— Кончай придуриваться, — предложил Кирдык. — Рассказывай, где был, после того как со мной эту гадость сотворил?
— Гулял.
— Думаешь, если я не волшебник, меня можно вокруг пальца обвести? Я вижу магию.
— Я в курсе.
Ну, вот что я такого сказал? Или сделал? Лежу себе в уголке, как и полагается побитому герою, на вопросы вот отвечаю. И все равно, что-то не понравилось Кирдыку этому недотраханному! Это мне понятно стало, потому что сапог его мне в ребра впечатался. Со всей дури, каблуком и до хруста. Интересно у меня одно ребро или сразу два сломалось?
— Мож, хватит, а? Ты, растудыть тебя, палач-одиночка! — простонал я, стараясь уложить свое пострадавшее тело в более удобную позу. Не получилось, конечно же.
— Ответ неправильный, — заявил Кирдык и по плечу покалеченной руки сапогом этим своим мазнул. Совсем легонько. Заорал я уже по инерции, потому что боли ожидал.
— Так на чем я остановился? — продолжал полковник, терпеливо дождавшись, когда я замолчу. — Ах, да! Я вижу магию. И сейчас я вижу на тебе много-много магии. Это следы мага, который на днях полк Касида положил. Что, мразь, бегал к противнику об успешно выполненном задании докладывать?
Он занес ногу. Опять пнуть меня хочет? Ну, может быть достаточно?
— Хватит уже! — заорал я, практически в истерике. — Хватит! Что ты от меня хочешь?
— Вопросы здесь задаю я, — заметил Кирдык, но пинать меня передумал. И на том спасибо.
— Так задавай!
— А ты будешь отвечать? — вкрадчиво так спросил полковник этот недоделанный.
— Нет, я буду, как дурак молчать, а ты меня дальше бей, — огрызнулся я.
Кирдык, не спеша, занес ногу, раздумывая по какому месту лучше ударить.
— Твою мать, да буду я отвечать! Буду! Что непонятного-то? — заорал я и зажмурился в ожидании удара.
Не дождался. Открыл глаза, голову повернул, смотрю, полковник, засранец этот древнеэррадский, сидит передо мной на корточках, ухмыляется. Смешно ему видите ли! Ну да, вот такой я смешной. Не люблю, когда меня бьют. Не люблю и боюсь.
— Может быть, перерыв устроим? — душевно так предложил Кирдык.
Я насторожился. Не нравится мне его морда! Что еще он там придумал?
— Схожу я, пожалуй, к Иоханне, — решил полковник, поднимаясь и потягиваясь. — А ты пока полежи, отдохни. А друзья твои за тобой присмотрят.
Понятное дело, каких «друзей» этот урод имеет ввиду.
— Не надо перерыв! — от ужаса я не орал, а практически на визг перешел.
— Что, не хочешь? — наигранно удивился полковник.
— А ты как думаешь? Сволочь ты, Кирдык, и больше никто! Я же согласился на твои вопросы отвечать, что тебе еще от меня надо?
Какое-то время авиатор этот недобитый молчал, будто размышляя — что ему от меня надо? Я за это время успел такого страха натерпеться, что лучше бы он еще раз пятнадцать меня пнул или по пальцам мне потоптался. Неизвестность — она хуже всего. Лежу вот и не знаю, что дальше будет. То ли придется отвечать на вопросы, ответы на которые я, скорее всего, не знаю, то ли оставят меня здесь под присмотром тех двоих. И будет мне счастье. Во все возможные места, надо полагать.
Наконец Кирдык голос подал:
— Турос, ты со мной пойдешь, — потом он перешел на другой язык и что-то сказал парочке этой, от которой меня в дрожь бросало. Они все это время у входа в палатку как приличные солдаты на вытяжку стояли, охраняли, одним словом.
Хотел бы я знать, что он им такое сказал? И что будет после того, как он уйдет?
Кирдык на меня посмотрел. Наверно физиономия моя до того от ужаса перекосилась, что он забеспокоился, как бы меня кондратий раньше времени не хватил, и счел нужным успокоить:
— Не дергайся. Я быстро вернусь. Только приглашу твою госпожу к нам присоединиться.
— Ее то зачем сюда? Тоже бить будешь? — не на шутку испугался я.
Кирдык заржал. Конь, ёптыть, необъезженный!
— Нет, — проржавшись сказал он, — девушку бить не буду… пока. Пусть для начала посмотрит, что бывает, если меня разозлить.
Да уж. Когда Ханна увидит, какой я тут весь красивый, да еще и со спущенными штанами, ее охватит такой восторг, что боюсь, замуж за Кира она не пойдет никогда.
Вы когда-нибудь пробовали надеть штаны сломанными руками, да еще под заинтересованными взглядами двух нетрадиционно озабоченных придурков? Я попробовал. Под дружный ржач. Не получилось. Только и добился того, что засранцев этих повеселил, а сам чуть в обморок не отправился, потому что, как выяснилось, что-то делать покалеченными руками, да еще при сломанных ребрах — больно.
* * *
Поспать бы, так не спится, да и опасения гложут, что кроме кошмаров я во сне мало, что смогу увидеть. А мне кошмаров и наяву хватает. Вот, кстати, еще один.
Полог поднимается и в проеме появляется незабвенная девушка Флипа. Одета она сегодня в довольно-таки строгое по ее меркам темное платье, в руке — свеча, на физиономии — предвкушение. Вот даже представить себе боюсь, что такое хорошее она там себе навоображала на мой счет, особенно учитывая то, что я и шевельнуться не могу.
— Ты спишь? — шепчет она.
Может, притвориться спящей? И что мне это даст? Можно подумать, девица так сразу и уйдет.
— Нет, — вздыхаю.
Походит ближе, наклоняется. Взгляд ее быстро обегает всю меня. Целиком. Ну и что она надеялась обнаружить?
— Ты что так лежишь-то, двигаться не можешь?
— Не могу.
И тут на лице Флипы появляется широкая такая, искренняя зубастая ухмылка. Что-то мне не по себе.
— Совсем-совсем не можешь двигаться? — радостно уточняет она.
Нет, уж лучше я промолчу.
— Что, красотка, заигралась? А нечего было глазки строить моему мужчине!
Я не строила! Нет, правда, не строила. Я ему вполне конкретно предложила — давай, переспим. И он согласился, правда, после некоторого давления в виде незаконных заклинаний, наложенных мажонком. Ох, Лин, как ты там, бедняга?
— Что, — продолжает Флипа, не смущаясь отсутствием реакции с моей стороны, — думала, сиськами перед ним потрясешь, и он твой?
Мне бы только пошевелиться! Эх, не получается.
— Я не трясла, — отвечаю, причем совершенно честно. Во-первых, грудь у меня не трясется, во-вторых, в этом платье подобное проделывать было бы неудобно, в-третьих, я ничем подобным не занимаюсь. За кого она меня принимает?
— Шлюшка, — злорадно улыбаясь, поясняет Флипа. Ах, вот за кого. Хорошо, папа не слышит, его бы порадовало сравнение принцессы Зулкибара с девицей легкого поведения.
— Трясла-трясла, — добавляет Флипа, — ну ничего, я тебя сейчас так разукрашу, что он на тебя и не глянет.
Это что она такое придумала? Хм, а вот что. У «красавицы» этой, (кстати, сейчас она мне кажется еще страшнее, чем обычно, может свет не так падает) в руках маленький такой ножичек. Лезвие-то сантиметров пять в длину не более.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});