Валерия ожидаемо спала, по крайней мере свет в ее комнате не горел. Я прилег на кровать и забылся тяжелым сном.
Мне приснилась Сола…
Та самая планета, с которой мы когда-то попали на землю. Жаркая, сухая, мертвая, сплошь покрытая песком. Иногда она снилась каждому инниферу в назидание и для напоминания, откуда мы пришли. После таких снов, сколько себя помню, мне всегда безумно хотелось пить. Наверное, поэтому инниферы всегда селятся возле рек — нам просто осточертела засуха и безжизненные пустыни.
Но в этот раз я не просто блуждал по бескрайним пескам мертвой планеты. Я оказался в храме Высшего… Огромный дворец, сотворенный из расплавленного песка — самого доступного для инниферов материала, ведь огонь всегда с нами. Столько огня, сколько мы хотим. Здание прозрачное, но стены и пол крепкие, как земной цемент.
Посредине комнаты, в которой я оказался, стоял прозрачный пьедестал, а над ним парило алое облако гигантских размеров. Почему-то мне показалось, что в этом облаке и спрятана Заумь. Я рванулся к нему, протянул руки, но облако исчезло… лишь для того, чтобы появиться позади меня.
— Алексей! Алексей!.. — позвало меня облако.
Я обернулся и вдруг увидел окруженную огнем мужскую фигуру.
«Высший!» — тут же понял, хотя мог разглядеть лишь очертания великана в языках пламени. Это наш бог, точнее не только наш, он — бог всего сущего, но мало кому известно это знание. Слишком он древний, свидетелей его появления нигде не осталось.
— Почему ты явился ко мне? — спросил я дрожащим голосом.
Каждый иннифер знает, что Высший просто так не приходит. Нужна серьезная причина или… земная смерть!
Я замер в ожидании ответа.
— Не бойся, ты жив! — прочитал мои мысли Высший и продолжил громогласно: — Но ненадолго. Осталось всего три месяца… Я явился к тебе, чтобы раскрыть тайну инициации. Ты не всё знаешь. Слушай внимательно! Заклинание, произнесенное хранительницей в нужный момент, сработает, только если произнести его в любви…
— Э-э-э… Что это значит? — опешил я.
— Хранительница должна тебя любить, иначе ничего не получится, ты навеки останешься птицей, — разъяснил голос.
«Любить?! — после этого слова меня перекосило. — Какого… Ну отец! Почему о таком смолчал?! Прибить мало…»
— А поче…
Я не успел спросить, как получил ответ:
— Это знание тайное, и раскрывается только в нужное время. Твои сородичи не могли тебе этого рассказать по той же причине, по которой и хранительницы никому не могут о вас рассказать. Изо рта не раздастся ни звука… Каждый из вас должен пройти этот урок самостоятельно, поэтому вы не можете поделиться ни последним условием инициации, ни тем, какие слова произносит хранительница… Пришло время твоего урока.
Я стоял и как пришибленный открывал и закрывал рот, не в силах прийти в себя.
— А как же мне?..
— Надежда всегда есть… Отчаянию не место в твоем сердце… Пора заполнить его чем-то другим… — Высший явно вознамерился удалиться.
Я провожал его взглядом, как вдруг снова раздался громогласный голос:
— Ах да, забыл сообщить: тебе не нужно больше искать книгу…
И только я собрался порадоваться, как он продолжил:
— Валерия и есть книга… Ее бабушка сделала то, чего до нее никто не догадался сделать, — она спрятала книгу в Валерии. Не учла только одного — что внучка всё забудет. Поэтому ее и преследуют неудачи — так действует энергия книги, пытаясь выбраться на волю. Как только Валерия вспомнит заклинание для инициации, неудачи прекратятся. А если не вспомнит…
— Что? Что тогда? — в нетерпении спросил я.
— Тогда ее ждет та же участь, что и тебя…
— А если она вспомнит, но не полюбит?
— Тогда умрешь только ты. Каким будет исход, теперь зависит только от вас… Удачи вам, дети мои!..
И Высший растворился в воздухе.
***
Я проснулся в холодном поту, хватая ртом воздух. Быстро прошел в ванную, умылся ледяной водой и минут пять смотрел на свое отражение в зеркало.
Да уж, последний признак недалекой инициации тут как тут. Гетерохромия. В радужке правого глаза появилось коричнево-оранжевое пятно. Да, все инниферы как минимум три месяца гетерохромы, но однозначно не все гетерохромы — инниферы.
Постояв у зеркала, я пришел на кухню, хотя до рассвета было еще далеко, да так и просидел, пялясь в одну точку, до тех пор, пока в кухню не зашла уже одетая Валерия. Правда, могла бы и не собирать вещи. Учитывая новые обстоятельства, никуда она не уедет. Со мной у нее больше шансов и выжить, и вспомнить.
Она окинула меня хмурым взглядом — сидел-то я в одних трусах, но никак не прокомментировала мой «наряд», сказала лишь:
— Я готова. Через сколько выезжаем?
Скользнула по моему лицу взглядом, чуть повернула лицо, но вдруг вернула его как было, вытянула голову вперед, прищурилась и спросила:
— А что это с твоим глазом?
— Это, Валерия, появляется у каждого иннифера, когда до инициации остается ровно три месяца.
— А-а-а… — протянула хранительница, явно желая спросить что-то еще, но сдержалась. — В общем, я тебя тогда на лавочке подожду, собирайся пока.
— Ты никуда не уедешь, Валерия, если хочешь жить.
— Да ты офигел, что ли? Опять угрозы?! — хранительница сжала руки в кулаки.
— Да постой ты, я не угрожаю, — в примирительном жесте поднял я ладони. — Ты лучше присядь… У меня новости…
— Спасибо, постою, — уперла руки в боки Злоключение.
Рассказывать о том, что мне нужно каким-то образом влюбить ее в себя, не собирался — я ж себе не враг. Но вот о книге — всенепременно.
— Ты и есть книга, Валерия… — начал я и продолжил, не обращая внимания на ее взлетевшие брови: — И если не вспомнишь прошлое и те знания, что дремлют в тебе,