мгновение выбросила из головы подобную ерунду. Я переводила взгляд с тяжело дышащей Глэдис на полностью обескураженного Ната и обратно. Пожалуй, не знай я всей предыстории, то наверняка подумала бы, что передо мной ссора любовной парочки. Не знаю почему, но подобная мысль оказалась столь неприятной, что я машинально, не обратив на это никакого внимания, стала сжимать кулаки.
Глэдис ещё раз с упрёком взглянула на Ната, прошептала: «Какой же ты дурак, Нат Орсон!» и скрылась за поворотом, больше ничего не сказав. Вдруг я подумала, что Нат, возможно, последует за ней, но, к моему большому облегчению, он этого не сделал: парень пристально смотрел на меня, между тем потирая покрасневшую щёку.
— Пожалуй, это было заслуженно, — сказал он скорее себе, чем мне.
— Мог бы и промолчать. Знаешь же, что меня не заботит мнение окружающих. Да и не могу утверждать, что всё сказанное ею было неправдой…
— Зато я могу, — улыбнулся Нат, беря меня за руку. — Ты куда лучше, чем привыкла о себе думать.
На это мне не нашлось, что ответить. Нат всегда видел во мне лишь хорошего человека, закрывая глаза на очевидные факты. Возможно, это из-за того, что он сказал мне тогда, из-за того, что он меня любит. Не знаю. Не уверена: я-то никогда никого не любила.
Наконец вспомнив, с чего начался весь этот дурдом, я разорвала столь хрупкое прикосновение. Если Ната подобное и задело, то он не подал виду.
— Что ты вообще здесь делаешь?
— Могу задать тебе тот же вопрос.
— Были дела, но я уже ухожу.
— Какие ещё дела? И что у тебя в волосах? Ты потянулась к ним, когда я к тебе прикоснулся…
— И то, и другое — не твоё дело. Да и вообще: это не лучшее место для разговоров. В этом городе слышать способны не только стены, но и сам воздух. Глэдис и так уже накричалась на славу, и я могу лишь удивляться тому, что вокруг нас нет толпы зрителей!
Повернувшись лицом к дороге, от которой меня отвлекли столь наглым образом, я ускорила шаг по направлению к выходу. Нат попытался возразить, сказать нечто вроде «эй, подожди», но, в конце концов, за мной не последовал. За это я и ценю своего друга: даже в самых сложных ситуациях он способен трезво думать и выбирать лучший для всех вариант.
Конечно же, мне хотелось о многом с ним поговорить, но глупые желания не имеют значения, когда на другой чаше весов стоит жизнь дорогого для меня человека. Жизнь Ната — самое ценное, что у меня есть, и, думаю, если ради её сохранности придётся пожертвовать человечностью — я это сделаю. Уверена, что смогу. Всё потому, чтои близко не являюсь той хорошей девочкой, коейпо непонятным причинам меня считает этот дурак.
***
Я лежала на мягком зелёном покрывале, сотканном из тысяч травинок и укрытом поверху узором из сотен одуванчиков, до конца не понимая, как из чего-то столь крошечного и незначительного например травинки может получиться нечто настолько прекрасное и удивительное. И почему с людьми такоене работает? На фоне эксиля человек так же беспомощен, как и травинка под его ногой, но, в то же время, отчего-то «принципу поляны» мы не поддаёмся. Мы не создаём вместе нечто великое, не обретаем силы или красоты… Интересно, почему же?
Наблюдая за бегущим по небу солнцем, я не прекращала искать ответ. День клонился к вечеру, и солнечные лучи уже давно перестали быть такими уж обжигающими. Закрыв глаза, я сменила тему своих раздумий и, наконец, решилась задать себе вопрос, что вот уже пару часов настойчиво боролся за первенство в моёмсознании. Он звучал как: «А что дальше?» Прямо сейчас, лежа на этой поляне, я совершала предательство по отношению к королю, и как только карета, что привезла меня в Аксиллу, вернётся обратно — наступит время раздавать карты. Возможно, уже сейчас стража по приказу Сирилу переворачивает весь дворец в моих поисках, возможно, поисковый отряд уже направляется к Аксилле, а, может, он уже давным-давно прочёсывает её, заглядывая под каждый обеденный стол. Да, я отлично знаю, что пошла на риск и, сколько бы вариантов исхода сейчас ни обсчитывала, лишь в половине из них оставалась живой. Даже так, я не могла позволить себе и дальше ждать подходящей возможности. Можете осуждать меня сколько душе угодно, однако я действительно считаю жизнь той, кто сумел пробраться столь глубоко в логово врага, важнее жизни обычного разведчика. Пришло время это доказать. Завтра я либо умру, либо останусь в победителях.
Часовые, летающие высоко в небе и следящие за Аксиллой (не очень хорошо, если учесть количество людей, которое только сегодня пробралось за её стены), изредка бросали на меня обескураженные взгляды, но не решались предпринять ничего более серьёзного: форма королевской служанки отлично справлялась со своей ролью. Когда они будут сдавать смену сегодня ночью, то наверняка услышат дворцовые слухи и, уверена, обязательно вспомнят непонятно почему разлёгшуюся на траве девчонку. Тогда-то и решится: выживу я или умру.
На самом деле, я никогда не любила бездельничать, и вовсе не потому, что считаю отдых бесполезным занятием, а от того, что ненавижу, когда мне в голову лезут совершенно ненужные мысли. Вот и сейчас — глупые воспоминанияо том, как, покидая Аксиллу и направляясь к поляне недалеко от неё, я часто оглядывалась назад. О том, как в какой-то момент всё-таки поняла, что хочу увидеть Ната, идущего позади… Вот же ж дура! Главное — его безопасность и, как я сама же и сказала Глэдис, нельзя рисковать чем-то важным ради глупых и мимолётных желаний.
Но всё же… Почему Нат и Глэдис были вместе? Может быть, между ними что-то есть? Это было бы вполне логично, учитывая, что я практически отвергла его, решив покинуть «Красное пламя». К тому же… Пусть в людях я разбираюсь и не так хорошо, как мой друг, но не заметить те взгляды, что Глэдис постоянно бросает в сторону Ната, мог разве что слепой. Она определённо любит его, и не нужнобыть гением, чтобы это понять. Хотя, возможно, Нат этого и не понимает — а, может, и понимает, но отказывается признавать.
Или же он тоже что-то к ней чувствует? Вдруг он просто не замечал своих чувств, пока я от него не отвернулась? Может, они уже…? Так. Хватит. Не думай об этом. Толку всё равно не будет.
Я стала оглядываться по сторонам, дабы найти, чем себя занять и хоть немного отвлечься. Если