольным видом, будто покорил целый мир, немного прибравшись на моей кухне.
Айча, его мама, сказала, что Хакан — означает император. Мол, такой жуткий командир из него в детстве был…. И сейчас он тоже сидел с видом императора-завоевателя, завоевавшего целый мир, но смотрел при этом на меня, и я… действительно поверила в его признания.
Я для него — целый мир, он — для меня — все. Это так правильно и красиво…
— Нашел у тебя в холодильнике вино! — откупорил бутылку, разлил по бокалам. — Кстати… Пока тебя ждал, доел твои огурцы, — кивнул на совсем пустую банку. — Я сначала понять не мог, чего ты такая сладко-соленая, буквально промаринованная Зайка, а сейчас понял! — дохрумкал аппетитно. — Только одного понять не могу, зачем ты их в сгущенку макала. Там в банке со сгущенкой жопка от огурца застряла, обломалась. Это же извращение вкусовое. Но ты… ты была вкусной! Ну, за нас… — сунул мне в руку бокал с вином.