Читать интересную книгу Послание к коринфянам - Татьяна Апраксина

Впрочем, и так, и так ничего другого не получается. Либо одних обидишь, либо других. А в этом доме - хорошо, невероятно хорошо, так не бывает, никогда не было... нет, было, но в том далеком детстве, о котором лучше и не вспоминать. Потому что Паула, потому что весь ее выводок, от тринадцати лет до двух месяцев, и даже смешное маленькое существо, на которое дышать-то страшно, а оно улыбается во весь беззубый рот, и очень старательно что-то такое говорит. Потому что Паула. Точка и конец цитаты, как говорит Рауль.

- Так, - говорит Паула, и внимательно смотрит в лицо, упирая руки в бока. - Сейчас мои дети наполовину осиротеют. Я эту заразу Антонио... Алваро, солнышко, - ладонь, только что грозившая мужу подзатыльником, гладит юношу по щеке. - Мне и в голову не пришло бы заставить тебя выбирать. Ты всегда можешь приехать и остаться, если захочешь. Здесь тебя всегда ждут. Но делить тебя между двумя домами никто не будет. Понимаешь?

Никто - это преувеличение, потому что муж Паулы как раз это и попробовал сделать. Ну или хотел посмотреть, что ответит Алваро и как отреагируют люди вокруг... очередной уровень сознательности какой-нибудь проверял. Но все остальное - очень здорово слышать. Записать - не на пленку, а куда-то внутрь себя. И крутить каждый раз, когда станет грустно.

- Не надо их... сиротить. Ничего же не случилось.

Паула щурится, вздыхает, кивает. Она не станет долго ездить по нервам, объясняя, что имено тут нехорошо, а просто огреет мужа каким-нибудь кухонным инвентарем. Нет, не стоит ей рассказывать обо всей подоплеке истории с Сообществом и Советом. А то инвентаря не напасешься, а синьор Антонио все равно ни на йоту не изменится. Странный человек, даже и не скажешь, что неприятный, скорее... жутковатый. Инопланетянин. Тот, что из книжек в дешевых обложках - жукоглазый и фасеточный внутри. И сразу видна разница. Франческо, например, человек - хотя думает не так и не там, где прочие, вот ничего нет, а вот есть сразу все... и Максим человек, и даже цербер. А с другой стороны, три месяца назад я от них ото всех шарахался и под стол пытался спрятаться - и вовсе не потому, что только чудом Франческо не зарезал...

Наверное, к инопланетянину тоже можно привыкнуть, и жить с ним пятнадцать лет, и рожать от него детей, и просыпаться каждое утро, видя на подушке эту физиономию, и не шарахаясь с воплем, и даже любить его можно. Наверное. Только пусть лучше молчит.

В пересказе Максима все жукоглазые теории оказались простыми, нестрашными и скучноватыми, как детское лото, где нужно рассортировать карточки по трем группам. Фрукты, машины и люди. Люди, мифы и общественные институты, и все должно быть уравновешено. Очень просто - астрология и то сложнее, в ней тринадцать вариантов. А чем модель уже, тем она ошибочнее... как учат нас в "террариуме". Правильно учат.

Еще бы объяснили, как у синьора да Монтефельтро все получилось. Каким чудом. А чем еще, кроме чуда, можно добиться результата с этой кривой теорией наперевес? Или его и правда слушать не надо, потому что говорит он не то, что делает?..

- Ты пирог не доел, - напоминает Паула. - Пойдем обратно.

- Пойдем, - вздохнул Алваро. - Пирог замечательный.

Пирог с требухой и зеленым яблоком было жалко тоже. Дома, то есть в школе, то есть в корпорации, кормили вкусно, но все-таки не так. А тут даже оплетку из теста хотелось сначала осмотреть, потом сфотографировать, а уж потом как захрустеть ею за оба уха...

- Спасибо, - смеется Паула, - гостей кормить - это святое.

Как это происходит, Алваро видел накануне. Обслуга изгоняется с кухни, потом возвращается, дабы быть расстрелянной чередой вопросов "где?". Компоненты раскладываются по столу. Младший спит в специальном рюкзаке на спине, остальные три белобрысых пирата заглядывают через стеклянную дверь. Потом в масштабах кухни начинает работать бешеный миксер с восемью руками, в которых ложки и венчики, взбивалки и солонки. Что-то сыплется, что-то падает, что-то бьется. Когда вихрь стихает, оказывается, что уже готовы сразу три блюда, пахнет все безумно вкусно, выглядит еще лучше, чумазая, мокрая и засыпанная мукой хозяйка отирает пот со лба и удовлетворенно плюхается на табурет. И объясняет:

- Так я отдыхаю.

Как Паула работает, смотреть не очень интересно, потому что совсем невозможно понять. Разве что, все равно приятно наблюдать за ней самой, за жестами, за тем, как меняется выражение лица. Тут мысли не выныривают из ниоткуда объемом, заполняя все на свете и вминая тебя в стенку... тут они строятся цепочками, по несколько штук сразу, сощелкиваются звенья, строятся мосты - похоже на большую и сложную молекулу, каждый раз разную.

А потом все эти архитектурные мысленные конструкции кто-то делает материальными, как строят дома по чертежам, и получается полное черти-что. Трансгенные помидоры, например. Которых пока что просто всякие вредители не едят, но если дальше так пойдет, то они будут сами из теплиц строем маршировать на фабрики, сами себя в банки складывать и маринадом заливать - а потом в рот заходить. Это даже не бактерии Франческо, это еще веселее получается. Листья дуба упали с ясеня. Значит, был трансгенный ясень. И хорошо, если падают листья, а не, скажем, чешуя.

Утаскивая у Франческо из-под носа последний кусок пирога - а нечего щелкать клювом, - Алваро с удивлением понимает, что этот мир окончательно перестал его раздражать. Зависть не прошла, но изменила направление. Дело не в результатах, дело в возможностях. В том, что работодатель учился в Хэрроу, и это совершенно обычное дело, и представление о турбулентности в него вложили так, что он считает само собой разумеющимся знать подобные вещи. Но в Максима тоже вложили, а он с полной окраины мира, где полгода лед на воде лежит. Следовательно, нужно завидовать - и строить. Чтобы и у нас такое было, и чтобы работать можно было, сколько захочется, сколько получается, потому что это интересно. Строить - тоже интересно. Особенно, если ничего еще нет, ни коня, ни повозки, как говорит все тот же Максим. Замечательно у него получается переводить эти свои выражения...

А еще выходило, что даже совсем сволочи, даже те, о ком и пожалеть-то трудно, не хотели, чтобы у нас этого не было, а хотели, чтобы было - но по-другому. По-дурацки, в основном. Но все-таки. И мы не так уж от них отличаемся. Вон, ВЦ в Лондинуме тоже от чистой злости "пролоббировали", прямо как у нас. Значит, и наоборот можно. Вот о чем, вот о чем они мне пытались тогда с цербером рассказать. Когда ты видишь возможность, ты от нее уже не откажешься, даже если к ней жукоглазый инопланетянин руку приложил.

Черт с ним, с инопланетянином. То, что он сделал - хорошо и хорошо весьма, а если сам он на человека не похож, ну, это мы тоже в школе читали. Сила та, что хочет - нет, эта сила зла не хочет, хочет добра, но поскольку это инопланетянин, то наше, нормальное добро у него получается случайно... ну и на том спасибо. Как, опять же, выражается Максим, хоть черт, хоть демон, а если несут яйца, годные в пищу, то будем считать их страусами.

Хорошее животное страус - перья, мясо, яичница. А что клюв большой и характер скверный, так не в друзья же берем.

- Ты о чем думаешь? - спрашивает Паула. Наверное, он хихикал не только про себя. Представил да Монтефельтро в виде крупного такого нанду - и понял, что картинка прилипла.

- Мне реферат нужно в школу переписывать, про объединение Полуострова, - дальше Васкес не объясняет.

- Да, - фыркает Паула... - Это и вправду смешно. А какие-то несчастные будут потом про вчерашнее писать. И про твое ухо. А если кто-то дотошный до этого твоего реферата доберется, то кончится дело научной работой "Эволюция политических взглядов Алваро Васкеса..."

- ...в зависимости от состояния ушей, ага. А я буду такой солидный политик, примерно как господин Матьё, и буду их всех игнорировать.

- Господин Матьё не политик, а координатор бедлама, - говорит Франческо. - Так что место выбрано правильно, опыт у вас уже есть.

- Вы меня не уговаривайте. И не думайте даже. Вы уже одного пристроили.

- Мне можно. У меня детская травма, меня из ССО выгнали в университет. С тех пор я всех пристраиваю куда-нибудь.

- Еще бы тебя не выгнали, - хохочет инопланетянин. - И не говори, что из-за меня. Это не я соорудил одеколон "Каннабис" с тонким естественным ароматом воскуряемой конопли.

- Зато ты подарил мне ключи от лаборатории и навел на меня людей, которые хотели производить нечто покрепче одеколона. А дальше, - саркастически улыбается Франческо, - все вышло само.

- И его хотели бить ногами за чужую коноплю, перегнанную на опыты, но простили, потому что ультрамодная парфюмерия приводила сержантов в такое бешенство, что никакой травы не надо. И так отдохновение сердца, - рассказывает инопланетянин уже Джастине. - Они по казарме носятся и спрашивают, откуда пахнет, кто курил, то-се. И тут кто-нибудь извлекает из тумбочки флакон и душится...