снимаешь серию, её сразу же нужно везти на копирование, — он тяжело выдохнул. — Но кто знал, что ты по три серии в день будешь снимать? — он посмотрел на меня и уточнил: — Ты уверен, что здесь весь материал, тот, который нужен? Ничего не забыл?
— Я ж говорю, вечерние съёмки осталось провести, так что фактически — серии пока не закончены. Поэтому сейчас ничего никуда вести не надо.
— А когда ты их закончишь? — с надеждой в голосе спросил он.
— Ранним утром, — не стал издеваться я над мидовцем и подвёл черту: — Так что утром и повезёте.
До семи часов я, как и почти весь наш творческий коллектив, осматривал домики и окрестности вокруг них. Мне нравилось тут практически всё. Не было городской суеты, вокруг все были свои, до работы рукой подать и к тому же необходимые коммуникации функционировали.
Ну а что ещё нужно для нормального отдыха после трудового дня?
В семь часов вечера сели за ужин. Принимать пищу мы начали уже под огромным навесом, который, к счастью, строители сумели нам построить.
Когда все собрались, Лебедев объявил, чтобы после обеда никто не расходился — будет небольшое десятиминутное собрание.
Поужинали картошкой пюре, мясом в панировке, пирожными, фруктами и чаем. Убрали за собой посуду и приготовились внимать речи главного начальника экспедиции.
Тот вышел на крыльцо одного из домов и быстро толкнул речь, сутью которой было то, что с сегодняшнего дня некоторые из актёров и съёмочной группы могут жить в летних домиках.
— Естественно, те, кто тут останется, — продолжил мидовец, обводя строгим взглядом всех нас, — должны будут неукоснительно соблюдать режим. Ответственным за этот лагерь назначается товарищ Рюмин.
При этих словах многие облегчённо вздохнули и стали перешёптываться между собой, проявляя желание быстрее переселиться от плотной опеки Корнеева.
Однако Лебедев уже через пару секунд таких доверчивых граждан сурово обломал, сказав, что помощником Рюмина по организации правопорядка станет именно бывший сторож.
— Да ну тогда такое переселение на фиг! На кой оно тогда нужно? Я лучше в гостинице при таких делах поживу. Подальше от этого психа, раз он тут собирается обитать, — сразу же стал распространяться шёпот.
«Блин, чего-то действительно, наверное, Евсеич перегнул палку, раз его почти все так отрицательно воспринимают», — задумался я и решил, что после этого собрания с Корнеевым надо будет переговорить.
Тем временем мидовец вновь всем напомнил, что пока «летний лагерь» ещё не полностью благоустроен, и из мебели в наличии имеются только кровати.
— Так что кто любит комфорт, пусть остаётся в гостинице. Те же, кто хочет пожить тут, должны сейчас подойти к товарищу Рюмину и товарищу Корнееву. Они составят списки и расселят по индивидуальным комнатам. Сегодня сюда переселяться никто не будет. Все ночуем в гостинице. А завтра с утра те, кто получит сегодня номера, возьмут вещи и переедут на новое место проживания. Также хочу напомнить, что с завтрашнего дня вводится ещё один перерыв на лёгкий приём пищи. Он будет в 21:00 по местному времени и будет в себя включать чай и пару бутербродов. Кроме того, напоминаю, что в магазине при гостинице вы можете всегда купить любые товары, которые вам нужны. Для этого вам ещё вчера были выданы местные денежные знаки. Обязательно берите в магазине чеки. По окончанию командировки вам придётся отчитаться за потраченные деньги, которые в дальнейшем будут вычтены из вашей заработной платы. Ещё раз напоминаю — покупать в магазине можно всё, кроме спиртного! Все вы знаете, что спиртное во время проведения съёмок запрещено, и что нарушители будут строго наказаны! Вплоть до высылки в Союз.
Эти слова, к моему удивлению, никакого ропота не вызвали. Более того, раздались усмешки и шепотки.
Но Лебедев этого либо не услышал, либо не счёл нужным отреагировать и закончил своё выступление, пригласив выступить меня.
Помня, что народ весь день работал, устал и хочет отдохнуть, я решил лишние политесы не разводить. Поднялся на две ступеньки, вновь всех поблагодарил, вновь напомнил о вечерних съёмках и пошёл к Корнееву, чтоб обсудить ситуацию с элитниками, а также получить ордер от комнаты, ибо я собирался жить тут.
А вокруг Корнеева с Рюминым уже была толчея. Причём, к моему удивлению, в основном хотели получить номерки актёры первого плана и элитники, которым перевалило за сорок.
Молодёжь же толпилась невдалеке, посматривая в сторону бывшего сторожа, и, общаясь между собой, подходить не спешила, очевидно, решив остаться жить в гостинице.
«Что ж, это их право. Тем более что, когда часть коллектива съедет в домики, то те, кто останутся жить в гостинице, скорее всего, смогут разместиться там так, что будут проживать в номерах по одному. Арендованных номеров там более чем достаточно», — отметил я и, подойдя поближе, распихав страждущих и галдящих людей, попросил Корнеева о срочной аудиенции.
Глава 22
Отошли чуть в сторону. Я поблагодарил Якова Алексеевича за работу и рассказал о случившемся утром эпизоде, когда элитник назвал меня «гражданин начальник».
— Ну а как с ними ещё сладить? Они же все родственники шишек. Почти для всех для них народ — тля. Поэтому я их и прижал посильней, чтобы они даже пикнуть не смели, — пояснял тот свой метод воспитания.
— Я всё понимаю, но поймите и Вы, такое поведение наших курсантов обязательно приведёт к скандалу!
— Что, кто-то уже настучал? Кто? Как фамилия?
— Никто не стучал, — помотал я головой. — Все молчат, как немые.
— И пусть молчат, — оскалился Корнеев. — А если пасть раззявят, я им такой режим устрою — век не забудут!
— Это не выход, так их запугивать. Поймите, то, что всё это ещё не дошло до руководства — это чистая случайность. Вероятно, они боятся, что после того, как пожалуются, я их выгоню из сериала. Но это всё до поры до времени! Кто-то обязательно в конце концов настучит. И тогда беды не миновать. Да и вообще, Вы представляете, какой будет скандал, если такое раболепство наших элитников увидят американцы, а там и весь мир? Вы представляете, что они подумают, и как нас будут костерить? Из всех утюгов будут кричать о новом ГУЛАГе! — высказался я и, видя, что тот мне хочет что-то возразить, решил не дать ему возможность втянуть себя в дискуссию, а отдал приказ: — Яков