Когда-то знаменитый пират сломал и перевернул всю жизнь молодого офицера, в одночасье Роберт потерял все, чем дорожил, чего добивался, всех, кого любил. И месть заставляла его все эти годы неотступно желать новой встречи со своим кровавым тезкой…
В глубине души Мейнард не мог не страшиться этой встречи, но знал, что не отступится ни за что!
Письмо, которое он получил, вернувшись после трех дней безуспешных поисков в Кингстон[31], где он служил последние два года, изменило все планы лейтенанта. Он и сам удивлялся, отчего поверил этому письму? Оно скорее походило на ловушку. Или на шутку кого-то из товарищей-офицеров, решивших подтрунить над попавшим впросак охотником за пиратами. Если это вообще не было чьим-то безумным бредом.
Аккуратно сложенный и запечатанный небольшой печатью лист принесли ему из береговой охраны. Сказали, что доставил послание какой-то молодой матрос, а от кого оно, не сообщил. Мейнард удивился, однако сломал печать и развернул лист. Всего несколько строк, написанных твердым мужским почерком:
«Двадцатого ноября, в новолуние, Роберт Тич приведет свой корабль к острову Санта-Каталина у северного побережья Панамского перешейка. Если хотите покончить с Тичем, а возможно, и передать английской казне сокровища Генри Моргана, постарайтесь оказаться там в то же время».
Подписи не было.
Первой явившейся у Мейнарда мыслью было показать послание военному коменданту порта. Но тотчас молодой офицер себя одернул: что о нем подумают? Если верит таким вот шуткам, то или спятил от досады, что упустил Черную Бороду, или всегда был дураком… А может, комендант и поверит или хотя бы сможет предположить, что письмо правдиво. Но тогда он прикажет Мейнарду оставаться в порту, к Санта-Каталине отправится сам. Кто же упустит возможность, пускай даже и призрачную, отыскать легендарный клад, о котором за полвека сложили столько сказок, что завидно стало б любой Шехерезаде? В конце концов, а что, если Тич и в самом деле нашел след моргановских сокровищ? Другое дело, что искать клад на Санта-Каталине, принадлежащей Испании, официальное лицо, каковым был военный комендант, едва ли может. Но если сокровища найдет Тич, то их можно потом конфисковать, и пускай испанцы доказывают, что пират добыл эти богатства в испанских, а не в английских водах!
«Нет! — решил про себя лейтенант. — Черная Борода мой, я никому не уступлю права повесить на рее его безобразную башку! Ну, а если найду еще и сокровища, то уж не обижу ни себя, ни английскую казну!»
Он сообщил начальству, что получил известие о возможном местопребывании знаменитого пирата, и, вновь снарядив суда, покинул Кингстон, полный нетерпения и самых дерзких надежд.
Но по мере того, как его быстроходные шлюпы шли к цели, мысли Мейнарда становились все мрачнее и мрачнее. Он не мог даже предположить, кто написал это загадочное письмо. И почему именно ему? Этот человек должен был хорошо знать, как много значит для него возможность покарать пирата Роберта Тича. И, возможно, даже вероятно, у автора письма свои счеты с Черной Бородой? А если так, то какая роль уготована в этом сведении счетов ему, лейтенанту Роберту Мейнарду?
Ну, а если это вообще хитрая уловка самого Тича? Кто-то из его подручных передает «приманку», чтобы Мейнард пустился в путь через все Карибское море, через Панамский перешеек, в то время как Черная Борода, потирая руки, преспокойно уплывет куда-нибудь, на Багамский архипелаг, а то и еще дальше? И, чтобы ловушка сработала наверняка, придумана история с сокровищами капитана Моргана! Вот уж приманка так приманка! А к чему тогда новолуние? Что за бред? Или просто желание подшутить над Мейнардом, к которому Черная Борода тоже не питает теплых чувств?
Но, с другой стороны, разве один лишь Мейнард участвует в поисках проклятого флибустьера? Разве только его суда ищут в самых разных уголках вест-индийских колоний Англии зловещую «Рыбу-меч»? Не всех же своих преследователей Тич будет отсылать к острову Санта-Каталина?
«А может, негодяй отправил письмо властям Панамы и сообщил, что английские военные суда собираются вторгнуться в испанские воды с целью нападения на Панаму? — думал лейтенант. — Ну, нет, это вряд ли! Испанцы не полные дураки и не поверят, будто два каких-то шлюпа собираются объявить им войну!»
Так или иначе, но Панамского перешейка шлюпы «Король Георг» и «Вечерняя звезда» достигли к назначенному времени — до двадцатого ноября, до новолуния оставались всего сутки.
Остров Санта-Каталина, к которому шлюпы подошли днем, был невелик, и расположенную на нем крепость вряд ли можно было назвать мощным укреплением. Полвека назад ее без потерь захватил Генри Морган, но испанцы, восстанавливая потом свою «твердыню», не сочли необходимым делать ее намного сильнее, справедливо решив, что лучше уж надежнее укрепить Панаму — для Моргана Санта-Каталина была тогда лишь плацдармом для последующего нападения на столицу.
С берега к кораблям подошла шлюпка, и испанский офицер, вежливо, но настороженно осведомился: что делает вблизи их крепости английский морской флот? Он так и сказал на самом чудовищном английском: «морской флот»!
Едва сдерживая смех, молодой офицер пригласил испанца подняться на борт флагмана и показал королевскую грамоту, удостоверявшую, что он, лейтенант Роберт Мейнард, имеет приказание преследовать и уничтожить известного пирата Роберта Тича по прозвищу Черная Борода, который, очень вероятно, может находиться вблизи испанских берегов.
Испанец, едва увидав имя флибустьера, которого его соотечественники проклинали уж никак не меньше, чем англичане, сразу перестал испытывать в отношении Мейнарда какую бы то ни было неприязнь. Он только осведомился, понадобится ли ему поддержка испанских военных судов. На это лейтенант ответил, что далеко не уверен, отыщет ли судно пирата именно здесь, возле Панамского перешейка, вначале нужно хотя бы напасть на его след.
Шлюпы беспрепятственно обогнули остров, и Роберт испытал новое сомнение и разочарование. Санта-Каталина была наполовину безлюдна, но представить себе, что где-то здесь, вблизи восстановленной после набега Моргана крепости, спрятан клад огромной ценности, казалось безумием. А если это так, то как собирается Тич взять эти сокровища? Уж не станет ли вслед за Морганом брать Санта-Каталину приступом? Если так, то вполне можно прийти испанцам на помощь — ведь пока у Англии с Испанией мир. Но лучше помочь им тогда, когда пираты уже найдут то, что искали…
Мейнард рассуждал таким образом, а сам все больше и больше злился на себя. Как можно было поверить, что легендарные сокровища спрятаны чуть ли не на самом видном месте?