Фон Цорн картинно приподнял грязную тряпку, когда-то бывшую отрезом золотой церковной парчи, и явил пред мои ясные очи спящего. Отнюдь не высокий светловолосый молодой человек лет восемнадцати-двадцати. Фигура не толстая, но плотная, облегаемая неплохим камзолом со множеством пуговиц, высокие ботфорты со сбитыми деревянным каблуками… Под головой в качестве подушки человек держал свернутую полосу пестрой ткани.
— Подымайся, дармоед! — громогласно, но добродушно взревел Альбрехт и покосился на меня. — Знаменосец, извольте видеть.
После чего доблестный воитель изъял из-под головы спящего помянутую тряпицу и развернул.
— Гляди, — ухмыльнулся фон Цорн. — Наше Тифенбахское знамя.
— Ага, значит, вы католики, — сообразил я, узрев вышитую на ткани папскую тиару, перекрещенные ключи от Рая — символ святого апостола Петра — и надпись «Te Deum Laudamus».
— Иногда и католики, — фон Цорн неожиданно ловко вывернул знамя, как наволочку. — А теперь?
— «Слово Божие и Лютера учение не потерпят никогда крушения», — прочитал я новый лозунг на штандарте и отметил про себя, что, оказывается, с сегодняшнего дня неплохо могу читать на старонемецком. Еще несколько дней — и мне станут известны все главнейшие европейские языки, включая старинные наречия. Впору поступать не на медицинский факультет Военно-космической академии, а прибиться к кафедре лингвистики.
— Сударь, наплюйте вы на фон Цорна с его идиотскими шуточками, — молодой человек, лишенный знамени-подушки, воспрял и теперь протирал глаза грязными пальцами. — Мы что, куда-то приехали? Цорна я узнал, а вы кто? Только не говорите, что новобранец. Сразу советую либо удавиться на ближайшей осине, либо бежать. Платят нищенски, кормежка… Ай, чего говорить! В Монферрато свиней лучше кормят!
— Где-где? — переспросил я.
— Конечно, не германским варварам знать, что такое Монферрато! Цорн, ответьте мне на насущный вопрос — куда мы прибыли? Ничего не помню… Кажется, я и Густав вчера перестарались с употреблением майенского вина.
— Какая тебе разница? — поморщился Альбрехт. — Едем себе и едем. По-моему, мы в трех днях пути от (я замер, затаив дыхание — неужели сейчас мне скажут точное местоположение?)… от… от Людвигсхвафена и в пяти — от Страсбурга.
Оригинально. Оказывается, Дом, выстроенный менее чем в полукилометре от автономной базы Дальнего Флота на Афродите, четвертой планете системы Сириуса, в семи световых годах от матушки-Земли, ныне находится в долине Рейна, приблизительно в районе франко-германской границы. И сейчас 1623 год. Тридцатилетняя война. Что прикажете делать?
— Ладно, пойду я, — проворчал фон Цорн, небрежно отбросив хамелеонское знамя в сторону. Добавил вопросительно-утвердительно: — Значит, о лошадях позаботишься?
После чего сгинул. Судя по бряканью тяжелых шпор, отправился в Дом.
— Одежда у тебя интересная, — сказал белобрысый, зевая. Любопытно оглядел мой комбез. Странно, раньше этого никто не замечал. — Если ты новенький, давай знакомиться. Меня зовут Орландо ди Милано. Любимый сын уважаемых родителей, отправившийся искать приключений на свою задницу. Так до сих пор и ищу. Три незаконченных курса философии в Болонье, Тоскане и даже в парижской Сорбонне, из коей, впрочем, был выставлен за пьянство и еретические мысли. Засим прибился к Черной Своре фон Цорна — они меня едва не убили, но, когда узнали, что умею читать и писать, взяли к себе. Знамя — мое творение. Нравится?
— Ну… нравится, — выдавил я, не зная, как общаться с разговорчивым юнцом. — Ведь можно было сделать два флага — один гугенотский, другой католический.
— Ничего подобного! — горячо заявил синьор Орландо, окончательно просыпаясь. — Сообрази: мы служим у курфюста Ортенбургского, являющегося лютеранином. Нас во время сражения бьют баварцы-католики, находят в фургоне протестантское знамя… Дальше объяснять или сам все поймешь? Хорошо, если виселицей отделаемся. А так — в надлежащий момент вывернул знамя нужной стороной, и пожалуйста — для любого становишься своим. Военная хитрость. Ты сам откуда будешь?
— Из России, — прямиком брякнул я, чем на время ввел юного синьора в недоумение. Он поразмыслил и, наконец, озарился улыбкой:
— Московия? Великое герцогство на востоке, за польской границей? Знаю-знаю. У вас недавно королевой — или великой герцогиней, как правильно? — была панна Марина Мнишек, вышедшая замуж за короля Деметриуса, сына Иоанна?
Голова у меня пошла кругом. Лучше уж якшаться с ландскнехтами, чем с интеллигентом-приключенцем образца шестисотлетней давности.
— Слушай, — я потянул синьора Орландо за рукав, — ты с лошадьми обращаться научен?
На меня уставились, будто на умалишенного.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросил юнец. — Конечно, я читал, что армии древнего Рима использовали коз в качестве…
— Нет-нет-нет, я не о том! С ума сошел? За кого ты меня принимаешь? Поможешь распрячь ваших коняг?
— Новеньким всегда достается самая тяжелая и грязная работа, — понимающе кивнул Орландо. — Пойдем.
Я мысленно погрозил кулаком Хозяину и вылез из фургона. Орландо подтянулся следом. Спрыгнул на землю, поднял голову, жмурясь от солнечных лучей, и кивком указал наверх:
— В кои-то веки хорошая погода. Дожди и слякоть безумно надоели!
Белоснежный Сириус склонялся к закату, просвечивая через тоненькую пелену перистых облаков. Рядом со светилом можно было рассмотреть крохотное, однако хорошо различимое пятнышко звезды-спутника.
— Добро пожаловать на Афродиту, — хмыкнул я. — Ничего необычного в округе не замечаешь?
— Похоже, вас еще ни разу не грабили, — Орландо обвел двор хозяйственным понимающим взглядом и повторил слова фон Цорна: — Богато живете… Не думал, что такие хутора еще сохранились в нашу неспокойную эпоху. Ой, а кто орет?
— Эсмеральда, — я указал на сарай, где мычала слонопотамша и злорадно предложил: — Хочешь, покажу?
— Потом, — отмахнулся знаменосец Черной Своры. — Сначала лошади.
Блин, да как же к ним подступиться? Одна половина кусается, другая лягается. Это я испытал на самом себе, подойдя к ближайшей коняге, тащившей за собой пушку. Вообще-то лошадей было две, все в немыслимых переплетениях ремешков и постромок. Едва я взялся за узду, каурая тварь мгновенно прянула головой и цапнула за предплечье длиннющими желтыми зубами. Больно до невероятия.
— Что, лошадей никогда не видел? — бесчувственно фыркнул Орландо. — Ты откуда свалился? Или у вас в Московии все такие?
Я прекрасно понимал, что проблему надо решать и побыстрее. Все-таки фон Цорн и его подчиненные платят нам не только за еду, но и за приличное обслуживание, своего рода автосервис — лошадь, основное средство передвижения, должна быть обустроена с максимальным комфортом, ибо именно от лошадей зависят жизнь и более-менее безопасное существование. На лошади можно сбежать от погони, отступить с поля боя, она предана хозяину не хуже самой верной собаки, лошадь тащит припасы и оружие…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});