После чего посмотрел пристально своему товарищу в глаза, неспешно отвернулся и демонстративно небрежно сплюнул в ров.
Аким встрепенулся и недоверчиво взглянул на напарника. Воровато оглянулся, хотя и так знал, что на мосту кроме них нет ни одной души. А затем крякнул в сердцах.
– Ты болтай, да знай меру… На первый раз, считай, что я ничего не слышал, но если сболтнешь подобное еще раз, доложу сотнику. А уж Ждан спустит с тебя кожу за подобные разговоры.
Лучезар, который стоял спиной к замку, собрался было что-то сказать, но Аким остановил его резким жестом.
– Опомнись, несет кого-то… Хочешь из-за непомерно длинного языка стать короче на голову? Вечером, договорим… В более подходящем месте. Запомни юноша, иногда тебя слышат, даже если ты вокруг никого не видишь. И не обязательно те, что разделяют твое мнение…
Лучезар, понимая, что хватил через край, заполошно оглянулся и увидел, как сквозь боковую калитку ловко выпорхнула наружу девичья фигурка с большой корзиной впереди себя. Но еще быстрее ее распознал Аким.
– Опять твоя Забава бежит… Никак не налюбитесь? И почему всегда во время караула, другого времени мало? Гляди, дождешься нахлобучки от Лисогора.
– Вот еще, – отмахнулся ратник. – Волка бояться…
– Ну, ну… Постоишь, на солнцепеке с полной выкладкой, тогда и поймешь, что не следует десятника злить… Потому, как не захочешь после этого ни девушки, ни молодухи.
– Если Забава прогневит, то сама же и успокоит, – хмыкнул пренебрежительно парень не то всерьез, не то в шутку. – Ты бы, например, смог устоять перед такими глазками? Не вспоминая уж о прочем?.. Вот и Лисогор никуда не денется. Попрошу, даст она ему разок и все хлопоты из головы вон…
– Баламут, – сплюнул в сердцах старший. – Всем говоришь, что к свадьбе готовитесь, а такое о невесте плетешь.
– Убудет с нее, что ли? Главное, чтоб мне отказа не было.
– Не помешаю, дядька Аким? – девушка между тем подошла ближе и стрельнула глазками сначала на старшего, а затем и на младшего стражника. При этом сумела послать и шаловливо лукавый взгляд невинного ребенка, и обольстительный, полный нетерпеливого ожидания – молодой прелестницы. В зависимости от того, на кого он был направлен. И была девчонка вся такая свежая, румяна и радостная, что седеющий мужик поневоле почувствовал зависть к молодому повесе. И украдкой вздохнул…
– По мне… – дернул плечом. – Чирикайте, только б десятник не заметил. – И обернулся к молодежи спиной.
– Вот, старшая горничная послала простирнуть, – кивнула Забава на корзину полную белья, как будто оправдываясь.
Ей и в самом деле было немного не по себе, потому что хоть они с Лучезаром и уговорились пожениться после жатвы, все ж женщины не одобряют, когда девушка сама бегает за парнем. Да и тот может начать слишком много о себе воображать. Вон, как свысока посматривает… Чисто петух посреди курятника. От такого сравнения, девушка прыснула и рассмеялась.
А Лучезар и в самом деле захотел немножко покрасоваться перед старшим товарищем. Смотри: каков я! Ты уже начинаешь трухляветь, а вокруг меня, девки, словно пчелки вьются. Поэтому и стоял молча, задрав носа, понуждая Забаву начинать разговор первой. Но, в этот раз судьба распорядилась иначе…
Неожиданно на дороге, выныривающей из леса, показался всадник, скачущий во весь опор.
– Вовсе не жалеет коня… – буркнул неодобрительно Аким.
– Спешит… – пробурчал недовольно Лучезар и прибавил, обращаясь к девушке. – Извини, малышка, служба.
Стражники быстро кинулись к воротам и замерли, скрестив копья, как того требовал устав караульной службы.
– А ты, лучше хватай свое белье и двигай отсюда. Береженого и Бог бережет… – посоветовал Аким.
Девушка и сама собиралась так поступить, но не успела. Неизвестный всадник в бешеном, убийственном для лошади, галопе махом влетел на мост. Копыта зацокали подковами по настилу, и скакун порывисто встал перед самыми вратами. Забава только пискнула, потому что показалось ей: еще мгновение и, покрытый хлопьями бледно-розовой пены, вороной конь ударится грудью о кованные железом доски. У горемычного животного кровь капала из разодранных удилами губ, а точеные ноги скакуна дрожали и подгибались. Бока ходили, как будто кузнечные мехи, и было видно, что он держится из последних сил и вот-вот упадет…
Балахон, в который был одет путник, от пыли и засохшей грязи стал рыжевато-серым и не давал понять, к какому общественному сословию принадлежит его владелец.
Введенный этим в заблуждение, младший стражник хотел было высказать свое мнение относительно столь варварского обращения с благородным животным, но к счастью не успел. Прибывший спешился, выпрямился во весь немалый рост и небрежно распахнул на груди плащ. Перед глазами часовых блеснул медальон в виде серебряного паука с синим диском в передних лапах. Оба стражника в то же мгновение торопливо развели копья и уважительно, согласно уставу, наклонили головы и опустили глаза.
– Коня выгулять и поставить в королевскую конюшню, – ни к кому конкретно не обращаясь, неприятным хрипловатым баском произнес Ищущий истину, потом добыл из кармана несколько монет и бросил их под ноги оцепенелым стражникам.
Немного замешкался возле девушки, что так и замерла присев на корточках у корзины, но отчего-то забыв опустить глаза. Мазнул тяжелым взглядом по ее милому личику. Значительно дольше задержал его на зрелых полушариях, взволнованно натягивающих достаточно глубокий вырез рубашки, неопределенно хмыкнул, а затем поспешно протеснился в незапертую калитку, и очутился на Таможенной площади, с которой собственно и начинался город.
Мелодичное звяканье золота по мостовой не спутаешь ни с чем. Поэтому, как только шаги хранителя стихли, воины ринулись за монетами.
– Смотри-ка! – удивленно воскликнул Аким. – Дукаты! Цельных два малых дуката!
– Месячная плата, – восторженно покрутил головой Лучезар, беря заморенную лошадь под уздцы. – Ну, ну, хороший мой… – проговорил ласково, слегка похлопывая свободной рукой вороного по шее и обтирая ему ноздри от едкой пены, какой-то тряпицей, полученной от Забавы. – Чуток потерпи. Восстановим дыхание, остынем. А потом напьемся вволю и отдохнем…
И прибавил, обращаясь уже к Акиму, что тем временем снимал с коня седло.
– Я начинаю сомневаться в том, что оживленное движение у ворот так плохо, как ты рассказывал. Дадим одну серебряную монетку Лысогору, за нарушение Устава, а у самих еще золотой и девять серебряных останется. Живем! Не знаешь, кто это был?
– Ты что, пенек гнилой, не узнал Ищущего истину? Ослеп что ли? Не видел паука на груди?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});