Военные похоже погибли — никого не наблюдаем.
Фэбээровский начальник отделался каким-то “Роджером”. Похоже это так у них называется наше “Принял”.
— Поверить не могу… Базука в городе. Что дальше?? — Доусон высунулся из ямы, выставил вперед штурмовую винтовку — Что будем делать?
— У нас говорят: обосрался? Впитывай.
Полицейский хмыкнул, потом вздохнул — Эх, парни дерьмово погибли.
Солнце начинало явно так припекать, лежать под ним во всей выкладке было тяжело.
— У тебя есть вода с собой?
— Нихера нет. Думали, быстро отштурмуем и все, свободны.
— Это дерьмо редко когда быстро заканчивается. Мы однажды одного придурка полночи убалтывали.
— Это который в московском посольстве?
— Он.
— И чем все кончилось? Я что-то читал на эту тему в газете.
— Снайпер его убил. Кстати, вот, тот самый — я кивнул в сторону деревьев посадки — Александр
— Алекс по-нашему. Чего же он сейчас облажался?
— Первого сняли чисто — на маяке. А второй в доме сидел! Не видно его
И сейчас вполне может нас обходить по посадке. Это запоздалая мысль заставила меня развернуться в обратную от Доусона сторону. Черт, лежа войну не выиграешь. Надо двигаться. Как же не хватает Грома! Американцы пролюбили все полимеры и кстати, сейчас будут искать крайнего. А он вот, лежит, потом обливается. Далеко ходить не надо. С Громом бы я тут развернулся. Подавил все окна во всех пристройках, обошел бы дом справа и слева.
Ладно, хватит себя жалеть. Я игнорируя восклицание Доусона, дополз до уроненного щита. Поднял его и быстро добежал до чадящего БТР. Взрываться в нем уже перестало, пожар так особо и не разгорелся. Прикрываясь корпусом, осторожно заглянул внутрь. Ну что… Три трупа. Глянешь и блевать тянет — черные мумии.
Ко мне подбежал Доусон. Его то и вывернуло наизнанку. Непривычный еще. И в этот момент раздался хлесткий выстрел со стороны позиций “Пушкина”. Тут же следом еще один.
— Второй, я первый, прием!
— Второй в канале
— Что там?
— Мужчина с автоматом попытался вылезти на площадку маяка. Засадил ему свинца в голову. Упал вниз.
Фу… прям отлегло. Я встал в полный рост, под удивленным взглядом Доусона, нажал тангенту.
— Это кэптэн Орлов.
— Эй, русский! Что случилось? — коп приподнялся в канаве
— Все. Закончилось электричество. Больше не будет кино.
— Я ничего не понял. Какое кино? Какое электричество?! — Доусон выскочил из канавы, укрылся за БТР рядом со мной
— Убили второго Брауна. Снайпер только что сообщил.
— Фуу — полицейский вытер пот со лба
— Толсон на связи — раздалось в рации
— Террористы ликвидированы.
Прямо почувствовал вздох облегчения в оперштабе. Разумеется, там сразу захотели подробностей. Их я я рассказывал на ходу, двигаясь по посадке в сторону берега. Доусон увязался следом — даже взял щит у меня. На всякий пожарный мы прикрывались им — а ну как не всех террористов посчитали. Вдруг там еще какая-нибудь мамаша Браунов с огнеметом за спиной? Так что береглись. Перебежками, аккуратно…
Дошли до пригорка, спустились по песку вниз к океану. Заложники повскакали на ноги. Надо было видеть их лица! Надежда, радость… Народ загомонил, женщины бросились к нам. Мы подошли к убитым накрытым полотенцами. Они почти целиком пропитались кровь. Женщина и ребенок. Оба убиты в голову.
— Тихо! — закричал я, подняв руку — Еще ничего не закончилось. Ждем пока дорогу и дом осмотрит полиция
— Как не закончилось?!
— Сколько же можно!
— Тут дети
Разумеется, на нас обрушился шквал эмоций. Дети хотели пить, взрослые узнать все подробности.
Доусон встал в дозор на пригорке. Я игнорируя хай американцев, связался с “Пушкиным”. Велел ему продолжать бдить. Потом еще раз поговорил с Толсоном. Тот уже был поспокойнее, сказал ждать саперов. Спросил о настроении заложников.
— Нервные очень.
— Мы вызвали психолога из бюро
— Да им теперь к психологу всю оставшуюся жизнь ходить. Особенно если вы поведете их мимо БТР.
— Его скоро эвакуируют.
Одни, блять, обещания. А солнце печет.
— Это русский!
— Он по-русски говорил первый раз!
Подтянутый пожилой мужчина в плавках первым опознал меня — он же и подошел качать права.
— Что происходит? Почему тут русские полицейские?? Вы кто?
— Я не полицейский — зевок вырвался из меня сам собой
— Покажите ваше лицо и документы! Где жетон??
К нам подтянулись остальные заложники, начали гавкать и качать права. Я улегся поудобнее, закрыл глаза. Еще обед не настал — а я уже выжат как лимон. Еще и заложники нервы делают. Послать бы их, но жалко. Такое пережили.
— Это наглость! Я буду жаловаться
— Папе Римскому и в Организацию объединенных наций — я опять зевнул.
К нам подошел Доусон, показал свой жетон, попытался успокоить народ. Но американский пипл был взвинчен. Тут все знают свои права. И не раз судились с соседями, государством… На меня посыпались угрозы, лишь одна женщина опустилась на колени, поблагодарила.
— Я молилась Иисусу, чтобы он нас спас! Вы посланник Божий
Тут я конечно, открыл глаза. Пожилая дама в парео, седая, но такая… ухоженная.
— Я не посланник. Даже рядом не стоял.
Женщина мне начала задвигать про преступника, который висел рядом с Христом на кресте и первым вошел в рай. Мнения о нас с Доусоном она была, явно, невысокого. Но искренне верила, что посланники бывают даже в богомерзком СССР.
Это вот самый отстой. Вроде и не орут на тебя, а пытаются подспудно унизить.
Спасла меня общая суета ФБР и полиции. Сначала на дороге появились саперы. Потом прямо на пляж выехали полицейские. На натуральном 463-м Джипе с раскраской и мигалками. Вот такой бы я себе хотел. Идеально дома кататься по бездорожью.
Толпа хлынула к представителям власти. Которых все увеличивалось и увеличивалось. Заложников увели по правому берегу, я стянул с себя шлем, маску-балаклаву. Доусон помял в руках головной убор, многозначительно похмыкал. Тем временем началась суета возле дома. Там припарковалось сразу с десяток автомобилей полиции и не очень ясной принадлежности.
— Национальная гвардия объявилась — многозначительно произнес Доусон — Как всегда кавалерия прискакала последней
Я дал отбой по рации Александру, увидел, как проваливаясь в песок, с горки спускается Дэрил Гейтс с группой мужчин в штатском. Походу это были следователи из полиции и прокуратуры. Среди них была пара экспертов с фотоаппаратами и с чемоданчиками. Ну сейчас