народной, выраженной в песне волжско-донской вольницы — «Как пониже-то, братцы, было города Саратова, а повыше-то было города Камышина, протекала Камышинка река...», и нужно искать первые становища хлыновцев, бежавших от порабощения московских князей. Торговые караваны давали случай этой вольнице приобретать «зипуны», а пограничные городки враждебных Москве рязанцев служили местом сбыта добычи, в обмен на которую новгородцы могли получать хлеб и порох.
Иван III, зная предприимчивый характер этой удалой вольницы, поселившейся за пределами его владений, вблизи окраин враждебного ему княжества Рязанского, зорко следил за движениями этой горсти людей, не пожелавших ему подчиниться. Чтобы предупредить сношения рязанцев с этой вольницей, Иван III напоминал своей сестре, вдовствующей рязанской княгине Агриппине, не пускать ратных людей дальше Рясской переволоки, «а ослушается кто и пойдет самодурью на Дон в молодечество, их бы ты, Агриппина, велела казнити»...
При движении на Дон с Днепра черкасов, белогородских и старых азовских казаков новгородцы спустились вниз по этой реке до самого Азова, смешались с другими казацкими общинами и таким образом положили основание «Всевеликому Войску Донскому», с его древним вечевым управлением.
Казаки-новгородцы на Дону — самый предприимчивый, стойкий в своих убеждениях, даже до упрямства, храбрый и домовитый народ. Казаки этого типа высоки на ногах, рослы, с широкой могучей грудью, белым лицом, большим, прямым хрящеватым носом, с круглым и малым подбородком, с круглой головой и высоким лбом. Волосы на голове от темно-русых до черных; на усах и бороде светлее, волнистые. Казаки этого типа идут в гвардию и артиллерию.
Говор современных новгородцев, в особенности коренных древних поселений, во многом сходен с донским, жителей 1-го и 2-го Донских округов. Как те, так и другие звук щ не выговаривают, а заменяют его двойным ш, например, ишшо, ишшобы, пешшаный, пешшинка, што (что), пишша и пишта (пища) и проч. Вместо жд всегда почти употребляют: рожество, одежа, надежа (надежда), дож и проч. Вместо к всегда х, в словах: хрешшенье, дохтур и др. Также: скусно, свиток и твиток (цветок), сумлеваться, сусел, укунуться, анагдась, глыбоко, быдто, кружовник, ослобонить, некрут, антиллерия, дака (дай-ка), ухи, польга (польза), слухать, верьх, и верьхи (верхом), молонья (молния), женьшина, болесть, ужасть, жисть, скупердяй, панафида (панихида), трухмал, лясы точить, ну те к ляду, сиверка, сивер, исть (есть) и др. Новгородцы лучше, чем москвичи, знали древние сказания о начале Руси и ее славных витязах-богатырях. Язык их деловых бумаг, как и старых донских казаков, чище московского и отличается от последнего как чистотой, так и образностью выражений.
Новгородцы также занесли на Дон названия: атаман, стан, ватага, ильмень (общее название большого чистого озера) и др.»[112].
В XIV—XV веках московские летописцы пытались всячески очернить ушкуйников и новгородцев вообще, называли их разбойниками, крамольниками и т.д. А вот потом о деяниях ушкуйников было велено просто забыть. Упоминаний о них нет ни в школьных, ни в университетских учебниках XIX— XX веков.
Но вот в 1924 г. об ушкуйниках вспомнили организаторы русского эмигрантского движения. В Англии и США часть скаутов стали называть себя «роверами». В английской традиции этим словом обозначали пиратов, корсаров, отличавшихся своей лихостью и предприимчивостью. Тогда наши эмигранты решили называть русских скаутов «ушкуйниками». Несколько лет в 1920-х гг. этот термин использовался, а затем исчез.
Итак, на Руси ушкуйники были забыты окончательно. Но их никогда не забывали татары. Другой вопрос, что при царе и большевиках писать об этом было нельзя. Но вот с 1991 г. практически ни один труд татарских историков не обходится без проклятий по адресу ушкуйников. Татарские художники рисуют полотна, где изображают схватки их предков со злодеями ушкуйниками. Вот, к примеру, монография Альфреда Хасановича Халикова («Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария». Академия наук Татарстана, Казань, 1994). Ох, как не правятся автору «разбойные походы новгородских ушкуйников, например, в 1360, 1366, 1369, 1370, 1371 гг.», «1391—1392 гг. — массированный поход новгородцев и устюжан на Вятку, Каму и Волгу, взятие ими Жукотина и Казани».
«Грабительские походы русских ушкуйников, начиная с 1359 г. постоянно снаряжаемые против Булгарского улуса, привели булгарские земли на грань опустошения и разорения. Так, на надгробии 55-летнего Инука, найденном в Булгаре, хотя и невозможно разобрать, от чьей руки он погиб, но вряд ли вызывает сомнение, что это были ушкуйники. Такие камни характерны и для времен Казанского ханства, там прямо указано, что покойник был убит во время «нашествия русских»»[113].
На реке Каме татарские археологи обнаружили город Кашан, состоявший из двух городищ. Кто его разрушил? Конечно ушкуйники в 1391 г., как утверждает тот же Халиков.
Из трудов казанских историков можно составить длинный список булгарских городищ, уничтоженных русскими в XIV веке.
Почитаешь казанских историков и видишь, что ушкуйники просто жить не давали миролюбивым труженикам Золотой Орды. Ну что ж, каждый историк волен по-своему оценивать те или иные события. Но почему у наших надутых и важных историков с Воробьевых гор память отшибло в вопросе об ушкуйниках, как, впрочем, и во многом другом?
Глава 4
КОРОЛЬ ДАНИИЛ ГАЛИЦКИЙ
Как уже говорилось, наши историки основное внимание уделяли «магистральной линии» нашей истории, то есть истории Владимиро-Суздальской земли, а затем Московского княжества. Южная же Русь осталась на периферии, и о ней вспоминали лишь в связи с каким-либо событием на «магистральной линии». Вдобавок ко всему по истории Южной Руси сохранилось крайне мало письменных источников. И не потому, что там не умели или не любили писать, а потому, что последующим правителям тех мест подлинная история была как кость в горле. Это равно касается и магнатов Речи Посполитой, и царских чиновников, и советских партфункционеров, имевших степени кандидатов и докторов исторических наук.
На юге центром собирания русских земель в XIII веке стал город Галич — столица Галицко-Волынского княжества. Точная дата основания Галича неизвестна, первое упоминание о нем в летописи относится к 1138 г. Археологи же считают, что древнее славянское городище на месте Галича возникло еще в VIII веке. Древний город был расположен на правом берегу реки Луква, в 5 км от впадения ее в Днестр. Крепость занимала северную оконечность мыса, возвышавшегося на 70 м над уровнем Луквы и впадавшего в нее ручья Мозолевый проток[114].
В 1157 г. при князе Мстиславе Изяславиче Галицко-Волынская земля окончательно обособилась от Киева и образовала самостоятельное княжество. Мстислав Изяславич был сыном великого киевского князя Изяслава Мстиславича и, соответственно, имел право на киевский престол, однако потерпел поражение в длительной войне с