Читать интересную книгу Лайк за любовь (СИ) - Черничная Алёна

Мои пальцы осторожно потянулись к его губам и, едва коснувшись их, я убрала руку обратно. Егор спал так тихо и спокойно, а внутри меня все сжималось в тиски, и воздух исчезал из моих легких. Я понимала, что это за чувство, и не знала, почему не сказала ему об этом там, в саду. Почему промолчала… Мой дрожащий шепот почти не нарушил идеальную ночную тишину:

— Люблю… И теперь сдохнуть захочется не только тебе…

Instagram

Нравится: 13 810

egor.korolev Может, не стоило говорить ей об этом. Рано. Необдуманно. Но я не мог молчать. В тот момент я задыхался от этой мысли и захлебнулся бы к чертям в этих трех словах, если бы промолчал.

Я и правда о ней практически ничего не знаю. Детдомовская девочка, брошенная собственной матерью и взятая под опеку строгой бабушкой, чтобы искупить свои грехи.

Я не знаю, какой ее любимый цвет? Что она слушает? Кто ее друзья? А есть ли вообще у нее друзья? Ее телефон все время молчит! Мне кажется, что она сама по себе в этом мире, но, даже не подозревая об этом, продолжает искренне смотреть на мир своими серыми глазами.

Три слова — и паника в ее взгляде. На меня смотрел загнанный в угол зверек.

Она как-то сказала, что ее можно любить, что не хочет связывать себя со своим прошлым. И я поверил, пока не увидел ее глаза. Тот кто верит в себя, никогда не посмотрит ТАК. Ей оказывается нужен повод для любви к себе.

А у меня его нет. Любовь есть, а повода — нет.

И я не испытал чувство охренительного счастья, произнеся эти слова. Какие на хрен полеты в эйфорию и ебучие разноцветные радости в голове? Лишь коктейль из страха и всратое чувство, что тебе скрутили все жилы и зашили легкие.

Я слышал, как она прошептала это в ответ, но боялся даже шелохнуться. Она что-то сломала во мне. Никогда и никого так, как люблю ее. Я вообще никогда не любил.

И это, блять, страшно, потому что мы теперь можем сдохнуть оба от этой любви…

Просмотреть все комментарии (1 235)

Глава 31

Тихое, с монотонной частотой жужжание медленно выводило меня из сна. Я, щурясь от яркого утреннего света, осторожно распахнула один глаз. Егор сидел лицом ко мне в позе лотоса, прикрывшись белоснежной простыней, сосредоточенно не сводя своего взгляда с телефона. Его большие пальцы обеих рук энергично касались экрана, выдавая ту самую монотонную вибрацию.

Не двигаясь и не подавая знаков, что уже не сплю, я одним прищуренным глазом наблюдала за ним. Выгоревшая от солнца шевелюра, смешно торчала в разные стороны, широкие, загорелые плечи, возбуждающе сильное рельефное тело, необычная татуировка на ребрах под сердцем, мощные, жилистые руки и ладони, которые всегда горячие.

«Он мой? Выкусите все вокруг! Он мой. И то, что происходит между нами — это только наша эйфория и наслаждение. Наш мир для двоих», — от этих мыслей по телу разошлось какое-то сладкое томное ощущение, и я непроизвольно потянулась на простынях с улыбкой на лице.

— О, проснулась… — встрепенулся Егор, — что так рано?

— Это ты чего… — не поднимая головы с подушки, я потянулась к его запястью с часами, поворачивая их циферблатом к себе, а мои глаза тут же расширились от удивления, — в половине шестого утра уже умудряешься залипнуть в телефон? С кем ты там переписываешься?

— Я не переписываюсь, а ставлю себе напоминание о просьбе отца сгонять сегодня в офис, — с серьезным лицом пояснил он, откладывая телефон под подушку. — Просто с тобой все вылетает, и остается лишь одна мысль в моей дурной голове: как ты стонешь, кончая и как бы скорее услышать это снова, — его разноцветные глаза сверкнули, плотоядно окинув взглядом мои формы, скрытые под тонкой простыней.

— Это уже две мысли, — хмыкнула я.

— Я же говорю — плохо соображаю…

— Ты съезжаешь с темы. Так говоришь, что не переписывался?

— Кажется, твоя ревность проснулась немного раньше тебя, — хитро подмигнул мне блондин, наклоняясь к моим губам.

— Не люблю целоваться по утрам, пока не приведу себя в порядок, — я увернулась от его соблазнительных губ, но он тут же впился поцелуем в шею.

Егор улегся снова рядом со мной, прижав мое все еще обнаженное тело к себе.

— А что ты вообще любишь по утрам? — спросил он, начиная исследовать влажными губами мою шею и ключицы.

— Тебя… — прошептала я, хаотично запуская пальцы в его и без того взъерошенные волосы.

— Любишь меня только по утрам?

— Я люблю тебя всегда, — сердце в моей груди застучало чуть быстрее.

Он довольно зафыркал носом мне в ухо, щекоча теплым дыханием:

— Ура-ура-ура! Ты все-таки любишь, а то я вчера уже и расстроился…Мало ли, вдруг ты со мной из-за денег.

Я уткнулась лбом в мускулистое плечо, обреченно вздохнув:

— Придурок!

***

— Я так понимаю, что дома теперь ночевать у нас не принято? — бабушка окинула меня холодным взглядом, встречая на нашей кухне.

— Так получилось… — я постаралась избежать с ней прямого контакта глаза в глаза, усаживаясь с кружкой чая за стол.

И не потому, что мне было стыдно. Мне просто не хотелось ей что-то объяснять. Видя ее неприветливую реакцию, я и не знала, как правильно реагировать. У меня с бабушкой никогда не было недопонимания. А тут…

— Интересно у тебя получается, Кира. Постыдилась того, что его родители в доме, а ты там проводишь почти каждую ночью. Ладно, первый раз была сильная гроза и это можно притянуть за уши к тому, что ты не ночевала дома. А что сегодня тебе помешало вернуться?

«Секс, бабушка. Жаркий, страстный секс», — тут же промелькнуло в моей голове, но я лишь промолчала, создавая ложкой в кружке водоворот из чая и не поднимая лица.

— Кира, скоро вернется Ангелина Семеновна домой, и мне будет очень стыдно смотреть ей в глаза, если подобные ночевки будут продолжаться, — бабушкин взгляд сверлил меня насквозь с такой энергией, что мне даже не надо было поворачивать и головы в ее сторону. — Ты меня слышишь?

Бабушка впервые за что-то меня отчитывала. И мне это жутко не нравилось.

— Ба, а если бы я ночевала в квартире у Егора, а не в доме его родителей? Ты бы тоже запрещала? — вдруг выдала я, не ожидая и сама от себя такого вопроса.

Я подняла голову и все же встретилась с бабушкой взглядом. Она стояла по другую сторону стола, вцепившись в резную спинку стула. Ее пальцы нервно постукивали по дереву, а лицо было напряжено так, что, казалось, вздрагивала каждая морщинка, в серых глазах, так похожих на мои, отчетливо читалось смятение и недовольство.

— Ты вообще не понимаешь, о чем я сейчас тебе говорю…

— Да, не понимаю. Не понимаю, почему ты против Егора.

— Мне не нравится то, как ты начинаешь себя вести. Есть рамки приличия, и сколько бы тебе не было лет, пока ты живешь в этом доме, пока Егор живет в доме своих родителей, пока вы оба сидите на шее у своей семьи, то будьте добры — соблюдайте эти рамки! Как-то быстро почувствовала себя взрослой, — отпарировала бабушка, не сводя с меня глаз.

— А как я себя веду? — мой вопрос прозвучал с вызовом, а чайная ложка со звоном стукнулась о чашку.

Бабушка резко набрала в легкие воздух, собираясь выдать мне речь, но лишь шумно выдохнула. Мне вдруг стало очень неловко. Я не должна была так реагировать на ее слова, ведь в них действительно есть смысл. Но лишь одна мысль, что что-то может препятствовать моим встречам с Егором, сразу выбивала из меня неприятные, неконтролируемые всполохи раздражения. Даже если это «что-то» просто намеки и слова.

— Извини, — я тут же потупила взгляд в кружку с чаем.

— Кирюш, давай не будем ругаться, — бабушка немного смягчила свой холодный и отчитывающий тон. — Если ты любишь меня, то прошу, прислушайся к тому, что я тебе говорю.

— Конечно, люблю, бабушка! — я опять подняла на нее взгляд, чувствуя, что где-то я была неправа… Наверное.

Немного помолчав, она нервно сглотнула ком в горле, прежде чем произнести то, о чем ей меньше всего хотелось говорить: