растворимого шоколада, а чайник оставила на плите, пусть пар прогреет кухню. Отпила глоток. Кузнечики на секунду угомонились. Она взяла с буфета «Исправленного щеголя» и начала репетировать.
13
Питбуль в анораке
Так же, как раньше она караулила доставку, Беттина караулила теперь телефон, почтальона и шум двигателей. На каждый звонок, на каждый звук за окном она выныривала откуда ни возьмись и бежала открывать. Или кидалась на телефон. Иногда снимала трубку, когда надо было открыть дверь, или наоборот.
Однажды вечером, около девяти часов, с улицы донесся рев мопеда. Беттина буквально вылетела на крыльцо. В ярко-желтой юбке, колготках в красную и оранжевую полоску, толстом коричневом свитере и зеленом, как трава, шарфике.
Это был почтальон. В этот поздний час он не разносил почту, а предлагал новогодние календари. Он был очарован полихромным явлением, которое представляла собой Беттина.
– Красивая, как рождественская елка! – сказал он.
Шарли купила у него календарь, позволив Энид выбрать картинку (Энид долго колебалась между видом Альп, напомнившим ей последние зимние каникулы с родителями, щенками спаниеля в корзинке и дельфинами в бассейне). Почтальон был очень терпелив.
Разочарованная Беттина ушла.
Назавтра вечером дверной звонок раздался в половине девятого. Беттина бросилась к двери. В желтых брюках в клетку, лиловом жилете, голубых сапожках и малиновой шапочке.
Стоявшая на пороге женщина была маленькой, худенькой, с бархатной повязкой на голове и в черном анораке. Но это был не Мерлин. Беттина вздохнула.
– Здравствуйте. Сесилия Зербински. Мюгетта, наверно, говорила вам обо мне, я ее сиделка.
Гортензия вышла вслед за Беттиной и взглянула через ее плечо. Зербински! Так у нее есть имя. И даже красивое имя. Сиделка узнала Гортензию.
– Простите, что беспокою, – сказала она. – У нас вылетела пробка. На втором этаже темно. Шесть ампер, двести тридцать вольт, у вас не найдется?
Ее впустили в дом. Она была ненамного старше Шарли. Женевьева хотела помочь ей снять анорак. Сесилия Зербински отказалась и только расстегнула молнию.
– Я не буду задерживаться, Мюгетта одна в темноте. Мне нужна только пробка, шесть ампер, двести тридцать вольт.
– Жаль, что Базиля нет, – посетовала Энид.
– Да кому он нужен? – фыркнула Женевьева. – Мы все умеем менять пробки. Базиль больше спец по коротким замыканиям.
– Тогда нас двое! – засмеялась Сесилия Зербински.
Гортензия по-быстрому приготовила ромашковый чай, пока Женевьева и Энид рылись в чулане с инструментами.
– Вы не очень скучаете? – спросила Шарли сиделку. – Место здесь уединенное.
– Я была бы счастлива, если бы Мюгетта узнала, что существует глагол «скучать».
– Вы правда не хотите присесть?
– Спасибо, нет. Мне нужна только пробка, шесть ампер, двести тридцать вольт.
– Вот она! – пискнула Энид. – В упаковке!
– Отлично.
Сесилия Зербински допила чай, взяла пробку и застегнула молнию анорака.
– Что ж. Большое спасибо.
Энид потянула ее за рукав.
– А какая болезнь у Мюгетты? Тяжелая?
Из дневника Гортензии
На дом обрушилась тишина.
– Лейкемия, – сказала Зербински.
Значит, тяжелая. Но Энид этого не знала, она повторила:
– Тяжелая?
– Многие выздоравливают.
Зербински объяснила, что предстоит обследование, которое по кажет, помогло ли лечение. А пока Мюгетте нужно отдохнуть. По этому они и приехали в дом Брогденов.
– К счастью, вы не одна о ней заботитесь! – сказала Женевьева. – У нее есть тетя Валер…
Я перебила ее:
– Еще ромашкового чаю?
– Нет, спасибо, – ответила Зербински, – мне нужна только пробка…
– …шесть ампер, двести тридцать вольт, – договорила я за нее. – вы гораздо симпатичнее, чем…
Чем что? Как закончить фразу? Чем все, что говорит о вас Мю гетта? Я почесала нос.
– …чем… вообще сиделки.
Сесилия рассеянно сняла катышек с рукава свитера, который высовывался из-под анорака.
– Мюгетта зовет меня питбулем. Наверно, потому что очень меня любит.
Я покраснела, фуууф…
– Но, – продолжала она, улыбаясь, – она не знает, что я ее просто обожаю, я зову ее Клопиком.
14
Рождественское меню и мини-рождество
Настало время рождественских секретов. Все старались, чтобы их не увидели с покупками, запирались на ключ, чтобы упаковать подарки, прятали их в таких местах, где, по идее, трудно было что-либо найти.
Так Энид обнаружила сверток, который высовывался из-за бачка унитаза, когда задрала голову, чтобы позвать Гнома Ей стало любопытно (хоть она и догадывалась, что это), она влезла на унитаз и достала его.
Это был подарок ей от Базиля. Целую минуту (короткую, но насыщенную) она боролась с желанием его открыть. Наконец отодвинула в сторону, чтобы не видеть снизу и освободить карниз, на который выходил Гном. В тот же день Женевьева нашла под буфетом два свертка в золотой бумаге, Шарли обнаружила еще два у камина под поленьями.
Гортензия, вернувшись в этот вечер домой, быстро сунула свои покупки в укромное местечко, известное ей одной: это была дыра, прогрызенная Майкрофтом с семейством под брюхом большого кресла с подголовником.
– Индейка будет? – спрашивала Женевьева в соседней комнате.
– Если только по цене килограмма картошки, – отвечала Шарли.
Гортензия вышла к ним. Женевьева составляла список покупок к Рождеству, Шарли с мрачным видом подписывала платежные квитанции и считала, считала…
– Если хотите бесплатную индюшку, – сказала Гортензия, – съешьте Беттину.
Удостоверившись, разумеется, что Беттины поблизости нет.
– Фуагра? – продолжала Женевьева.
– Слишком дорого, – покачала головой Шарли.
– Нет, если купить у Сидони.
– Я сказала «нет».
– Рождественское полено?
– Мы сделаем его сами.
– Кто это «мы»?
– Ты.
Женевьева посмотрела старшей сестре прямо в глаза:
– А за лангустом, морскими гребешками и омаром выйдем на плоту в море и забросим сети?
– Кто сказал, что надо есть омара и морские гребешки? – проворчала Шарли.
Тут явилась Беттина. В сапожках цвета фуксии, шапочке и шарфе цвета золота, с веками цвета сливы.
Она фыркнула на Шарли:
– Ты стала скрягой, как тетя Лукреция, или мы такие бедные?
– Я стала скрягой, потому что мы бедные.
– До такой степени?
– Ху же.
«Как только Беттине пришло в голову сшить себе этот пояс из искусственного меха?» – удивилась про себя Гортензия. Женевьева пососала карандаш:
– У меня есть гениальная идея рождественского меню. Сандвичи с пюре, жаркое из латука и суфле из жевательной резинки.
Шарли сдалась. Но не совсем.
– Ладно, индейка и полено. Но никаких фуагра и омаров.
– Вот и чудненько, – сказала Женевьева. – Я все равно против откорма гусей и не желаю варить в кипятке живых существ, кроме тех, что хотят накормить меня поленом из жвачки на Рождество.
В дверь позвонили. Все заметили быстрый взгляд Беттины в зеркало. Она поправила золотую шапочку и убежала с криком:
– Я иду!
– Она уже там, – заметила Женевьева.
– Она ждет Деда Мороза?
И