Полина: Вы знаете – мне нравится. (Кивает одобрительно.)
Терапевт: Значит, остается только научиться делать харакири?
Полина (задумчиво мотает головой): Нет, харакири не хочу.
Терапевт: Меч нравится?
Полина: Да.
Терапевт: А вы готовы научиться владеть мечом? Ведь самурай – это особый кодекс, вы всегда должны быть готовы к смерти, находиться в чистом белье…
Полина: Да, да…
Терапевт: Разобравшись со своими делами…
Полина: Да.
Терапевт: Самурай благороден в своих прошлых поступках, он бросается на смерть и рубится не щадя живота своего, он столь храбр, что может избегнуть смерти, но должен быть к ней готов.
Полина: Да.
Терапевт: Ты не ищешь смерти, но ты к ней готов.
Полина: Да.
Терапевт: Нет, ты ищешь смерти, и она должна сейчас прийти.
Полина: Самурай не ищет, просто считает, что она ходит где-то за спиной. Даже не за спиной, а рука об руку. И когда нужно, они договорятся.
Терапевт: Ну что же. Глаза у вас достаточно раскосые, меч вам нравится, но самурай – это существо, которое готово драться. Вы готовы драться за то, чтобы у вас не было прошлого и будущего?
Полина (решительно): Нет.
Терапевт: Но тогда вы готовы быть в настоящем. Драться в настоящем.
Сейчас Полина легко принимает решения. В этой фазе нашего разговора она легко и быстро отвечает на вопросы. Это отличается от ее обычной манеры вести разговор. В обычном разговоре клиентка взвешивает, так ли она говорит, тогда ли, тому ли, кому нужно. А здесь ей действительно интересно, она вовлеклась в этот разговор. Разговор хотя и нелепый, но она узнает, что он в чем-то про нее. Вообще, очень интересно, что она так решительно говорит «нет». В обычной жизни Полина всегда ведет себя очень уклончиво.
Полина: Я не хочу. Я не могу драться, потому что я не побеждаю.
Терапевт: Тогда вы не самурай… Может быть, вы самураймонах?
Полина: Хорошо бы попасть в саматхи, отключиться, не двигаться и – вперед, на тысячелетия… Только чтобы потом еще и не размораживали. Хотя, пусть, конечно разморозят, если в своем монастыре, свои по духу могут разморозить. Вот отдых-то! (Довольно продолжительная пауза.) Поэтому, наверное, плохо с физкультурой получается… (С сожалением взмахнула рукой.)
Терапевт: Вопрос в том, насколько сужаются границы. Ведь если вчера начинается полчаса назад, а завтра – через двадцать минут, то этот временной период может быть слишком узок.
Полина: Наверное, поэтому никак не примешь решение?
Терапевт: Какое может быть решение? Ведь если никакого будущего нет, то решение чисто абстрактно. И спросить себя о том, что нравилось вчера, тоже нельзя. Ведь вчера тоже нет. Поэтому приходится принимать решение о предметах, о которых ничего не знаешь.
Полина (спрятала руки за спину): Да-да, я записывала: «Была в отпуске там-то, мне не понравилось потому-то».
Терапевт: Так это какие-то иероглифы, вы их не можете расшифровать, вы же не помните… Только тело имеет память…
Полина: Нет, если я присмотрюсь к иероглифу, то вспомню.
Терапевт: Головой или телом?
Полина: Головой, и только если очень постараться – телом. Я еще вот что хотела сказать. Меня беспокоит, что раньше я могла планировать и достаточно успешно, на достаточное расстояние, и это срабатывало. А потом все куда-то делось. (Развела руками.)
Терапевт: Может, вам стать чьим-то рабом? Настоящим рабом, чтобы у вас не было своей воли, никаких своих планов?
Сейчас мы с ней создаем и изучаем некую карту ее возможной жизни. И на этой карте появляются разные состояния и образы. Наша задача состоит, прежде всего, в том, чтобы на этом, очень узком диапазоне возможностей, возникли разные уютные движения. Чтобы она обжила хотя бы очень небольшое пространство. Внутри этого своего стеклянного гробика, внутри очень узкого временного промежутка.
Полина: Нет, я не хочу.
Терапевт: Тогда вы не будете отвечать ни за прошлое, ни за будущее. Вам скажут: садись на галеру и греби. Села и погребла. Скажут: отцепляйся от галеры. Отцепляетесь. Себе не принадлежите.
Полина: Быть рабом – это отдых.
Терапевт: У вас уже не будет отдыха, вы станете принадлежать другому.
Полина: Можно идти в рабство, чтобы не думать, в качестве отпуска. Вот, например, покупаешь тур и едешь, куда везут. (Смеется.)
Терапевт: Взяли вас на корабль и заставили что-нибудь драить, чистить, мыть…
Полина: Круиз – это очень большая степень рабства. Я бы не хотела. Хотя, может быть…
Терапевт: А если вас вместо круиза заставить работать более интенсивно, чем вы обычно работаете? Может, это для вас и будет отдыхом? Вы себе не принадлежите, все за вас решают. Наказывают, иногда кормят; кормят реже, чем наказывают.
Полина (задумчиво смотрит перед собой): Нет, лучше не надо.
Вначале мы в качестве проблемы обозначили следующее: трудно что-либо решать или выбирать. На самом деле клиентка опасается крайних состояний – сильного принуждения и полной свободы. Потому что у нее нет ощущения, что она сама способна выбрать соотношение меры свободы и меры принуждения. Сейчас мы находимся с ней в некоей середине данного спектра. Дальнейший разговор заключается в предложении ситуаций частичного выбора – то больше свободы, то больше принуждения. Этот параметр начинает чуть больше утрироваться. Тем самым она соглашается с предположением, что все-таки способна сама смешивать в одном рецепте свободу и принуждение. Очень важная точка, на которой начнется что-то наращиваться.
Терапевт: Вы замечательный раб.
Полина: Да, я прекрасный раб.
Терапевт: Может быть, вам надо больше времени проводить в рабстве?
Полина: Но отпуск же дают из рабства, я и так все время в рабстве.
Терапевт: А если найти такое рабство, чтобы это было рабство без отпуска – настоящее?
Полина: Да, это замуж надо выйти. Я уже была – не хочу. Тогда действительно никакого отпуска нет.
Терапевт: Еще один выход, которого вы можете придерживаться: решить, что вы уже умерли. И все, что происходит, – это жизнь после смерти, чистое любопытство.
Полина: Да, это хорошо.
Терапевт: Жизни уже нет, все равно вы уже умерли, так что все в порядке. Все, что нужно, вы уже сделали. Долг свой выполнили. А дальше – из любопытства… Это тур, который вы выиграли после жизни.
Полина (вытирает платком нос): Да, только мне сейчас нужно еще принять решение уйти с работы, и тогда у меня будет другая жизнь.
Терапевт: А вы уже можете уйти с работы?
Полина: Конечно, могу. Только кушать будет нечего.
Терапевт: Так вы и так ничего не кушаете. Вы к этому тщательно готовились, отвыкали всю жизнь.
Полина: Да. Но вы понимаете, потребности какие-то остались.
Терапевт: Потребности надо будет как-то сократить.
Полина (смеется, руки скрестила на груди): Путь сокращения очень тяжел, если бы сразу – раз и умереть, заснуть. Но вопрос в том, какие сны?..
Терапевт: Какие сны? Никаких снов. Время от времени сны о рабстве. Как вы встаете из гробика и подметаете улицы.
Полина (задумалась): Не знаю…
Терапевт: Есть ведь опасность заново родиться. Второй раз родиться, и все это отбывать. Все сначала: детский сад, школа, институт – это же кошмар?
Полина (после паузы, несколько удивленно): Да.
Терапевт: А если еще в те же года?
Полина: Нет, нет, нет.
Терапевт: Что, лучше не рождаться?
Полина: Нет, рождаться, но в следующей жизни.
Терапевт: Может, вам, как Прометею… Предположим, вы совершили трудовой подвиг. Появляется раз в сутки орел, начинает клевать вас, вам очень больно, потом орел улетает. Ваша жизнь будет организована вокруг этой боли. С одной стороны, ждешь этой боли и живешь ярко, потом ждешь, когда она пройдет. Жизнь организована.
Полина (постоянно пытается перебить терапевта): Нет.
Полина утверждает, что живет без чувств. Что лишний раз не включается в ситуацию, что живет на автомате, что сил нет, и, чтобы экономить силы, она ни во что не включается. Я предлагаю ей ситуацию, в которой жизнь течет очень бурно, зато вокруг этого организованы чувства – то болезненные, то надежда на то, что орел улетит, то ощущение приятности, что орел тебя не клюет. Фактически это альтернатива чувственного поля.
Терапевт: Еще можно думать о светлом, о том, что вы отдали все лучшее людям.
Полина (воодушевляется): О светлом мне нравится! Как Феникс, чтоб сгореть совсем…
Терапевт: Вы хотите сгореть совсем?
Полина: Да. А потом возродиться.
Терапевт: Хорошо. А кто будет дровишки подкладывать, чтоб горело? Вы-то сами будете дровишки подкладывать под себя?
Полина: Там про дрова ничего не говорится. Феникс возрождается из пепла, там вместо дров пепел.
Терапевт: Как вы повеселели вдруг.
Полина (смеется): Мне понравилось.