Читать интересную книгу Элвис Пресли: Реванш Юга - Себастьян Даншен

Миссис Пресли так и не смогла приспособиться к резкому изменению ритма жизни в связи с бурно развивающейся карьерой своего сына. Бессонные ночи, проведенные в ожидании звонков Элвиса, разнузданное буйство фанатов, более или менее серьезные происшествия, без которых не обходились ни одни гастроли, в конце концов подорвали ее физическое и психическое здоровье. «Элвис мне как-то рассказал, что во время гастролей его машина загорелась и он чуть не сгорел вместе с ней, — вспоминала Присцилла, будущая супруга Пресли. — В тот же момент, в сотнях километров от того места, Глэдис внезапно проснулась и выкрикнула его имя. Между ними существовала очень сильная синкретическая связь».

Объявление об отъезде Элвиса в Германию усугубило тревогу Глэдис Пресли. В ее представлении Европа все еще была связана с ужасами совсем недавней войны, и, сколько бы сын ни обещал взять ее с собой, она представляла себе худшее, следуя мрачной логике, как объясняет Ламар Файк, часто бывавший в Грейсленде в тот период: «Она твердила: „Надеюсь, я умру до того, как с Элвисом что-нибудь случится. Я не вынесу, если он умрет прежде меня“».

Глэдис никогда не интересовали деньги. В отличие от своего мужа, видевшего в успехе сына лишь способ оторваться от плебейских корней, она всегда мечтала о простой спокойной жизни вдали от газетной шумихи, которая выводила ее из равновесия. Не порывая со своими приятельницами из Тьюпело после переезда в Грейсленд, она даже испытывала потребность вернуться к корням. Имение было слишком красивым и слишком большим, в доме постоянно торчала толпа паразитов, неотступно окружавших Элвиса, и Глэдис погрузилась в депрессию. Большая любительница пива, она теперь перешла на водку и к тому же набрала вес. Она, так долго гордившаяся своей стройной фигурой и тонкими чертами лица, винила себя за то, что растолстела; она была зла на себя, что у Элвиса такая непривлекательная мать, и пыталась решить проблему, набрасываясь на всякого рода сомнительные таблетки для похудания, которых в Америке пятидесятых было пруд пруди. За несколько месяцев адская смесь из алкоголя и таблеток, которые она глотала горстями, доконали ее сердце. Через девятнадцать лет Элвис отправится в могилу по тому же сценарию.

14 августа в Мемфисе стояла страшная жара, и бальзамировщики с раннего утра унесли тело миссис Пресли, а закончив работу, перевезли его в Грейсленд. К дому выстроилась длинная череда друзей и родственников, некоторые приехали издалека, чтобы проститься с покойной. Журналисты, облепившие решетку забора, узнали полковника Паркера, который спешно прибыл из Нэшвилла, как только узнал эту новость, Ника Адамса, прилетевшего из Лос-Анджелеса, и даже Джесса Пресли, отца Вернона, который жил в Луисвилле, в штате Кентукки, и первым же автобусом приехал в Мемфис. Наконец, узнали Дьюи Филлипса и Сэма Филлипса, друзей первой волны, которым в последнее время редко доводилось бывать в Грейсленде.

Человек более тонкой душевной организации, чем компания приятелей и родственников, заливавших горе спиртным, Сэм Филлипс старался разговорить Элвиса, выудить из него воспоминания, чтобы изгнать боль, убедить в неизбежном течении жизни. «В жизни не забуду опавших листьев, плававших в бассейне», — вспоминал потом Сэм. Певец превратился в собственную тень. Почти весь день он провел в комнате, где лежала Глэдис, говорил с ней, целовал, обнимал, рыдая так, что служащие похоронного бюро в конце концов накрыли гроб стеклянной крышкой, чтобы хоть как-то остановить его..

Прощание состоялось на следующий день, ближе к вечеру, в присутствии толпы из нескольких сотен тщательно отобранных гостей, среди которых была Анита Вуд, спешно примчавшаяся из Нью-Йорка, где только что участвовала в телешоу Энди Уильямса. Перед помещением, где проходила гражданская панихида, столпились тысячи фанатов, журналистов и съемочных групп с телевидения, приехавших со всех Соединенных Штатов. Они молча ждали под внимательными взглядами отделения городской полиции, которая была приведена в состояние повышенной готовности.

Элвис зафрахтовал целый самолет для «Братьев Блэквуд», которые должны были выступать в те выходные в Южной Каролине. Любимая группа Глэдис исполнила в ее честь пронзительные гимны «Бесценные воспоминания» и «Колесо времен», но Элвис не мог решиться остановить Блэквудов, и те спели еще дюжину гимнов, словно их пение могло восстановить связь, оборванную смертью.

Преподобный Гамилл произнес проповедь на тему надежды; пастор Собрания Божьей Церкви проследил жизненный путь семейства Пресли с момента их приезда в Мемфис десять лет тому назад, и его звенящий голос, речь, полная аллегорий, отвечали чаяниям семьи, привыкшей к выразительному богослужению. Здесь было далеко до традиционной сдержанности северных пуритан; отчаяние Элвиса в особенности поразило всех присутствующих. Он несколько раз чуть не потерял сознание, потом подошел к матери, поцеловал ее в лоб и пообещал отказаться от денег и карьеры, лишь бы она ожила. Затем он бросился в объятия Джеймса Блэквуда, напомнив ему трогательную церемонию прощания четыре года тому назад, в зале Эллис, после трагической гибели двух членов квартета.

Служба закончилась, и плотная толпа проследовала к кладбищу Форест Хилл, расположенному в нескольких километрах от Грейсленда, где у могилы уже ждали несколько сотен зевак. Элвис сказал матери последнее «прости», уверял, что всегда жил только ради нее и благодаря ей. Впоследствии он установит на ее могиле огромную мраморную статую Иисуса Христа с воздетыми к небу руками и выгравированными на пьедестале искренними, хотя и несколько напыщенными словами: «Любимая супруга Вернона Пресли и мать Элвиса Пресли. Она была лучом света в нашем доме».

В тот же вечер Элвис пожелал остаться один и пустил в Грейсленд только свою бывшую подружку Дикси Локк, которая была и на похоронах братьев Блэквуд. Они вместе несколько часов перебирали воспоминания, а Элвис пел грустные песни под пианино. Дикси спросила, почему он не откажется от своей карьеры, раз уже познал славу; Пресли ответил, что теперь от его успеха зависят слишком много людей, чтобы он мог позволить себе роскошь пойти на попятный.

На следующий день Элвис вернулся в ритуальный зал, где на сей раз проходило прощание с отцом его однокашника Рыжего Уэста. Потом он велел отвезти себя на могилу Глэдис и вернулся в Грейсленд весь в жару, так что врач прописал ему успокоительное.

В армии ему продлили отпуск на несколько дней, и он провел неделю в Мемфисе, где его компания всячески пыталась его развлечь: Элвис ходил в кино, проводил ночи в «Рейнбоу», брал уроки карате — он открыл для себя этот вид спорта в армии. Бригада дорожной полиции Теннесси даже взяла его с собой прокатиться на вертолете, чтобы развеяться, — ничего не помогало. Из юношеского романтизма он обвинял себя в смерти Глэдис. Почему Бог призвал ее первой? В чем он согрешил, что его подвергли такому испытанию? Не цена ли это за незаслуженный успех? Неизменно его мысли возвращались к матери, и, прежде чем уехать обратно в Техас, он купил фургончик, на котором отвез нескольких родственников залечивать раны в Тьюпело, в штат своего детства — Миссисипи.

25 августа вместе с отцом, бабушкой и несколькими близкими людьми Элвис вернулся в Форт Гуд: завершение учебы не дало ему погрязнуть в мрачных мыслях, когда со всех концов страны прибывали сотни телеграмм и сто тысяч писем с соболезнованиями. Отъезд в Европу был назначен на середину сентября, но только 11-го Элвису объявили, что он приписан к 3-й танковой дивизии, расквартированной в ФРГ, под Франкфуртом-на-Майне. Новость тотчас просочилась в прессу, и певец объявил на расспросы журналистов, что отец и бабушка поедут с ним, как он и обещал матери на ее смертном одре.

Последний вечер в Киллин напоминал канун призыва в армию полгода тому назад: бессонная ночь самых горьких размышлений в обществе Аниты Вуд, родственников, верных друзей и горстки председателей фан-клубов, которых пригласили разделить с их кумиром его горе. Вечером 19 сентября, в пятницу, Элвис занял место в военном поезде, который должен был увезти его в Бруклин, на сборный пункт. Анита провожала его и, стоя на перроне, на глазах у журналистов, надеялась, что он объявит о своем намерении вызвать ее в Германию, однако Элвис этого не сделал. Зато отцу, бабушке, Ламару Файку и Рыжему Уэсту была назначена встреча через два дня в нью-йоркском порту.

Нескончаемый переезд через Америку оживлялся воодушевлением фанатов, которые встречали его на всех вокзалах по пути следования воинского эшелона. По воле случая поезд сделал остановку в Мемфисе, и на вокзале возникла невообразимая давка: сотни плачущих девчонок тянулись руками и губами к Элвису, который изо всех сил цеплялся за окно своего купе. На следующий день мемфисские газеты раззвонили о долгом поцелуе с девушкой из штата Миссисипи по имени Джейни, у которой Элвис взял номер телефона. Начались комментарии по поводу того, что ждет Аниту Вуд: судя по всему, сердце рядового Пресли по-прежнему свободно, и бульварная пресса могла этому только радоваться.