Это признание, пусть и не произнесённое вслух, но от того не менее откровенное и по-своему трогательное, застало Кристину врасплох. Уже в следующее мгновение щёки вспыхнули от залившей лицо краски: хороша же она, ничего не скажешь! Настолько погрузилась в собственные проблемы, что даже не заметила, что Хель оказалась в точно такой же ситуации. Как и Кристине, ей предстояло покинуть свой дом — лес, который был для неё всем миром — и всё это ради того, чтобы отправить неизвестно куда и помогать не пойми кому достичь невероятно далёких и совершенно непонятных целей.
Призраки не слишком похожи на людей — точнее, совсем не похожи. Что у них в голове, как устроены их мысли, о чём они думают и чего хотят — в этом ещё предстояло разобраться. Но одно девушка могла пообещать себе уже сейчас: внимательнее относиться к Хель, которая отнюдь не просила, чтобы Кристина свалилась ей на голову.
— Тебе не хочется уходить, — Кристина не знала, куда деть руки. — Я знаю, потому что меня и саму вырвали из дома, причем моего мнения, как ты понимаешь, никто не спрашивал… Честно говоря, вообще не понимаю, как так получилось и как всё это работает. Но я хочу, чтобы ты знала: если бы я могла, я бы не стала заставлять тебя уходить.
Выражение лица Хель оставалось совершенно неподвижным, почти отсутствующим, но Кристина знала, что призрак очень внимательно прислушивается к каждому слову.
— Если мы найдём способ разорваться эту связь, — продолжала она, — я сразу же тебя отпущу — здесь или в любом другом месте. Просто сейчас мне без тебя не справиться, понимаешь?
Она понимала — Кристине даже не нужно было видеть, как голова Хель чуть заметно опускается вниз. Под влиянием момента девушка покраснела ещё сильнее и добавила:
— А ещё… я тебе тогда наговорила всего… ну, когда поняла, что со мной случилось… В общем… извини.
— Мне всё равно.
— Может быть. А мне — нет.
Хель медленно повернулось к своему лесу спиной и осторожно, будто ступая по минному полю, сделала пару шагов навстречу Кристине.
— Я хочу пойти с тобой.
* * *
Стихли удаляющиеся вдалеке голоса, растворились в бесконечной пустоте за деревьями; земля поглотила вибрацию шагов. Невидимые и неосязаемые, живые существа переступили границу старого леса. Им вслед, аккуратно придерживая голову, непропорционально крупную на фоне тщедушного тельца, глядело низкорослое пепельное-серое создание с пылающими угольками в глубине тёмных глаз. Крепкими когтями оно резко вспороло землю, оскалилось длинными клыками и беспокойно заёрзало на месте, не в силах больше сдерживать переполняющего его злобу и отчаяние.
Как и другие, это создание увидело проблеск, ослепительно яркий выброс энергии, пронёсшийся из конца в конец через весь лес, и, не в силах сопротивляться, бросилось за ним. Следом, выбираясь из своих нор и гнёзд, укрываясь в тенях и прячась средь опавших листьев, на свет потянулись сначала десятки, а совсем скоро и сотни призрачных обитателей леса — и всё лишь за тем, чтобы на их глаза она присвоила всё себе!
Отобрать!
Их широкого лягушачьего рта вырвался испуганный писк; дух обхватил огромную голову трехпалыми лапками, затрясся всем телом и, не удержав равновесие, неуклюже завалился на землю. Клубящаяся темнота, бездонная и ненасытная — лишь мысль о ней наполняла поистине животным ужасом. Как взять то, что она уже считает своим?
Отчаяние потянуло большеголового духа к границе леса, а вместе с ним с десяток подобных ему существ; каждому нестерпимо хотелось хоть одним глазком увидеть ослепительный проблеск энергии, погреться в волнах чужой силы, — а затем разорвать слабого носителя и забрать его силу себе. Всю, без остатка; выжать его до последней капли, выпить до дна! Лес наполнился рваными скрежещущими звуками, диким воем и скрипом сотен зубов — желание добраться до покинувших их владения живых становилось всё сильнее, а невозможность сделать это вызывала почти физические страдания.
Догнать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подстёгиваемые голодом и сводимые с ума сладковатым запахом, сразу несколько десятков духов рассыпались вокруг остывающего кострища, судорожно прощупывая землю в поисках притоптанного мха, сломанных веток и примятой травы. Их усилия не пропали даром, и совсем скоро десятки тоненьких глоток разразились довольными воплями и булькающим хохотом.
Они взяли след.
* * *
Дорога к Формо представлялась Кристине совсем не такой. В её воображении идти предстояло по настоящей дороге, выложенной тёсанным булыжником, протоптанной людьми или наезженной телегами — словом, по чему-то, более-менее приспособленному для ходьбы. Однако на деле всё оказалось совсем не так: отряд вышел на бескрайнюю разнотравную равнину и, оставив мрачный полутёмный лес по левую руку, направился на юг. Не прошло и четверти часа, как отряду пришлось продираться через высокую, по колено, влажную траву, старясь не запинаться о прячущиеся в ней кочки.
Не сбылись и ожидания Кристины в том, что новый мир будет разительно отличаться от её собственного. На первый взгляд всё было, как обычно, но уже совсем скоро обнаружилось, что звенящая тишина, непривычная городскому жителю, была наполнена невероятным количеством самых разных, порой совершенно необъяснимых звуков: шумом ветра, качающего кроны деревьев и невежливо приминающего стебли травы, шорохами невидимых глазу животных; пением незнакомых птиц, среди которых, наверняка была и та самая «рё-как-то-её-там», которая теперь могла праздновать окончательную победу над своей соперницей в битве за дерево кирис. Кристина вдыхала свежий, пьянящий воздух; голова кружилась от обилия незнакомых запахов, таких сильных, что в какой-то момент ей даже захотелось зажать нос, чтобы дать передышку ошалевшему от впечатлений мозгу. И всё же, всё это укладывалось в её представлении о дикой природе — но было и кое-что, что не лезло ни в какие ворота.
Равнину заливали первые лучи вечернего солнца — такие, какими они бывают в три-четыре часа вечера — хотя само светило стояло высоко в небе и даже не думало клониться к закату. Объяснения этому феномену у Кристины, сколько бы она ни разглядывала небо, не находилось.
— Ты часто смотришь вверх. — Откуда-то сбоку раздался сначала спокойный голос Хель, а затем появилась и она сама, шагнув прямо из воздуха. — Ты ждёшь нападения?
— Да нет, — отмахнулась Кристина, но на всякий случай всё же уточнила: — Тебе не кажется, что солнце какое-то… тусклое? Оно всегда такое?
Хель подняла голову к небу:
— Да.
Кристина закусила губу и сдула воображаемую чёлку со лба. В лесу, среди плотных крон деревьев и игрой полутеней, более насыщенный оранжевый оттенок солнечного света не так сильно бросался в глаза, да и на болото они вышли только к вечеру… Может быть, местное солнце просто немного холоднее, чем дома? Но тогда холоднее был бы и климат, чего пока не было заметно. А может быть, она просто не уследила за временем?
— Слушай, а ты случайно не знаешь, сколько сейчас времени? — без особой надежды Кристина обратилась к Хель. Часов у неё точно не было.
Но та ответила сразу и без заминки:
— Первый час полусвета.
Из груди Кристины вырвался тяжелый вздох: глупо было бы ожидать, что здесь считают время так же, как и дома. Но если к странному цвету местного светила ещё можно будет привыкнуть, то вот переучиться ориентироваться во времени будет совсем непросто.
— Если это первый… То сколько их всего?
— Три.
— Три… — удивлённых эхом повторила Кристина. — И в каждом по шестьдесят минут?
— Не знаю.
«Конечно, не знает, чего ты ждала?» — мысленно отвесив себе оплеуху, Кристина перефразировала вопрос: — Ну, то есть, на сколько частей делится один час?
— В это время года на пятнадцать. На двенадцать. На десять. На шесть. На пять. На четыре. На две…
— Всё-всё, я поняла! — Кристина поспешила остановить Хель, которой вполне можно было бы доверить вычисление числа Пи.