Читать интересную книгу Возвышение Хоруса - Дэн Абнетт

– Нам придется действовать вслепую, – сказал Эйдолон своим офицерам. – Спуск на прыжковых ранцах.

– Господин, не лучше ли вам немного подождать, – предложил Август. – Мы получили известие, что Кровавые Ангелы отправились в путь и спешат на помощь капитану Фрому, к тому же Лунные Волки находятся в четырех днях пути отсюда и тоже направляются к Сто Сорок Двадцать. Возможно, объединенными силами вам удастся…

Эта фраза решила все. Тарвиц прекрасно знал, что Эйдолон не намерен делиться славой с элитой Воителя. Его командир с радостью решил продемонстрировать превосходство своей роты и спасти воинов соперничающего Легиона, если термин «спасти» можно употребить в данном случае. Природа поступков и их цена говорили сами за себя.

Эйдолон приказал готовиться к незамедлительной высадке.

12

ЕСТЕСТВО ВРАГАСЛЕДПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ДЕРЕВЬЕВ

Воины-мегарахниды обладали трехметровым ростом и восемью конечностями. На нижних четырех они передвигались с ошеломительной скоростью, а четыре верхние конечности использовали как оружие. Их тела, по весу и размеру составляющие примерно треть человеческого корпуса, были сегментированы подобно телам насекомых: небольшое сухощавое брюшко свисало между четырех широко расставленных тонких двигательных конечностей; массивный торс в прочной броне, от которого отходили все восемь конечностей, и плоская, широкая, клинообразная голова, снабженная мощным ротовым аппаратом, издающим чирикающие звуки, тяжелым крепким гребнем над бровями и едва различимыми глазами. Все четыре верхние конечности в точности повторяли трофей, добытый Люцием в первой схватке: металлизированное лезвие метровой длины, начинающееся сразу над суставом. Каждый участок тел мегарахнидов был надежно защищен гибкой, почти волокнистой броней серого цвета, кроме крепкого и окостеневшего хитинового гребня над головой, имевшего естественное происхождение.

По мере продолжения боев Тарвиц решил, что разгадал назначение этих гребней. Чем крупнее хитиновый нарост, тем старше – и сильнее – воин.

Первого врага Тарвиц уничтожил выстрелами из болтера. Мегарахнид ринулся на них из зарослей внезапно задрожавшей травы и одним ударом верхней конечности обезглавил Керкорта. Даже в момент удара он казался гиперактивным пятном, словно его метаболизм и скорость жизненных процессов были гораздо быстрее, чем химические и физические процессы у генетически модифицированных воинов Кемоса. Тарвиц немедленно открыл огонь; три заряда оставили вмятины на срединной линии одетого броней торса, а четвертый превратил голову твари в фонтан из белой мастики и обломков костяного гребня. Ноги мегарахнида подогнулись, царапнули землю, верхние конечности взмахнули лезвиями, и существо рухнуло на землю. Но до этого раздался еще один звук падающего тела: обезглавленное тело Керкорта упало в красноватую пыль, а кровь еще продолжала толчками вытекать из рассеченной артерии.

На этом скоротечный поединок закончился. Вся схватка заняла столько времени, сколько понадобилось несчастному Керкорту, чтобы упасть.

Вслед за первым мегарахнидом появился второй. Верхние конечности неуловимым для глаз движением вырвали болтер из рук Тарвица и оставили глубокую царапину на нагрудной броне, перечеркнув изображение имперской аквилы. Это считалось страшным преступлением. Из всех Легионов только Детям Императора особым разрешением самого Императора было позволено носить на доспехах знак аквилы. Тарвиц отшатнулся. Вокруг него в зарослях гремели болтерные очереди и раздавались отчаянные крики, но горше всего было оскорбление. Он выхватил палаш, мгновенно активировал его и обеими руками нанес удар обидчику.

Длинное тяжелое лезвие отскочило от гребня на голове чужака, и Тарвицу пришлось снова отступить, чтобы избежать столкновения с четырьмя острыми руками-лезвиями.

Второй удар получился удачнее. Меч прошел рядом с гребнем и глубоко врезался в шею мегарахнида, в то место, где голова соединялась с корпусом. Грудная оболочка раскололась до самой середины, и из трещины выплеснулась блестящая струя белого ихора. Мегарахнид вздрогнул и покачнулся, чувствуя приближение гибели, а Тарвиц поспешно выдернул меч. Через мгновение мегарахнид был уже мертв. Дрожащие руки-лезвия протянулись к голове Тарвица и с обеих сторон обхватили его помертвевшее от ужаса лицо, прикрытое шлемом. Прикосновение было почти ласковым. Во время падения раздался отвратительный скрип, и на полированной поверхности визора появились четыре царапины от кончиков лезвий.

Раздался чей-то отчаянный вопль. Болтер оглушительно палил беспрерывными очередями, и осколки расщепленных снарядами стеблей фонтанами взлетали в воздух.

Третий враг выскочил из зарослей, но Тарвиц уже пришел в ярость. Развернувшись всем телом, он рассек мегарахнида в том месте, где верхняя часть туловища соединялась с нижней, между верхними и нижними конечностями.

Белесая жидкость брызнула в стороны, и верхняя часть тела полетела на землю. Брюшко, болтавшееся между четырьмя ногами, продолжало двигаться вперед, пока не столкнулось с толстым стеблем и не упало.

В этот момент бой закончился. Стебли травы прекратили паническую дрожь, а проклятые личинки возобновили свой свист и шипение.

После девяноста часов, проведенных на поверхности, они двадцать восемь раз столкнулись с мегарахнидами в зарослях гигантских трав, и семеро воинов были убиты или пропали. Они двигались вперед автоматически, словно в каком-то трансе. Не было ни руководящих указаний, ни стратегической линии. Они не смогли войти в контакт с Кровавыми Ангелами, как не смогли связаться со своим командиром или хоть какими-то частями экспедиции. Они просто продвигались вперед и через каждые несколько километров отражали атаки.

По мнению Тарвица, это была почти идеальная война. Она казалась простой и захватывающей, в полной мере испытывала их боевое искусство и физическую выдержку. Словно на тренировке, только под угрозой смерти. Уже через несколько дней он с удовольствием осознал, насколько повысилась концентрация его внимания с момента высадки. Его инстинкты приобрели остроту и отточенность, сравнимую с остротой вражеских рук-лезвий. Каждое мгновение он был настороже, не имея возможности расслабиться или отвлечься, поскольку нападения мегарахнидов всегда были стремительными и яростными, враги появлялись словно из воздуха. Отряд шел и сражался, потом снова шел и снова сражался, не имея возможности отдохнуть или подумать. Ни раньше, ни потом Тарвицу не приходилось принимать участие в таком совершенном воинском противостоянии, не обремененном ни политикой, ни проблемами верований. Он и его товарищи были оружием Императора, а мегарахниды представлялись им безусловной квинтэссенцией враждебного космоса, стоявшего на пути человечества.

Почти все из оставшихся в живых Астартес теперь орудовали мечами. Для убийства мегарахнида требовалось слишком много болтерных зарядов. Клинок оказался надежнее, если, конечно, его владелец был достаточно проворен, чтобы первым нанести удар, и достаточно силен, чтобы этот удар оказался смертельным.

Не без некоторого удивления Тарвиц обнаружил, что его друг, капитан Люций, придерживается другого мнения. После очередного налета Люций похвалился, что играючи справился с врагом.

– Это все равно что сражаться сразу с четырьмя противниками, – бахвалился он.

Тарвиц знал, что Люций был непревзойденным мастером в бою на мечах. Там, где Тарвицу и остальным воинам приходилось трудиться изо всех сил, чтобы овладеть тем или иным приемом, Люций превращал тренировку в спектакль. К немалому разочарованию собратьев, и его успехи во владении огнестрельным оружием позволяли Люцию не тратить время на стрельбищах. Он с гордостью заявлял, что лично своим мечом истрепал четыре тренировочных стенда. Иногда другие мастера-фехтовальщики, вроде Экхелона или Бразенора, участвовали в его тренировках, чтобы улучшить свою технику. Говорили, что даже сам Эйдолон нередко выбирал Люция спарринг-партнером в тренировочных боях.

Люций носил на поясе длинный древний меч, изготовленный в кузницах Уралса ремесленниками клана Терраватт во времена Объединительных Войн. Это было подлинное произведение искусства, идеально сбалансированное и закаленное. Как правило, Люций сражался в старинном стиле, надев на левую руку боевой щит. Витая рукоять меча была необычно длинной, что позволяло Люцию держать его как одной, так и двумя руками. Он то вращал мечом, словно палицей, то перехватывал меч, чтобы нанести мощный рубящий удар. Теперь он обычно привязывал щит на спину, а добытый в схватке обрубок конечности мегарахнида держал в левой руке в качестве второго меча. Острый край поверх сустава Люций обернул несколькими слоями стальной полоски, оторванной от щита, чтобы предохранить ладонь от повторного пореза. Опустив голову, он шел через бескрайние заросли гигантских трав, с радостью бросая вызов смерти.