заманивания сил врага в ловушку, должен был побояться продолжать преследование отступающих воинов.
Буюк, уже направляясь в Самарканд в сопровождении посыльного согдийца и лучника, увидел, как от основной армии кочевников отделилось несколько сотен гуннов и, не сбавляя темпа, направились на северо-восток.
«Лошан наконец решился предать Богра, но у парня хватило достоинства дождаться окончания битвы», – ухмыльнулся про себя Буюк и, хлестнув коня камчой, ускорил его бег.
* * *
– Где Парман? – спросил Буюк у командира стражи западных ворот, в арку которых он въехал.
– В своих покоях, господин, – ответил он.
– Хоше, передай тысячникам и сотникам, чтобы они собрались в тронном зале дворца, – приказал он лучнику гунну и галопом направил своего коня по широкой улице в сторону центра города, сбивая по пути не успевших увернуться перепуганных самаркандцев. Воин в желтом плаще, не отставая, следовал за ним.
Буюк соскочил с коня у огромных парадных дверей дворца и, пробегая мимо стражи, которые едва успели открыть перед ним двери, почти рыча, спросил у них:
– Где покои Пармана?
– На верхнем ярусе правого крыла, – заикаясь, ответил стражник уже в спину спешащего вождя усуней.
При приближении Буюка два здоровенных стражника в полных доспехах гвардии царя Согдианы, у дверей спальни Пармана, скрестили копья перед ним.
Буюк, не останавливаясь, молча приблизился к ним и, правой рукой рванув одного стражника за копье к себе, встретил его левым локтем в скулу. Не успел первый упасть, Буюк припечатал затылком к стене второго стражника с такой силой, что тот вслед за первым также рухнул под его ноги.
Буюк пнул освободившуюся дверь, которая от силы удара слетела с петель, и вошел с криком:
– Парма-а-ан! Где Фарух? Где был Фарух со своими воинами? Почему они…
– Тш-ш, – услышал Буюк из дальнего конца огромной комнаты, в которой от потолка до пола свисали цветные гобелены. А затем оттуда донеслось тихое подвывание.
Буюк быстрыми шагами направился в сторону звука, резким движением руки сорвав гобелен и отбросив его в сторону, увидел сидящего на полу спиной к нему Пармана.
– Парман! – снова крикнул Буюк, встав перед ним.
– Тш-ш! – ответил тот, приставив указательный палец к своим губам, и посмотрел на Буюка безумными глазами. На коленях царя Согдианы лежала отрубленная голова Фаруха…
* * *
– Да-а, жаль Пармана, – сказал я Ужасу, слушая его рассказ о своем пребывании в Согдиане, – старик видимо сошел с ума от горя, потеряв последнего своего племянника. После него род Селеквидов исчезнет.
– Угу, – ответил задумчиво Буюк, – не знаю, что может страшнее полного угасания рода.
– А как убили Фаруха?
– Не знаю. Знаю только, что его отряд, состоял из лучших воинов Согда. Они должны были атаковать тыл армии Фарасмана. Но мы не знали, что Ишкаш присоединился к ним. Он со своими саками перехватил Фаруха и уничтожил весь его тумен. Если бы не тысяча конников во главе с Андромахом, который опоздав на сборы, спешил на битву, Ишкаш ударил бы нам в спину. Но Андромах его задержал и успел предупредить нас. Это спасло армию Согда от полного уничтожения. Голову Фаруха Ишкаш послал Парману сразу же, надеясь, что тот в ярости выведет оставшийся гарнизон из Самарканда в бой. Но духи предков уберегли нас от этого. Они отняли у него разум.
– Он совсем плох? – спросил я, сожалея о том, что потерял надежного союзника в Согдиане.
– Ему стало хуже после похорон Фаруха. Он перестал разговаривать, ничего не ест, уставится в одну точку и смотрит на нее весь день, пока слуги не уложат его спать. Когда я уезжал, он уже не мог встать без посторонней помощи. Думаю, что долго он так не проживет.
– Как ты считаешь, кто станет следующим царем Согда?
– Претендентов не много. Ишкаш позаботился об этом, когда правил этой страной. Но самый достойный из оставшихся – это Андромах.
– Андромах, Андромах, Андромах, – повторял я вслух, вспоминая где я слышал это имя. – Он грек?
– Он из древнего и знатного рода Согда, – пропустил мимо ушей не знакомое ему слово «грек», – прибыл вместе со мной, хочет, чтобы ты помог ему сесть на трон Согда и удержать его, – закончил, улыбаясь Ужас.
– Так что же ты мне сразу не сказал, зови его, – чуть не вскричал обрадованно я. – Мне без разницы кто будет на троне Согдианы, благодарные Селеквиды или этот грек, главное, чтобы царь понимал, что полностью зависит от меня и от моей доброй воли.
– Я так и думал, племянник, – и, повернувшись к двери юрты, крикнул, – Угэ, заводи согдийца.
Почти сразу же в юрту вошел высокий и крепкий европеец на вид не старше двадцати лет. На голову был надет золотой обруч, из-под которого волнами падали на плечи густые светлые волосы. Одет он был в простую шерстяную рубаху и кожаные штаны кочевника. На плечи накинут желтый плащ.
– Вспомнил! – сказал про себя я. – Вспомнил, где я слышал имя Андромах.
Андромах, войдя в юрту, встав передо мной на колени, произнес:
– Приветствую тебя, великий царь и спаситель Согдианы! Прими мою покорность и преданность и разреши представиться. Я, Андромах, потомок…
– Встань, – перебил его я, – не подобает потомку великого воина, который был другом и верным полководцем самого Александра Македонского, стоять на коленях, – и указал рукой, приглашая сесть слева от меня.
Подождав пока Андромах расположится рядом со мной и уложит свой длинный плащ, который мешал ему нормально сесть, я продолжил:
– Прими и ты мою признательность. Ведь благодаря твоей отваге спасены тысячи моих воинов, и сейчас их жены и дети радуются им и возносят хвалу Тенгри, пославшему им тебя и тысячу славных героев под твоим командованием. Ты славный потомок великого Андромаха, геройски погибшего в этих степях три сотни лет назад.
Я с удовольствием наблюдал, как раскрылся от удивления рот Андромаха. Ужас уже привык к тому, что я проявляю знание в самых сокровенных человеческих тайнах, но напрочь забыл о многих обычных вещах, с которыми любой кочевник сталкивается ежедневно, начиная с того, как определять по солнцу и звездам время суток, и заканчивая изготовлением стрел и правильным натягиванием тетивы на лук. Всему этому Ужас учил меня заново.
– И ты достоин носить плащ гетайра Александра, – продолжил я, посмотрев на его плащ, и, не давая ему задать уже ставший привычным для меня в таких случаях вопрос, сказал:
– Ты хочешь спросить, откуда я все это знаю?
– Да, мой господин, ведь о том, что мой предок Андромах был другом Александра Великого я знал. Но я думал, что больше об этом