Читать интересную книгу Сочинения (Том 3) - Сергей Соловьев

верблюдах, быках, овцах, козах и лошадях; у них столько скота, сколько нет во всем остальном мире. Верят в одного бога, творца всего видимого и невидимого, виновника счастия и бедствий. Но этому богу они не молятся и не чествуют его, а приносят жертвы идолам, сделанным из разных материалов наподобие людей и помещаемым против дверей юрты; под этими идолами кладут изображение сосцов, считая их охранителями стад. Боготворят также умерших ханов своих, изображениям которых приносят жертвы, и творят поклоны, смотря на юг; обожают солнце, луну, воду и землю. Держатся разных суеверных преданий, например считают грехом дотронуться ножом до огня, бичом до стрел, ловить или бить молодых птиц, переломить кость другою костью, пролить на землю молоко или другой какой-нибудь напиток и т. п. Молнию считают огненным драконом, падающим с неба и могущим оплодотворять женщин. Верят в будущую жизнь, но думают, что и по смерти будут вести такую же жизнь, как и здесь, на земле. Сильно верят гаданиям и чарам; думают, например, что огонь все очищает, и потому иностранных послов и князей с дарами их проводят сперва между двух огней, чтоб они не могли принести хану какого-нибудь зла. Нет ни одного народа в мире, который бы отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары. Бранятся они редко между собою и никогда не дерутся; воров у них нет, и потому юрты и кибитки их не запираются; друг с другом общительны, помогают в нужде; воздержны и терпеливы:

случится день, два не поесть - ничего: поют и играют, как будто бы сытно пообедали, легко переносят также холод и жар; жены их целомудренны на деле, но некоторые не воздержны на непристойные слова. Любят пить, но и в пьяном виде не бранятся и не дерутся. Описав добрые качества татар, западный путешественник минорит Иоанн Плано-Карпини переходит к дурным; прежде всего поразила его в них непомерная гордость, презрение ко всем другим народам: мы видели, говорит он, при дворе ханском великого князя русского Ярослава, сына царя грузинского и многих других владетельных особ - и ни одному из них не было воздаваемо должной почести: приставленные к ним татары, люди незначительные, всегда брали перед ними первое место. Татары сколько обходительны друг с другом, столько же раздражительны, гневливы с чужими, лживы, коварны, страшно жадны и скупы, свирепы: убить человека им ничего не стоит; наконец, очень неопрятны. По законам Чингисхана смертная казнь назначалась за 14 преступлений: за супружескую неверность, воровство, убийство и, между прочим, за то, если кто убьет животное не по принятому обычаю. Между детьми от жены и наложницы нет у них различия; однако наследником престола считался младший сын, которого мать была знатнее по происхождению своему всех других ханш; младший сын считался охранителем домашнего очага, он поддерживал семью в случае, если старшие будут убиты на войне. Мужчины ничем не занимались, кроме стрельбы, да еще немного заботились о стадах, большую же часть времени проводили на охоте и в стрельбе, потому что все они от мала до велика хорошие стрелки: дети с двух или трех лет начинают ездить верхом и стрелять в цель. Девушки и женщины ездят верхом, как мужчины, носят луки и стрелы; на женщинах лежат все хозяйственные заботы. Вообще женщины пользовались уважением, щадить их по возможности было законом; ханши имели сильное влияние на дела, им принадлежало регентство; в торжественных случаях подле хана сидела и жена его или жены, даже магометанин Узбек садился по пятницам на золотом троне окруженный справа и слева женами. Касательно военного устройства Чингисхан определил, чтоб над каждыми десятью человеками был один начальник, десятник, над десятью десятниками начальствовал сотник, над десятью сотниками - тысячник; над десятью тысячниками - особый начальник, а число войска, ему подчиненного, называлось тьмою; сторожевые отряды назывались караулами. Беглецы с поля битвы (если только бегство не было всеобщим) все умерщвлялись; если из десятка один или несколько храбро бились, а остальные не следовали их примеру, то последние умерщвлялись; если из десятка один или несколько были взяты в плен, а товарищи их не освободили, то последние также умерщвлялись. Каждый татарин должен иметь лук, колчан, наполненный стрелами, топор и веревки, для того чтоб тащить осадные машины. Богатые сверх того имеют кривые сабли, шлемы, брони и лошадей также защищенных; некоторые делают брони для себя и для лошадей из кожи, некоторые вооружаются также копьями; щиты у них хворостяные. Вступая в неприятельскую землю, татары посылают передовые отряды, которые ничего не опустошают, но стараются только убивать людей или обратить их в бегство; за ними следует целое войско, которое, наоборот, истребляет все на пути своем. Если встретится большая река, то переправляются сидя на кожаных мешках, наполненных пожитками и привязанных к лошадиным хвостам! Завидя неприятеля, передовой отряд бросает в него по три или четыре стрелы и, если замечает, что не может одолеть его в схватке, обращается в бегство, чтоб заманить преследующего неприятеля в засаду; на войне это самый хитрый народ, и не мудрено: больше сорока лет ведут они беспрестанные войны. Вожди не вступают в битву, но стоят далеко от неприятелей, окруженные детьми и женщинами на лошадях, иногда сажают на лошадей чучел, чтоб казалось больше войска. Прямо против неприятеля высылают отряды из покоренных народов, а толпы самых храбрых людей посылают направо и налево в дальнем расстоянии, чтоб после неожиданно обхватить врага. Если последний крепко бьется, то обращаются в бегство и в бегстве бьют стрелами преследующего неприятеля. Вообще они не охотники до ручных схваток, но стараются сперва перебить и переранить как можно больше людей и лошадей стрелами и потом уже схватываются с ослабленным таким образом неприятелем. При осаде крепостей разбивают стены машинами, бросая стрелы в осажденных, и не перестают бить и биться ни днем, ни ночью, чтоб не давать нисколько покоя последним, а сами отдыхают, потому что один отряд сменяет другой; бросают на крыши домов жир убитых людей и потом греческий огонь, который от того лучше горит; отводят реки от городов или, наоборот, наводняют последние, делают подкопы; наконец, огораживают свой стан, чтоб быть безопасными от стрельбы неприятелей, и долгим облежанием принуждают последних к сдаче. При этом они стараются сперва обещаниями уговорить граждан к сдаче, и когда те согласятся, то говорят им:

"Выходите, чтоб, по своему обычаю, мы могли пересчитать вас", и когда все жители выйдут из города, то спрашивают, кто между ними знает какое-нибудь искусство, и тех сохраняют, остальных же убивают, кроме тех, которых выбирают в рабы, но при этом лучшие, благородные люди никогда не дождутся от них пощады. По приказанию Чингисхана не должно щадить имения и жизни врагов, потому что плод пощады - сожаление. Мир заключают они только с теми народами, которые соглашаются признать их господство, потому что Чингис-хан завещал им покорить по возможности все народы. Условия, на которых татары принимают к себе в подданство какой-нибудь народ, суть следующие: жители подчиненной страны обязаны ходить с ними на войну по первому востребованию, потом давать десятину от всего, от людей и от вещей, берут они десятого отрока и девицу, которых отводят в свои кочевья и держат в рабстве, остальных жителей перечисляют для сбора подати. Требуют также, чтоб князья подчиненных стран являлись без замедления в Орду и привозили богатые подарки хану, его женам, тысячникам, сотникам одним словом, всем, имеющим какое-нибудь значение; некоторые из этих князей лишаются жизни в Орде; некоторые возвращаются, но оставляют в заложниках сыновей или братьев и принимают в свои земли баскаков, которым как сами князья, так и все жители обязаны повиноваться, в противном случае по донесению баскаков является толпа татар, которая истребляет ослушников, опустошает их город или страну; не только сам хан или наместник его, но всякий татарин, если случится ему приехать в подчиненную страну, ведет себя в ней как господин, требует все, чего только захочет, и получает. Во время пребывания в Орде у великого хана Плано-Карпини заметил необыкновенную терпимость последнего относительно чуждых вероисповеданий; терпимость эта была предписана законом: в самом семействе хана были христиане; на собственном иждивении содержал он христианских духовных греческого исповедания, которые открыто отправляли свое богослужение в церкви, помещавшейся перед большою его палаткою. Другой западный путешественник, минорит Рубруквис, сам был свидетелем, как перед ханом Мангу совершали службу сперва христианские несторианские духовные, потом муллы магометанские, наконец языческие жрецы.

Рубруквис описывает также любопытный спор, происходивший по ханскому приказанию между проповедниками трех религий - христианской, магометанской и языческой.